Глава I. К состоянию Российской Православной Церкви со времен Октябрьской революции
1. Российская Православная Церковь под Советами
2. Русская Православная Церковь заграницей
3. Укрепление и строительство церковной жизни в эмиграции
4. Значение и численность РПЦЗ: состояние на 1997-1998 гг.
5. Зарубежная церковь под национал-социалистами: был ли коллаборационизм?
Глава II. Российсская Православная Церковь в Германии
1. Церкви для дипломатов, аристократов и курортников
2. Российское духовенство и его влияние в Германии: пастырское окормление и проповедь Православия.
В 1917 году Российская Православная Церковь представляла из себя самую большую государственную Церковь мира. Она окормляла почти 90 миллионов верующих и располагала 54000 приходскими церквами и 25 000 часовнями. Верующие окормлялись 163 епископами и 51 105 священнослужителями. В 1257 монастырях обитали 110000 монахов, монахинь и послушников. Обучение духовенства проводилось в 185 духовных школах и 61 духовной семинарии и академии. Приходам принадлежали почти 38000 церковно-приходских школ, в которых около 2 миллионов школьников получали начальное образование, а также имелось 35000 приходских библиотек. Кроме того, церкви подчинялись: 291 больница, 1113 домов для инвалидов и престарелых, а также множество благотворительных, социальных и дающих профессиональную подготовку направлений.
Русские церкви, монастыри и приходы находились не только в Российской империи, но также и за государственной границей. В Западной Европе первые русские церкви были заложены в 17 веке вследствие установления дипломатических и торговых отношений. В "Русском торговом доме" в Стокгольме русская церковь существовала с 1640 года. Дальнейшие церкви появились в Лондоне (1716), Берлине (1718) и в Париже (1720). Тесные династические отношения Царского дома - особенно с немецким княжеским двором - привели к основанию множества домовых церквей в немецких резиденциях.
Начиная с середины 19 века были воздвигнуты церкви на немецких курортах и местах для купания, поскольку тысячи русских курортников проводили там летние месяцы.
Но не только в Западной Европе были заложены русские церкви: в Китае Русская православная церковь существовала с 1695 года в Северной Америке - с 1793-го, в Южной Америке - с 1889, на Святой Земле - с 1847-го. С 1870-го года в Северной Америке было собственное русское епископство, которому к 1918 году принадлежали более чем 300 церквей, четыре монастыря и духовная семинария.
В 1901 году было основано русское епископство в Китае, которому кроме церквей и монастырей подчинялось множество школ. На Св.Земле и на Ближнем Востоке РПЦ (Российская Православная Церковь) занималась миссионерством и покровительством христианского арабского населения, к началу Первой мировой войны здесь только школ было 93 с более чем 10000 обучающихся.
Большое влияние, которое оказывала Российская Православная Церковь на духовно-культурную, социальную и политическую жизнь страны, отчетливей всего документировано в том факте, что старая Россия среди европейских стран прозывалась "Святой Русью" по причине религиозности ее населения, большого числа церквей и монастырей.
После захвата власти большевиками в октябре 1917-го года дальнейшая церковная и религиозная жизнь была грубо подавлена. Новые власть имущие не удовлетворились разделением церкви и государства, отчуждением всего церковного имущества и полнейшим вытеснением церкви из активной жизни, они начали уже спустя несколько недель после Октябрьской революции кампанию по уничтожению церкви, духовенства, монашествующих, равно как и всех верующих. Целью этой политики было уничтожение церкви как института и истребление религиозного сознания в народе.
По поводу первой годовщины Октябрьской революции в ноябре 1918 патриарх Тихон обратился к новым правителям. В своем воззвании патриарх обличал произвол и насилие в стране. Мужественно вступил патриарх в схватку с власть имущими и писал им: "Реками пролитая кровь братьев наших, безжалостно убитых по вашему призыву, вопиет к небу и вынуждает Нас сказать вам горькое слово правды. Вы разделили весь народ на враждующие между собой станы и ввергли его в небывалые по жестокости братоубийства. Хватают сотнями беззащитных, гноят целыми месяцами в тюрьмах, казнят смертью, часто без всякого следствия и суда, даже без упрощенного, вами введенного суда. Казнят епископов, священников, монахов и монахинь, ни в чем не винных, а просто по огульному обвинению в какой-то расплывчатой и неопределенной "контрреволюционности". День за днем ваши органы печати публикуют гротескную клевету против Церкви Христовой и Ее служителей, богохульства, полные ненависти. Вы насмехаетесь и издеваетесь над служителями алтаря".
Воззвания патриарха остались неуслышанными. Преследования и насилие над церковью и верующими не оставались единичными случаями и не ограничивались превышением власти отдельных чиновников. Они не могут быть оправданы также в качестве последствий гражданской войны - слишком уж они были систематичны и запланированы в своей основе. Они охватывали все части страны, на которых коммунисты смогли распространить свое господство.
Среди жертв в равной мере можно было найти епископов, монашествующих и мирян. И после Гражданской войны убийства продолжались. В связи с конфискацией церковной сокровищницы начались бесчисленный процессы и смертные приговоры по всей стране, до 1922 года были убиты 2691 священника, 1962 монаха и 3 447 монахинь. Во всех этих случаях мученики за веру известны из общеизвестных казней. Неизвестно количество тех, кто умерли в тюрьмах, лагерях и ссылках и должны были безымянно терпеть и страдать. Пока Московская Патриархия в течение десятилетий лживо отрицала преследования за веру, Русская Православная Церковь заграницей снова и снова указывала на преследования Церкви и верующих. 1 ноября 1981 года (по юлианскому календарю 19 октября) Собор РПЦЗ канонизировал Новомучеников и Исповедников. Под ними подразумевались те, кто отдал жизнь за веру в течение революции, гражданской войны и советского времени. Всего около 8000 жертв были упомянуты поименно, но было очевидно, что это только часть жертв. В СССР патриархия и советское правительство пытались дискредитировать эту канонизацию, поскольку по официальной версии не было преследований за веру, но среди верующего народа канонизация нашла возрастающее со временем одобрение.
