Церковь в честь Христа Спасителя,
Великомученицы Екатерины и
преподобного Серафима Саровского в Сан-Ремо
С середины XIX в. Сан-Ремо стал славиться как прекрасный курорт с теплым и ровным климатом, особенно полезный для страдающих легочными заболеваниями. "Открыл" курорт российский вице-консул барон Борис Икскуль, в 1858 г. здесь обосновавшийся и затем распространивший в дипломатической среде свое высокое мнение о Сан-Ремо как о курортной местности. На итальянской Ривьере зиму 1874-1875 гг. провела императрица Мария Александровна, супруга Александра II, в знак благодарности подарившая городу пальмы для нового приморского бульвара. Городские власти назвали этот променад проспектом Императрицы (Corso Imperatrice), и это название сохранилось доныне. Тогда же, при дворе Марии Александровны, в Сан-Ремо провел свою последнюю в жизни зиму писатель Алексей К. Толстой, обрисовавший в своих письмах пребывание русских на Ривьере.
Вслед за императрицей в Сан-Ремо на зимние месяцы стала приезжать русская знать, в том числе и члены Дома Романовых. В 1895 г. здесь безуспешно лечился и умер от туберкулеза двадцатилетний Великий князь Алексей Михайлович. В 1890-х гг. на местной вилле Флора не раз отдыхал его старший брат, Великий князь Сергей Михайлович, которому, наряду с императрицей Марией Александровной, позднее приписывалась первоначальная идея создания русского храма. Многие аристократы - Олсуфьевы, Шереметевы, Багратион-Мухранские, Демидовы, Оболенские, Апраксины, Абамелек-Лазаревы и другие имели на курорте свои постоянные зимние дачи. Некоторые русские больные навсегда поселились в Сан-Ремо, где для них и как и для сезонных курортников появились русская баня, пекарня и аптека.
К концу прошлого века мысль о постройке церкви окончательно утвердилась среди русских курортников (инициативу поддержал в первую очередь Великий князь Сергей Михайлович), но дело откладывалось из-за отсутствия средств. Первая здесь возникшая церковь была скромной, домовой, и находилась на вилле Глория, принадлежавшей прежде Екатерине Челищевой. Она была освящена в 1898 г. с использованием антиминса бывшей походной церкви из Ментона. Два года спустя было получено разрешение освятить постоянный престол во имя св. Екатерины, как этого хотела Анна Стрекалова, дочь покойной Екатерины Челищевой. Окормлять эту церковь приезжал причт из надгробной церкви в Ирёме (под Будапештом). Это был тот самый о. Феофил Кардасевич, "отлученный" от курортной церкви в Мерано и настойчиво искавший место служения более населенное, чем Ирём.
Разрозненные документы об этой домовой церкви отложились в переписке ее владельцев с российским священноначалием. Домовая, не имеющая причта и прихода, по канонам должна была быть приписана к более "регулярной" церкви: известно, что храм Стрекаловой был приписан к ниццкому приходу.
В 1900 г. владелица продала свою виллу за 100 тысяч франков монахине Вере (Гуриной), которая устроила в ней небольшой наполовину благотворительный приют-санаторий для взрослых и детей, слабых и выздоравливающих после тяжелых болезней, которым руководили русские монахини - сестры милосердия. Выкупить виллу помог Великий князь Михаил Николаевич в память об умершем в ней сыне. Седьмого декабря (24 ноября) 1900 г. в здании виллы-приюта была вновь освящена Екатерининская церковь, где русские курортники молились до постройки монументального храма.
Лишь в 1910 г. образовался попечительный (позднее - строительный) комитет во главе с бывшим обер-прокурором Синода, сенатором В. Саблером, который в 1882 г. по болезни полгода провел в Сан-Ремо. По его словам, "он лично видел, насколько необходима церковь в городе, посещаемом многими тысячами православных больных"; одновременно в Синод поступали жалобы, что "крайне тягостным является отсутствие возможности иметь <...> духовное утешение в церковных службах".
В 1911 г. Саблер вновь стал обер-прокурором Синода и санремское дело пошло быстрее. Высочайшим указом от 1 марта 1912 г. Николай II утвердил комитет, разрешив "производить в России повсеместный сбор пожертвований" и выделив на храм из собственных средств 2 тысяч руб. В состав комитета вошли преимущественно дипломаты и настоятели некоторых зарубежных церквей: о. Николай Аквилонов (Ментон), о. Николай Остроумов (Копенгаген), о. Владимир Левицкий (Флоренция), посол в Риме А. Крупенский, консул в Генуе князь А. Гагарин, нештатный вице-консул в Сан-Ремо Г. Тилло. Такой состав, из "мидовских" чиновников и духовных лиц был весьма показательным для заграничных церковных инициатив России.
Вице-председателем комитета был выбран постоянно живший в Сан-Ремо гр. Б. Шереметев. Однако душой всего дела стал граф Виктор Таллевич, происходивший из русско-румынской семьи. Позднее он и его супруга одолжили комитету крупную сумму, позволившую довести строительство до успешного конца.