Летом 1989 наконец и Священным Синодом РПЦ была организована комиссия по изучению к реабилитации духовенства и мирян, подвергавшимся преследованию в советское время. Спустя несколько недель после учреждения комиссия получила уже 134 заявления и прошения о занесении жертв в Синодик для постоянного поминовения. Но комиссия очень медленно продвигалась в своей работе, оправдываясь "отсутствием
доступа к архивам". Патриарх Алексий высказался незадолго до создания комиссии "за канонизацию митрополитов Владимира Киевского и Вениамина Петроградского, но в то время еще отклонял предложение по "изучению мученичества Царской семьи". После того, как в 90-е годы "большое количество" мучеников веры стали в разных епархиях "местночтимыми святыми", на заседании Св.Синода 1999 года было постановлено "передать на решение предстоящего Юбилейного Архиерейского Собора вопрос о
канонизации для общецерковного почитания в лике новомучеников и исповедников Российских" большого числа епископов, духовенства и мирян. Архиерейский собор 2000 года принял решение о прославлении более тысячи мучеников, в их числе и Царской семьи. Кроме того собор провозгласил "Социальную доктрину", в которой в числе прочего говорится: "Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении." Эту, в основе своей, само собой разумеющуюся обязанность Церкви, архиерейский собор РПЦЗ приветствовал в качестве отказа от т.н. "сергианства" (полная лояльность патриархийной церкви к атеистической власти). Прославление Новомучеников и отказ от десятилетиями длившейся политики подчинения церковных интересов атеистическому правительству приветствовались Архиерейским собором РПЦЗ в октябре 2000 года в качестве первого шага к объединению двух частей Русской Церкви. Архиерейский собор РПЦЗ оценил эти факты как "ощутимые преобразования в сторону оздоровления церковной жизни в России" и постановил "учредить постоянную комиссию при архиерейском синоде РПЦЗ по вопросам единства Русской Церкви" Только после падения советского режима стал приблизительно ясен размер устрашающего итога. В первый раз отважились заговорить о "геноциде" духовенства и определить количество жертв среди духовенства (всех
наименований) во время власти Советов во многие сотни тысяч человек. Дополнительно к жертвам террора прибавился итог от разрушения и уничтожения бессчетного числа храмов, монастырей, святынь и прицерковных учреждений вроде типографий, издательств, рабочих мастерских, библиотек. Только до 1922 года из 1200 монастырей 700 было закрыто, их обитатели изгнаны или убиты. Сотни мощей были осквернены и иконы массово сожжены.
Но государство более не желало довольствоваться уничтожением церкви как института. Начиная с 1923-24 гг власти стали добиваться от церковного управления признаний в лояльности, желая полной покорности. Выгодный момент настал в 1925 году, когда патриарх Тихон скончался. В "Известиях" через неделю после смерти патриарха напечатали "Предсмертное завещание", которое по сей день оспаривается научными исследователями церковной истории и считается фальсификацией. В этом "Предсмертном завещании" патриарх призывает верующих "подчиниться советскому режиму". Но это завещание не произвело большого воздействия. Тогда давление на церковную верхушку еще более усилилось: выборам нового патриарха помешали, назначенный патриархом на случай своей смерти местоблюститель был к тому времени арестован, как и его заместитель.
В 1927 власти пришли к желанной цели, когда митрополит Сергий (позже - патриарх в 1943-44 гг) подписал признание в лояльности и призвал духовенство и верующих быть впредь лояльными к советскому режиму и признать его за истинное народное правительство. Дополнительно к тому обещал митрополит в своем писании, что "Церковь впредь будет стоять на стороне правительства" и обосновал свое поведение словами апостола Павла (к Рим. 13; 1-7). Это признание в лояльности оставалось до конца советской власти реальным основание для официальной политики между русской патриархальной церковью и государством. Церковная власть Московской Патриархии, епископы и многие из духовенства до недавних времен оправдывали этот документ и снова и снова предпринимали попытку признание в лояльности 1927 года оправдать в качестве продолжения начатого патриархом Тихоном пути, причем это т.н. "Завещание" патриарха представлялось основанием такого церковно-политического пути.
Признание в лояльности от 1927-го года привело патриархийную церковь к упомянутому полному порабощению церковной верхушки государством еще одним роковым способом. Возник раскол в Российской Церкви в Советском Союзе и окончательный разрыв патриархийной церкви с церковной эмиграцией. В Росии разорвали общение с митрополитом Сергием многочисленные епископы, - среди них старейшие по хиротонии, - священники и целые общины. Их начали беспощадно преследовать. Часть
этих преследуемых выжила до 80-х голов в виде Катакомбной Церкви. Принципиально различные оценки "признания в лояльности" и следующая из этих оценок политика внутри Русской Церкви, а также их воздействие на внутренние структуры МП предоставляли до настоящего времени очевидное затруднение преодлоления раскола между РПЦ МП и РПЦЗ.
РПЦЗ управлялась с 1927 года самостоятельно и рассматривала себя как свободную часть, а МП как несвободную часть одной и той же Церкви. Обе части Церкви, вместе с Катакомбной Церковью составляли - по мнению РПЦЗ - Русскую Православную Церковь.
Кампания по уничтожению Церкви достигла в 30-е годы своей вершины. От прежних 79000 храмов и часовен к 1939 году сохранились около ста. Все монастыри были уже к 1929 году закрыты, большинство из них были также разрушены. Духовные академии, семинарии, приходские школы, как и благотворительные и образовательные учреждения были закрыты уже в 20-х годах.
После падения СССР стала очевидна вся бессмысленность террористической и уничижительной кампании против верующих. Сегодня к РПЦ принадлежат от 50 до 70 миллионов верующих. Начиная с 1990 года были восстановлены с большой самоотверженностью около 12000 храмов, более чем 300 монастырей и около 50 духовных семинарий и академий. Внутренняя перестройка, переработка собственной истории являются для страны и для МП большой, до сего дня нерешенной задачей.
Русская Православная Церковь заграницей - Церковь в изгнании, которая более 80 лет окормляет русско-православных христиан во всем мире. Русская Православная Церковь заграницей, часто коротко называемая зарубежной Церковью, ведет свое возникновение с ситуации гражданской войны в России в 1919 году, когда южно-российские епархии на территории Белой армии потеряли контакт с московский церковным управлением и образовали "Временное Высшее Церковное Управление",
чтобы иметь возможность принимать необходимые церковные решения. В ноябре "Временное Высшее Церковное Управление" вместе с остатками Белой армии было эвакуировано в Константинополь. Спустя несколько дней после эвакуации патриархом Тихоном и Священным Синодом был издан декрет № 362 от 20 ноября 1920 года, который РПЦЗ до нынешних дней рассматривает как доказательство правомерности своего существования. В этом декрете патриарх и Св.синод предписывали епархии, если она "вследствие передвижения фронта, изменения государственной границы и т.п. окажется вне всякого общения с Высшим Церковным Управлением или само Высшее Церковное Управление во главе с Святейшим Патриархом почему-либо прекратит свою деятельность, епархиальный Архиерей немедленно входит в сношение с Архиереями соседних епархий на предмет организации высшей инстанции церковной власти для нескольких епархий, находящихся в одинаковых условиях. Попечение об организации Высшей Церковной Власти для целой группы оказавшихся в этом положении, составляет непременный долг старейшего в означенной группе по сану Архиерея."
Этот документ не только подтверждает задним числом действительность решений ВВЦУ, на южно-российских территориях в течение 1919-20 гг., но и представляет собой предписания для будущего управления тех общин и епархий, которые находились за пределами патриархии. Поэтому указ был издан не только для времени эвакуации. И в самой России в последующие годы к нему постоянно применяли.
Этот документ вместе с решениями Поместного Собора 1917-18 гг являлся основой для управления Русской Церковью в изгнании . Председателем ВВЦУ стал митрополит Антоний (Храповицкий), один из виднейших теологов 20-го века. Кстати, он был кандидатом в патриархи на Поместном Соборе, получившем большинство голосов. Окончательный выбор пал на архиепископа Тихона (Беллавина) посредством жребия. По приглашению Сербского патриархата м.Антоний и ВВЦУ переселились в Югославию, где им было предоставлено помещение в летней резиденции сербского патриарха в Карловцах.
Участники I Всезарубежного церковного собора в Сремских Карловцах, 1921
После первого собора в Сремских Карловицах заграничная церковь стала именоваться, в первую очередь, своими противниками, "карловацкой юрисдикцией". До 1943-44 гг. Карловицы оставались центром управления и резиденцией церковного управления. После Второй мировой войны резиденция предстоятеля и синода переместилась в Мюнхен до 1949 года, после - в Америку: с 1950 по 1957 в Махопак под Нью-Йорком и после этого в Н-Й. Для обозначения юрисдикционных границ сегодня также
приписывают к "джорданвилльской юрисдикции", но там никогда не было резиденции предстоятеля. В Джорданвилле при Сиракузах (Н-Й) находится со времен Второй мировой духовно-религиозный центр РПЦЗ: монастырь с около 40 монахами, Свято-Троицкая духовная семинария и типография прп. Иова Почаевского с одноименным издательством.
Точное количество русских эмигрантов после октябрьской революции невозможно с точностью установить. Но оно должно составлять более миллиона, тех, что прежде всего нашли убежище в Европе и на Дальнем Востоке, в Китае и Манчжурии. После Второй мировой войны появилась вторая волна беженцев, которая снова принесла на запад много сотен тысяч. На этот раз беженцы мигрировали в первую очередь в Северную и Южную Америку и Австралию. Бегство такого множества людей вынуждало Верховное Управление Церкви снова и снова к новой организации церковной жизни в диаспоре.
В ноябре 1921 г. имел место в Карловцах первый Собор РПЦЗ, на котором приняли личное участие 13 эмигрировавших епископов, 23 человек из духовенства и 67 мирян, которые представляли 15 церковных округов и 16 областей. Географическое распределение этих областей позволяет догадаться, куда занесло русских эмигрантов: Северная Америка, Япония, Финляндия, Прибалтика, Польша, Германия, Франция, Италия, Сербия, Болгария, Турция, западно-европейские страны, Палестина, Африка и
Египет. Это были новые центры эмиграции, точнее -- страны, в которых в дореволюционное время были уже русские церкви, монастыри и миссии. На этом первом соборе РПЦЗ (следующие были в Карловцах в 1938 году, в связи в 950-летием Крещения Руси, а также в 1974 в Джорданвилле) церковная жизнь эмиграции была поставлена на новую основу. В следующие после собора недели все 34 епископа находящиеся за пределами границ Советов, признали решения этого собора и вместе с ними компетентность Высшей власти церковной эмиграции.
Основным пунктом совещаний первого собора стал вопрос о новой организации церковной жизни эмиграции. Но также собор был озабочен вопросами относительно положения в России и вынес решение о том, что освобожденная в будущем от засилья большевиков Россия должна вернуться к монархии. Это решение нужно рассматривать в совокупности с ситуацией 1921 года: в то, что власть Советов выживет -- Советский Союз тогда еще не был образован -- в то время не верило ни одно западное правительство, не говоря о русской эмиграции. К тому времени новой власти еще было отказано в дипломатическом признании. Поэтому объяснимо, что на соборе были озабочены и политическим будущим России. Монархия представлялась участникам собора лучшей из возможных форм правления, после того как гражданское общество России показало себя слишком слабым, чтобы противостоять большевизму.
Противники РПЦЗ называли формулировки этого решения "монархическими", при этом упуская из внимания, что решение не носило обязательного характера и никогда не рассматривалось в качестве официальной цели Церкви.
Собор 1921 года, как и высшее церковное управление - вели свои переговоры всегда "от имени патриарха", с которым вряд ли существовала упорядоченная связь. Поэтому совершенно абсурдно представлять патриарха разделяющим ответственность за решения этого собора. Но именно это и делали большевики, использовавшие любую возможность для действий против патриарха.
В мае 1922 года патриарх Тихон вследствие политических репрессий должен был упразднить ВЦУ заграницей. Эмиграция выполнила распоряжение патриарха, поскольку не усомнилась в аутентичности послания. В любом случае, стиль и форма письма делают очевидным, что патриарх (и не польностью функционирующий синод) обнародовали это послание под массивным давлением государственной власти. Так вместо ВВЦУ образовалась новая центральная церковная власть - "Архиерейский синод" и "Архиерейский собор", причем в рамках вышеупомянутого указа 362 от ноября 1920 г. Патриарх Тихон и его преемники оставались в контакте с этими новыми учреждениями до 1927 года. Это доказывает, что новое управление церковной эмиграции нашло одобрение церковного управления в Москве.
Архиерейский собор - собрание всех епископов -- является высшим духовным органом Зарубежной церкви. Он уполномочен отвечать на все общецерковные вопросы -- как вопросы веры, так и канонизации новых святых, вопросах организации служб, церковной дисциплины или далеко идущих административных решений, как, например, учреждение новой епархии или изменение епархиальных границ. На архиерейских соборах необходимо по возможности личное участие архиереев. Но они могут в
случае болезни или еще какого препятствия заменить себя другим уполномоченным совершать выбор епископом, или письменным высказыванием участвовать в решениях. Первоначально архиерейские соборы имели место каждые два года, после Второй мировой, не в последнюю очередь в связи с финансовыми затруднениями -- каждые три года, с середины 80-х собирались каждые один-два года, в случае важных церковнополитических событий -- и того чаще.
Центральный орган управления - Архиерейский синод. Его официальное наименование: Архиерейский Синод Русской Православной Церкви за границей. Председатель этого органа всегда одновременно является также главой Зарубежной церкви в ранге митрополита. С 1920 по 1936 гг на этой должности был митрополит Антоний (Храповицкий), с 1936 по 1964 - митрополит Антоний (Грибановский), с 1964 по 1985 -- митрополит Филарет (Вознесенский), после него митрополит Виталий (Устинов). К Архиерейскому Синоду принадлежали, согласно правилам, от 5 до 8 епископов в качестве постоянных членов. Архиерейский синод подчиняется Архиерейскому собору и должен перед ним отчитываться. Важные решения синода нуждались в последующем одобрении Архиерейского собора. Единодушие церковной эмиграции продлилось лишь до 1926 года. Часть европейский общин под управлением митрополита Евлогия (Георгиевского) откололась от Зарубежной церкви. Митрополит Евлогий не пожелал подчиниться решению большинства Архиерейского собора о создании самостоятельной епархии в Германии.