В мае 1912 г. комитет приобрел на имя Таллевича участок в центре города, напротив железнодорожного вокзала, в самом начале проспекта Императрицы. Отец Николай Аквилонов совершил 21(9) декабря 1912 г., в присутствии многочисленных горожан, закладку церкви во имя Христа Спасителя, великомученицы Екатерины и преподобного Серафима Саровского. Строительные работы вела фирма Вернасса, причем возведение железобетонного каркаса генуэзской фирмой "Канневале и Деллепиане" под руководством инженера Франческо Малакрида заняло всего три месяца. К концу 1913 постройка была готова лишь вчерне, но, чтобы не оставить соотечественников без рождественского богослужения, было решено освятить незавершенный храм. Синод прислал в Сан-Ремо из Рима епископа Кронштадтского Владимира (Путяту), совершившего 23 декабря ст.ст., в сослужении русского духовенства из Ниццы, Канн, Ментоны и Рима, освящение храма, на которое собрались представители русского дипломатического корпуса и русские курортники. Поздравить новую православную общину пришли представители англиканского и протестантского духовенства - католические священники от участия в церемонии освящения "схизматического" храма отказались. После освящения строительный комитет дал званный "русский обед" в престижном отеле "Савойя", во время которого была составлена и отослана царю в Россию (в Ливадию) торжественная телеграмма.
Эскизный проект храма безвозмездно сделал работавший в Петербурге зодчий А. Щусев, которого об этом попросила его двоюродная сестра Анна Суханина, постоянно жившая на Ривьере. Так как в Сан-Ремо Щусев не приезжал и лишь высылал эскизы через Суханину, то все рабочие чертежи выполнил (тоже безвозмездно) местный архитектор Пьетро Агости при участии инженера Антонио Торнатори. Агости не только детально разработал окончательный проект, но и наблюдал за сооружением здания. Известно, что он увлеченно трудился над таким необычным заданием: собирал изображения русских храмов, пытаясь выявить их типологию. В особенности Агости находился под обаянием архитектоники московской церкви Василия Блаженного. Строительство русской церкви для Агости стало важнейшим этапом его профессиональной карьеры. В середине 1920-х гг. он был даже избран подестой (мэром) Сан-Ремо, однако имел сильные трения с фашистской партией, в результате чего был вызван в Рим для объяснения с Муссолини, но после неудачной встречи с дуче покончил жизнь самоубийством.
Создавая свои проекты, Щусев и Агости обратились к московско-ярославскому зодчеству XV-XVII вв. (как прежде Преображенский для Флоренции), с его самыми характерными признаками. Кирпичные стены украшены крестами и декоративными изразцами, трехчастные окна - балясинами, венчают здание три ряда кокошников, создающие переход к компактно решенному пятиглавию, купола покрыты граненой полихромной черепицей. На полукруглой апсиде возвышается купол с главкой и крестом сложной формы. Храм почти кубического объема увенчан пятиглавием и имеет высоту около 50 метров. У южной стены высится колокольня - восьмерик на четверике с высоким восьмигранным шатром (колоколов на ней до сих пор нет, хотя предполагалось поднять пять). Купол с главкой завершает и невысокий притвор. Хотя авторство Щусева прямо указывается в ряде документов церковного архива (в первую очередь, в материалах А. Суханиной), санремская постройка никогда не включилась в списки работ московского зодчего.
Русская церковь стала одним из самых значительных памятников Сан-Ремо. Когда Министерство связи Италии решило выпустить почтовую марку, посвященную городу, на ней был изображен местный православный храм.
Церковь, как указано выше, была освящена всего за несколько месяцев до первой мировой войны. Ее настоятель, иеромонах Варсонофий из Александро-Невской лавры, после начала войны в Сан-Ремо не вернулся. Колония русских курортников стала быстро терять свое былое значение и впоследствии исчезла.
Первоначально храм, как и другие "курортные", был номинально приписан к С.-Петербургской епархии, когда же "пуповина" с родиной разорвалась, он вошел в состав Западно-европейской русской епархии с центром в Париже (под омофором Константинопольского патриарха).
Муниципалитет Сан-Ремо не раз предпринимал попытки приобрести здание, однако маленькой православной общине удалось отстоять свою независимость.
К церкви изначально была приписана построенная в 1906-1908 гг. по проекту А. Кауфмана Никольская часовня на городском кладбище Фоче. Инициатором ее строительства стала О. Котенева, пожелавшая посвятить часовню покровителю ее покойного мужа Н. Котенева. В крипте часовни, кроме могил супругов Котеневых - 8 других могил, в том числе князя Н. Урусова, российского посла в Риме А.Г. Влангали, петербургского архитектора А. Векшинского. Само кладбище превратилось в скорбный памятник некогда блестящей жизни в Сан-Ремо. Около Никольской часовни погребены: граф А. Мусин-Пушкин, граф Е. и А. Олсуфьевы, графы Таллевичи, врач-мореплаватель А. Боткин (брат лейб-медика Николая II), и многие другие выходцы из России.
Как и в других случаях, история кладбища Фоче тесно связана с историей русского "присутствия" в Сан-Ремо. Любое кладбище передает массу сведений о жизни горожан, об их религиозных традициях, быте, вкусах. Тем более это относится к Фоче, соответствующего периоду максимального блеска курорта на Итальянской Ривьере. Кладбище Фоче основано в 1838 г., и с 1850-х гг. здесь начинают регулярно хоронить иностранцев, не соблюдая принятое в то время на всем полуострове разделение могил католиков и некатоликов. Напротив, могилы некатоликов располагались в весьма "привилегированных" участках кладбища (это косвенно свидетельствует о том, что иностранные курортники изначально занимали почетное место в жизни города).