С примерно 75 общинами, преимущественно из Франции, эта группа всегда представляла из себя лишь одну епархию Русской Церкви. Она была известна как "Парижская юрисдикция", особенно благодаря основанному в 1926 году теологическому институту св.Сергия, в котором выучился целый ряд значимых религиозных философов, теологов и историков церкви. После того, как эта группировка начиная с 1927 года поменяла семь юрисдикций, с начала 70-х она в качестве русской архиепископии снова подчиняется Константинопольскому патриархату.
В Северной Америке большинство общин до 1945 года составляли не эмигранты, а переселенцы, переселившиеся до начала Первой мировой. Из 220 этих общин 164 в 1926 году также отделились от Зарубежной церкви с целью создания национальной церкви в Северной Америке. И хотя с этими общинами с 1936 по 1946 снова удалось установить церковное единство, после Второй мировой снова около 189 общин отделились, когда борцы за собственное северо-американское православие одержали победу. В 1970 году МП предоставила этой группе автокефалию в качестве "Православной церкви Америки". Эта автокефалия была признана только церквями под властью Советов. Предоставление автокефалии северо-американским общинам было шахматным ходом со стороны Москвы, направленным против Константинопольского патриархата и одновременно РПЦЗ, поскольку обе юрисдикции большинство своих общин имеют в Северной Америке. Но стремление к реформам (переход на григорианский календарь, сокращение служб, экуменизм и т.д.) привели к тому, что в середине 80-х многие общины Православной Церкви Америки отделились и присоединились к РПЦЗ.
После раскола 1926 года РПЦЗ с полным на то правом и в дальнейшем рассматривала себя в качестве представителя русской церковной эмиграции и начала строительство новых епархий и общин в Западной Европе и Америке. На втором Соборе РПЦЗ -- т.е. после повторного объединения с северо-американскими общинами -- РПЦЗ представляла 90% церковной эмиграции. Эту юрисдикцию представляли во всем мире (с центром тяжести на Дальнем Востоке, где 250000 эмигрантов создали церковную область) 24 епископата и викариата, управляющиеся четырьмя митрополитами, 10 архиепископами и 14 епископами. Церкви подчинялись около 100 общин, 20 монастырей, один теологический факультет и две духовные семинарии, дома престарелых и сиротские дома, школ, больниц, а также многочисленные типографии и издательства.
В монастырях РПЦЗ жили 180 монахов, 40 послушников и 450 монахинь. На Святой Земле было шесть монастырей и Иерусалимская Духовная миссия, в Сербии и Болгарии было по два монастыря, следующий монастырь были в Словакии, в Китае было два монастыря и три подворья, в Манчжурии и США еще по два монастыря. Обучение священников проводилось в двух духовных семинариях, в Харбине (Манчжурия) и Крествуде (США, Н-Й) и теологический факультет в Харбине, учебный план которого равнялся на духовные академии и семинарии России образца 1918 года.
При многочисленных больших общинах существовали приходские школы, библиотеки и благотворительные учреждения: школы-интернаты, детские дома, амбулатории, аптеки, дома для престарелых и инвалидов, мастерские и ремесленные училища для молодежи. Потребность в церковной утвари, иконах, одеянии для духовенства, а
также литургическая и религиозная литература удовлетворялась посредством церковных мастерских и типографий.
Одновременно церковная борьба в Советском Союзе достигла высшей точки: патриархии продолжали подчиняться примерно 100 общин, 4 епископа и около 200 священников!
Неудивительно, что Зарубежная Церковь была вынуждена говорить и действовать за всю Русскую Церковь. Она не только соответствовала этому требованию, но и была признана всеми христианскими церквями в качестве представительницы Русского Православия. Православные церкви под властью Советов под давлением Москвы были
вынуждены заморозить официальные отношения с РПЦЗ начиная с 1945 г., в 60-е годы за ними последовали и другие поместные церкви, сгибаясь под давлением Москвы. Сербская Православная церковь -- признающая Зарубежную церковь до наших дней Церковью-сестрой - смогла выстоять по сей день под давлением Москвы и поддерживает официальные отношения и имеет общую Чашу с обеими частями Русской церкви. Этим самым Сербская церковь подает не только пример мужества и независимости от московских притязаний, но и сам этот факт должен заставить задуматься тех, кто постоянно легкомысленно или сознательно распространяют ложные утверждения, что РПЦЗ не имеет отношений ни с одной православной церковью или что она "неканоничная" церковь.
Зарубежная Церковь, как живущая, по сравнению со всей Русской Церковью, на свободе часть, взяла на себя обязанности и ответственность, вследствие чего открыто свидетельствовала о преследованиях Русской Церкви и верующих Советской властью. Это было необходимо, поскольку церковная иерархия и духовенство МП десятилетиями отрицали какое-либо преследование или ущемление свободы вероисповедания в СССР. На Западе эта пропагандистская ложь весьма редко встречала отпор от представителей церковных организаций, вроде Всемирного совета церквей, с "оглядкой на тяжелое положение епископов". Сохранение и продолжение традиций Русской Церкви образца до 1917 года, которые МП в такой форме не могла больше соблюдать. К этому же относится и канонизация святых, а также соблюдение монашеских традиций, сохранение духовно-культурного наследства (например, посредством многочисленных публикаций и изданий).
Административные новшества в организации церковной жизни в эмиграции осуществились на первом Соборе в 1921 г. Эти преобразования были необходимы, чтобы обеспечить пастырское окормление верующих.
Ситуация в новых общинах диаспоры в начале 20-х была во многом схожей со временем после 1945 г. Духовное окормление общин было поначалу обеспечено, поскольку вместе с беженцами эмигрировало много духовенства. Но ощущалась нехватка церквей и помещений для службы.
Большинство русских церквей были построены в 19 веке в курортных местах, чтоб окормлять летом гостей. Но, как правило, в этих местах для эмигрантов не было возможности найти работу. Таким образом, старые храмы стояли пустыми, в то время как в других местностях общины существовали без храмов.
После Первой мировой многие из этих общин удовлетворялись периодической арендой помещений, в которых можно было служить по-простому. О постройке новых храмов во многих случаях начинали задумываться уже после того, как эмигранты проживали лет десять на одном месте и надежда на возвращение в Россию становилась все более слабой.
Основанием для этого служили, в числе прочих, разные политические установки беженцев. Первая эмиграция была следствием проигранной гражданской войны. Советская власть хоть и вытеснила Белую армию и интервентов с земель, но, вместе с тем, власть над областями долго еще не была окончательно установлена. Должны были пройти еще годы, прежде чем коммунистический режим смог укрепить свою власть в азиатских районах, в Сибири и на Дальнем Востоке. Установление дипломатических отношений и признание Советской власти другими другими власть имущими началось лишь с 1922 г. Многие эмигранты не смогли примириться с установлением коммунистическо-азиатской диктатуры и рассматривали коммунистический режим в качестве переходного. Они были уверены, что в обозримом будущем смогут вернуться в Россию.
Совершенно другим было положение после Второй мировой. На этот раз сотни тысяч бежали от сталинского террора. Режим был защищен изнутри имеющим полную власть полицейским аппаратом. Победа гитлеровской Германии и новый советский патриотизм привели к тому, что часть угнанных (в качестве работников или военнопленных), несмотря на негативный опыт 30-х годов, были готовы к признанию режима и восстановлению разрушенной страны.
Это разница в политике в ситуации выбора действовала и на эмиграцию: в 20-е прибыли эмигранты, которые надеялись вскорости вернуться на Родину. В 1944-1945 появились беженцы, бежавшие от сталинского террора. Они встретились на западе и с угнанными, которые немцами были вывезены на насильственные работы и считались Сталиным коллаборационистами. Для них с самого начала был закрыт путь назад. И таким образом тысячи сотен повернулись к Родине спиной, постольку поскольку они находились в оккупационных зонах Германии и Австрии и не были брошены на произвол Красной армии.
Таким образом, беженцы Второй мировой практически не видели никакой возможности возвращения и делали усилия начать новую жизнь в свободном мире -- где бы он ни был.
Эта разница в менталитетах привела к тяжелым последствиям в общинах.
Первая волна эмиграции с самого начала довольствовалась русскими храмами, которые она обнаружила на месте. Для посещения служб во время больших церковных праздников предпринимались также и длительные поездки. Не видели необходимости в строительстве новых храмов, поскольку люди верили, что живут лишь временно в изгнании.
Напротив, общины, образовавшиеся после Второй мировой в Германии и Австрии,сразу начинали с организации храма, даже если поначалу это было вспомогательное помещение или барак. Церковь и община определяли многократно не только религиозную жизнь прихожан, но также и социальную и культурную, и даже часто экономическую, поскольку общины учреждали ремесленные мастерские, организовывали курсы для ремесленного обучения и мастерства и т.д.
Этот процесс повторялся в новых странах поселения: на Дальнем Востоке, в Северной Америке, в Южной Америке и Австралии. Конечно, и материальное положение беженцев вначале играло какую-то роль: многие организованные вспомогательные храмы служили по 10-20 лет, пока новый храм заменит этот временный, или хотя бы иконостас и церковная утварь могли быть обновлены. После того, как эмигранты интегрировались в экономическую и социальную жизнь своей новой родины и удовлетворяли собственные необходимые материальные нужды, они снова начинали заботиться о необходимых пожертвованиях на храм, о замене временного помещения на новый каменный храм. Часто эта задача осуществлялась детьми эмигрантов, которые не могли более удовлетворяться временными постройками своих родителей. Основная строительная деятельность первых эмигрантов началась в 30-е годы, второй волны эмигрантов -- в 60-е. В настоящее время можно говорить о третьей волне, поскольку дети и внуки и новые переселенцы все чаще определяют лицо общины, и все явственнее ощущается смена поколений .
Некоторые примеры могут яснее показать это развитие. В Китае в 1920 г. было 6000 православных, в 1927 в стране проживали 76 000 русских, при этом новые храмы едва строились. В Маньчжурии нашли убежище 200 000 эмигрантов. Они нашли примерно 50 000 русских, которые были застигнуты на месте Первой мировой и революцией и не вернулись назад. В то время как в течение 20-х годов новые храмы возводились в единичных случаях, между 1930 по 1945 гг. было возведено 27 новых храмов.
Но потребность в новых постройках определялась в исключительных ситуациях для отдельных групп. В первую очередь для бежавших монахов и монахинь, но также для социально обделенных эмигрантов, таких как сироты, престарелые и нуждающиеся в особом уходе. В православных странах монашествующие могли вступить в существующие монастыри. В неправославных странах, напротив, диаспора должна была построить новые монастыри, чтобы обеспечить существование монашеской общины. Таким образом уже в 20-е годы диаспора образовала во всем мире около дюжины монастырей. Все эти монастыри были с течением лет расширены и усовершенствованы: так появились типографии, мастерские, дома престарелых и инвалидов, детские дома и школы, принадлежащие монастырям.
Особую роль в сплочении церковной эмиграции играли типографии и издательское дело. Одни обеспечивали общины и верующих православными писаниями на русском, другие должны были публиковать обращения церковного правления, касающиеся как церковных событий в эмиграции, так и всевозможных слухов и сплетен, принесенных с Родины. С марта 1922 года официальным органом Архиерейского синода стали "Церковные ведомости". Газета поначалу выходила каждые две недели, затем стала ежемесячной. С 1932 г. появилась газета "Церковная жизнь". Набирались и печатались эти газеты, как и остальные, в собственных церковных типографиях. С 1924 существовала церковная типография в монастыре св.Иова в Ладомирове. Братством этого монастыря, положившего основу нынешних типографий и издательств Зарубежной церкви, после Второй мировой было основано много типографий за океаном. Самая значительная типография, продолжающая традиции братства св.Иова из Ладомирова, находится с 1948 г. в Свято-Троицком монастыре в Джорданвилле (основан в 1930). Так появилась газета с самой продолжительной традицией, "Православная Русь", начиная с 1928 года бесперебойно раз в две недели. С 1950 г. стали выходить в качестве приложения дополнительно англоязычная газета "Orthodox Life" и русскоязычная "Православная жизнь".
Следующая по значительности типография появилась с середины 20-х годов в мужском монастыре в Харбине, в котором также набирались и издавались книги религиозного и назидательного содержания.
РПЦЗ вступила в пределы православного мира благодаря своему историческому развитию, количество верующих в РПЦЗ возросло, и сила духовного воздействия приобрела огромное значение. В период между двумя мировыми РПЦЗ была для православных и неправославных церквей представительницей Русской церкви и тем самым - партнером в теологическом диалоге. На православных совещаниях 20-х и 30-х она представляла интересы всей Русской Церкви. С неправославными Церквами она продолжала диалог с позиций до 1918 года. Для христиан западного мира русские общины в диаспоре многие годы являлись единственной встречей с Православием. Одно лишь существование этих общин делало много для того, чтобы духовность православия и традиции Русской Церкви стали лучше известны на Западе.
Исходя из своей численной величины, РПЦЗ внутри православного мира являлась совсем не последним членом: количество ее прихожан позволяет лишь очень приблизительно оценивать себя, поскольку общины за счет эмиграции из бывшей СССР значительно возросли. Единственно нехватка духовенства помешала тому, чтобы образовались многочисленные новые общины. Можно исходить из того, что сегодня РПЦЗ имеет по всему миру 200000 прихожан. С примерно 350 общинами, 30 монастырями и скитами, одной духовной семинарией и прочими церковными организациями вроде типографий, социальными и благотворительными организациями, сейчас РПЦЗ больше, чем иные автокефальные или автономные поместные церкви.
Среди православных церквей в изгнании РПЦЗ единственная в течении 80 лет окормляла во всем мире общины. Две другие русские церкви в изгнании (Парижская юрисдикция и Северо-американская метрополия) были всегда только регионально представлены. И заслуга РПЦЗ в том, что даже в самых отдаленных уголках мира русские верующие могли сохранить и практиковать свою веру. Даже если некоторые из этих общин в диаспоре, например, в Азии и Африке, сегодня уже не существуют, РПЦЗ исполняла там многие годы и даже десятилетия свое пастырское назначение.
Существование РПЦЗ и ее значение среди православного мира прояснялось снова и снова по тому, что ее критику не игнорировали, и более того, прислушивались к ней, особенно когда она разоблачала отклонения или "модернизм" определенных православных кругов.
Церковь к тому времени разделялась на 10 епархий, к ним относятся и епархии в России, которые в переломный период в России подчинялись РПЦЗ. Эти епархии состояли из общин, вышедших из Катакомбной церкви, которая больше десяти лет поддерживали отношения с РПЦЗ. Примерно половина общин РПЦЗ, духовная семинария и большинство монастырей находятся сегодня в Северной Америке, где живут примерно 60% верующих.Епархии окормляются 18 епископами, в том числе викарными.К ним добавились в России четыре епископа и более чем 100 священников и несколько монашеских братств, перешедшие в юрисдикцию РПЦЗ. Заграницей
к духовенству принадлежат 290 священников и 90 дьяконов. В монастырях живут около 100 монахов и 300 монахинь.
Особенно положительным является баланс священников в общинах. Их число росло начиная с 90-х, при том, что средний возраст священников отчетливо уменьшался и стал ниже 50-ти лет. Среди священстве очевидна смена генераций. Эти перемены затрагивают все епархии. Рост численности духовенства неожидан, потому что материальное положение семей священников очень тяжелое: священники живут на (добровольные) взносы и пожертвования или вынуждены параллельно заниматься мирской профессией. Только очень малое число общин могут в силу своей величины обеспечить своему духовнику гарантированный доход. И при этом число священников и кандидатов в священники последние годы значительно возросло. Обеспечение общин духовенством, в любом случае, очень различно: в то время как в Северной Америке и Австралии множество общин имеют более одного священника, за исключением маленьких общин или находящихся в отдаленных местах, в Европе и Южной Америке малое число священников является угрозой для дальнейшего существования отдельных общин. Только примерно каждая вторая община здесь имеет в своем распоряжении более еще одного духовника. В Европе отмечается определенное улучшение, поскольку множество молодых кандидатов было рукоположены в последние годы, в одной только Германсокй епархии, начиная с 80-х, было рукоположено более 10 человек.
Из примерно 350 общин 180 находятся в США и Канаде, 40 в Южной Америке, 90 в Европе, 25 в Австралии и Новой Зеландии и 15 в Африке и Азии. Монастырь на Святой Земле, отдельные общины в Африке, Азии и определенные общины в Европе, так же как и некоторые монастыри, подчиняются непосредственно первоиерарху.
Большинство общин сегодня имеют в своем распоряжении собственные храмы. Многие церкви находятся также в арендуемых помещениях и прежних католических или протестантских храмах. Изнутри храмы убраны для православной литургии, иконостасы, иконы и церковная утварь частично состоят еще из привезенной из России, но все больше поставляются собственными художниками - монахами и монахинями. Начиная где-то с середины 60-х, можно отметить настоящий "строительный бум" в общинах
РПЦЗ по всему миру: храмы, которые в конце Второй мировой были сооружены в качестве временных, заменились новыми постройками, храмы заново покрашены изнутри, новые иконостасы заменили те, что были сооружены из сподручных средств после 1945. Всего за период с 1950 г. было возведено около 150 церквей в (большей частью) северо-русском стиле по всему миру. В Германии к ним относятся храмы в Гамбурге, Франкфурте и Людвигсфельде (под Мюнхеном).
Там, где недоставало финансовых средств на строительство нового храма, приобретались храмы других конфессий или несакральные здания, которые затем изнутри, и, насколько это возможно, снаружи, приводились в соответствие русскому церковному стилю. К таким относятся, например, обе церкви в Мюнхене и Кёльне. Здесь в начале 90-х были приобретены общинами два храма, которыми ранее пользовались бельгийские и американские воинские части. Оба храма сейчас перестраиваются и переделываются. В то время, как внутреннее убранство приспосабливается к нуждам православной литургии, снаружи возможны лишь частичные архитектурные преобразования. Но, по меньшей мере, поставленные луковичной формы купола и русские кресты уведомляют о том, что речь идет о русской православной церкви. Многие общины располагают собственными центрами с залами для выступлений, библиотеками и помещениями для церковных школ. На Святой земле (в Бетании) церкви подчиняется школьный интернат для девочек и в Чили - сиротский приют со школой. Кроме этого, в Сан-Франциско существует церковная гимназия. Примером новых строек и перестроек зданий служат также монастыри: с середины 80-х было основано восемь новых монастырей: в Англии, США и Австралии. Все эти новые монашеские общины имеют в своем распоряжении каменные храмы и новые постройки с гостевыми комнатами и церковными мастерскими. Но и существующие уже монастыри перестраивались и достраивались, в Австралии все здания монастыря "Новое Шамордино" были заменены новостройками и был освящен новый храм, в США женскому монастырю "Новое Дивеево" принадлежит новый сестринский корпус и дом
престарелых со 100 комнатами, в Сантьяго (Чили) появилась новое здание для сиротского дома и школы предстоит постройка нового храма. В Леснинском монастыре (Франция) основан новый домовой храм. На Святой земле начались ремонтные работы в храмах и зданиях русского монастыря.
Для престарелых и нуждающихся в особом уходе существует 10 прицерковных домов для престарелых, о самом новом вышло распоряжение в Оттаве в 1988 году.
На примерно 15 прихрамовых кладбищах нашли свой последний покой множество эмигрантов. Самые большие кладбища находятся в США при монастырях в Джорданвилле и Спрингфельде. В принадлежащих церквям типографиях печатаются литургические, теологические, религиозно-поучительные, литературные, исторические и
другие тексты. Центральным, полуадминистративным органом является газета "Православная Русь", выходящая раз в две недели с 1928 года.
Кроме этого, ежемесячно выходят с 1950 года газеты "Православная жизнь", теологический ежегодник "Православный путь", как и прочие газеты на русском языке и множество других на языках стран проживания. Во многих общинах, особенно в Северной Америке - с середины 80-х ощутимо появилось двуязычие. Хотя и ведутся церковные службы пока на церковно-славянском, но наряду с этим в служебные тексты вставляются национальные язки. Специально в Северной Америке существует, между тем, множество англоязычных общин.
Про политические установки как архиерейского синода, так и отдельных иерархов Зарубежной церкви к национал-социализму много написано со времен Второй мировой. В этой связи снова и снова раздаются упреки, что что духовенство РПЦЗ тесно сотрудничало с национал-социалистами. Эти обвинения шли поначалу со стороны коммунистов, но были потом переняты Московской патриархией и другими русскими юрисдикциями (Парижская Архиепископия, часть Северо-американской метрополии).
Важной целью этой клеветнической кампании была изоляция РПЦЗ посредством дипломатической дискриминации. Утверждение, что РПЦЗ сотрудничала с нацистами, служило частично в качестве защитного утверждения в оправдании собственного пути. Это особо касается советского правительства и Московского патриархата. Зарубежная церковь была обоим неудобна, поскольку она разоблачала лживую пропаганду "свободы церкви и религии" в Советском союзе и снова и снова доводила до сознания западной общественности преследования церкви, духовенства и верующих, равно как и их мучеников.
Московская церковная власть пропагандировала со времен признания в лояльности 1927 года советскую пропагандическую картину свободы церкви и религии в Советской России. До недавнего прошлого патриархийные епископы, поставленные перед вопросом о преследованиях духовенства и верующих, по меньшей мере замалчивали вопрос. Зарубежная церковь рассматривает это как вескую церковную проблему, как этот путь официального церковного руководства обосновывался в качестве верного,
часто со ссылками на учение отцов церкви. Московский патриархат с 1927 года избрал путь подчинения атеистическому советскому режиму и давал лживый образ, вредящий церкви, благодаря своей поддержке советской пропаганды, настоящего положения церкви и верующих в Советском союзе, и даже способствовал уничтожению церкви через свое посредничество с Советской властью. Патриархат присвоил себе пропагандистские стереотипы государственной власти против РПЦЗ - сначала о "контрреволюционности", после 1945 года - о "национальном предательстве". Эта пропаганда всегда активизировалась, когда шла речь о дискредитации голоса свободной русской церкви. И после падения Советского союза схватился снова за старые клише. Так, Архиерейский собор русской РПЦ, который проходил с 25 по 27 октября 1990 года, принял "Воззвание Архиерейского Собора к архипастырям, пастырям и всем верным чадам Русской Православной Церкви", в котором были подхвачены старые обвинения в сотрудничестве.
На поверхности речь шла о выдаче русской церковной верхушке в Германии, на самом деле епископы хотели оправдать собственное лояльное отношение к атеистической власти. Они подняли вопрос, имеет ли Зарубежная церковь моральное право указывать на готовность к сотрудничеству московских епископов, в то время как эмигрировавшие епископы капитулировали перед нацистами. В воззвании это звучало так: "Напомним только, что во время фашистского режима в Германии Зарубежная Церковь в этой стране отнюдь не была "свободна" и "независима" от мирской власти. Более того, ее руководство не погнушалось содействием гестапо для захвата в 1938 году приходов, входивших в русский Западноевропейский Экзархат. В свою очередь, во время войны оно покорно подчинилось указанию гитлеровского правительства, воспретившего ему развернуть свою деятельность, на оккупированных территориях Польши и СССР, что первоначально входило в его намерения. Так что здесь уместно вспомнить слова бывшего настоятеля храма святого равноапостольного князя Владимира в Берлине, а впоследствии архиепископа Сан-Францисского, Иоанна (Шаховского): "Исторические факты не позволяют морально противополагать Русской Церкви — Зарубежную, превознося Зарубежную, как якобы сохранившую чистоту и бескомпромиссность.
Но насколько нравственно с точки зрения Евангелия выступать группе епископов Русской Зарубежной Церкви в роли наших обвинителей? Разве в истории их группировки не было соблазнительных для церковного общества моментов, даже в совсем недавнем прошлом? Напомним только, что во время фашистского режима в Германии Зарубежная Церковь в этой стране отнюдь не была "свободна" и "независима" от мирской власти. Более того, ее руководство не погнушалось содействием гестапо для захвата в 1938 году приходов, входивших в русский Западноевропейский Экзархат. Патриархийные епископы могли бы лучше подготовиться, ознакомившись с правовой основой существования церквей в Германии и судопроизводством Верховного немецкого суда, вместо того чтобы поднимать снова в своем послании обвинения в "завладении с помощью гестапо". Закон о недвижимом имуществе от 1938 года не был ни отменен в качестве "типично нацистского" союзниками (среди которых был советский маршалл Соколовский) в 1948 году, ни заклеймен Верховным немецким судом как нарушение прав или нацистское преследование. После того, как эти заключения верховного суда были известны много лет, должно особенно неприятно задевать, что московский патриарх, Алексий II, еще в году 1990 поставил свою подпись под таким документом. Не говоря о том, что разные точки зрения на право собственности и владения несравнимы с замалчиванием и отрицанием убийства сотен тысяч верующих и исповедников начиная с 1920 года, разрушения церквей и монастырей. Те, кто при этом молчал и отрицает эти факты, те могут быть лояльны к преследователям, но не к преследуемым.
В упомянутых в воззвании общинах речь идет конкретно о русских храмах в Бад Эмсе, Баден-Бадене, Штуттгарте, Висбадене, Дармштадте и Дрездене. Эти храмы с 1938 года были зарегистрированы за Зарубежной церковью соответственно земельному "Закону о недвижимости Русской Православной Церкви" . Законность этого положения была в 70-ые и 80-ые годы обжалована на суде со стороны представителей МП и Парижского русского экзархата. После серии процессов во всех инстанциях было окончательно верховным судом при Федеральной судебной палате подтверждено, что закон остается в силе (приговор от 19.9.1980 - VZR 132/78). Также потерпела неудачу в суде попытка выдать этот закон за национал-социалистическую несправедливость и преследование. Федеральный конституционный суд постановил (от 30.11.1983 - 2BvR1411/80), что регистрация Зарубежной церкви не являлась "национал-социалистическим преследованием против истца" (русского экзархата в Париже).
Впрочем, после объединения Германии представителями дрезденской общины была предпринята дальнейшая попытка пошатнуть закон о "Владении недвижимостью для РПЦЗ". И эта попытка также повалилась. Вопрос о церковном имуществе, в частности, передача пяти храмов в Германии, был второй причиной, по которой РПЦЗ обвинялась в коллаборационизме. Сегодня патриархат официально не поднимает больше никаких требований по поводу этих храмов, но патриархат поддерживает требование русского
правительства о возвращении церквей, которые рекламируются в качестве собственности российского государства. Требования о возврате связаны с определенными, близко стоящими к правительству русскими СМИ, поднявшими массивную кампанию против Зарубежной церкви, благодаря которой у российской общественности возникает впечатление, что передача собственности 1938 когда была следствием коллаборационизма РПЦЗ с нацистским режимом.
После того, как в 80-е годы не удалось прийти к желанной цели юридическим путем, оставалась последняя возможность: с помощью "науки" привести доказательства того, что существовало узкое сотрудничество между РПЦЗ и национал-социалистическим режимом, причем якобы духовенство РПЦЗ было инициатором этого сотрудничества. В поддержку этих утверждений источники и документы были "оценены" для обоснования собственной точки зрения. Представляется излишним здесь далее наставивать на односторонности этих работ, поскольку работы этих авторов были опровергнуты благодаря научному исследованию, в котором в первый раз молодым ученым из Москвы, А.К.Никитиным, оценивались все акты и документы Гестапо и министерства церковных дел при 3-ем Рейхе находящиеся до того в Москве за печатями. В своей представленной в 1998 году в Москве диссертации ("Нацистский режим и русская православная община в Германии в 1933-1945 гг." Москва 1998) Никитин подробно разбирает прежние "научные" работы, в которых "доказывается" мнимое сотрудничество. На основании полного анализа имеющихся в наличии актов Никитин пришел к заключению (см. стр.361), что "все мероприятия по унифицикации русской православной общины готовили и проводили сами нацисты, которые либо вообще не привлекали представителей карловацкой общины к этому процессу, либо принуждали их участвовать в этих мероприятиях. Проект устава Карловацкой епархии Берлинской и Германской, который был необходим для ее легализации в нацистском рейхе, разработанный адвокатом карловацкой епархии еп. Тихона (Лященко) кн. Н.Н. Массальским и одобренный Архиерейским собором РПЦЗ в сентябре 1934 г., предусматривал достаточно высокую степень независимости епархии в государстве.
Поправки соборной комиссии к этому проекту еще более сузили возможности режима вмешиваться в дела епархии. Однако этот проект и поправки к нему были отвергнуты чиновниками министерства церковных дел. Новый проект устава был целиком разработан этим ведомством, а форма признания выбрана совместно с другими нацистскими инстанциями без участия представителей карловацкой общины. Признание карловацкой епархии рассматривалось нацистами как часть плана унификации русской
православной общины, к разработке которого нацисты также не привлекали представителей карловацкой общины.
С другой стороны еп.Тихон и Н.Массальский, пытались принять участие в унификаторских акциях анцистов против евлогианского духовенства и прихожан. Однако это, по всей видимости, было их личной инициативой,никак не согласованной с руководством РПЦЗ. В феврале 1938 года арх.Тихон был заменен Синодом РПЦЗ на посту главы епархии еп. Серафимом (Лядэ). Пока невозможно более определенно сказать, насколько смещение арх.Тихона было обусловлено давлением нацистов, или это, в большей степени было внутрицерковное решением. К архиепископу были и ранее серьезные претензии у Собора и Синода РПЦЗ , никак не связанные с политикой режима в отношении русской православной общины. Смена главы епархиии была обусловлена ситуацией вокруг карловацких и евлогианских приходов в Германии в тот период,в том числе его крайне непримиримой позицией по отношению к евлогианам, которая, по всей видимости, не разделялось главрй РПЦЗ митрополитом Анастасием и большей частью архиереевв РПЦЗ. Сегодня можно с уверенностью сказать, что в Сремских Карловцах обладали информацией о внутреннем положении в Германии от германских прихожан и международных организаций, которая мало чем отличается от наших сегодняшних представлений об этом. Не исключено, что,не желая обострять отношения с режимом, архиереи РПЦЗ стремились избежать ухудшения положения всей общины, и карловчан, и евлогиан. Возможно, в этом ключе следует рассматривать приезд в октябре 1937 г.в Берлин митрополита Анастасия и его разговор с евлогианскими священниками без присутствия представителей нацистских властей.
Постановление правительства Пруссии от 14 марта 1936 г. о присвоении епархии Берлинской и Германской статуса корпорации публичного права и утверждение одновременно "Положения" о епархии, оформившее ее признание государством, ставило карловацкую епархию под строгий контроль режима.Однако несмотря на то, что на назначение священников и членов епархиального совета требовалось "государственное согласие" в виде санкции гестапо и министерства церковных дел, можно с уверенностью сказать (поскольку среди документов министерства церковных дел сохранились почти все личные дела подобного рода, с момента подтверждения "Положения" до конца Второй мировой войны), что ни одна из предложенных главой епархии кандидатур не была отведена властями. Исходя из перемещений священников, можно достаточно определенно сказать, что не было отклонения кандидатур помимо письменной процедуры. Косвенным подтверждением тому служит также тот факт, что содержание разговоров при встречах с представителями русской православной общины и чиновниками других ведомств, телефонных разговоров постоянно фиксировались в особых записках для памяти в министерстве церковных дел и других нацистских инстанциях. Назначение еп.Серафима (Лядэ) не следует рассматривать как уступку режиму ,несмотря на то, что в поддержку его кандидатуры высказалось гестапо. В то время еп.Серафим был, действительно, оптимальной фигурой на этом посту, не только потому, что был немцем по рождению и, разумеется, имел немецкое гражданство. Он не был враждебно настроен по отношению к евлогианам, и даже рассматривался как приемлемая кандидатура на посту главы епархии Берлинской и Германской, был человеком не властолюбивым и взвешенным .
Ни в Сремских Карловицах, ни в самой Германии карловчане не ожидали, что государство выстроит для них новый собор своими силами и почти полностью на свои средства. Со стороны карловчан , позицию которых в этом вопросе представляли еп.Тихон и кн.Массальский, делались активные попытки сохранить для себя возможность аренды помещений в старом здании собора или получить более-менее равноценные помещения. Однако такого размаха и щедрости бедная карловацкая община не ожидала. Решение о возведении нового собора было принято представителями нацистских ведомств без участия карловчан, и стремление наградить карловацкую общину за то, что ее избрали в качестве основы унификации русской православной общины в стране играло здесь второстепенную роль. Как известно, м.Анастасий хотел направить Гитлеру очень нейтральный адрес с самым общим выражением благодарности, но представители карловацкой общины в Германии уже переделали написанный ими текст на утверждение нацистским властям и изменить что-либо после этого было невозможно. Подчеркну также, что карловацкая епархия никогда не была собственником этого храма, а всего лишь получила его в пользование от государства, что было закреплено специальным договором между властями в лице имперского министра церковных дел и епархией Берлинской и Германской.
Активную помощь нацистам в давлении на евлогианские приходы, чтобы заставить их перейти в карловацкую юрисдикуию и присоединиться к признанной режимом епархии Берлинской и Германской, особенно с 1937 года, когда стало ясно, что первоначальный план унификации провалился, оказывали: "начальник Русского Национального Управления" (РНУ) в Германии, доверенное лицо имперского и прусского министерства внутренних дел генерал В.В.Бискупский, уполномоченный РНУ в Лейпциге Г.В.Кривенко, секретарь "Германской Комиссии "Про Део"" Пауль Хёке и деятели русской фашистской организации - "Русского Национального и Социального движения" в Германии (РНСД). О содействии РНСД нацистской унификации евлогианских общин, по крайней мере, в Лейпциге и Висбадене известно из заявлений его представителей. Однако как конкретно осуществлялось это "содействие" выяснить пока не удалось. Нацистские ведомства предпочитали осуществлять унификацию их руками, чтобы избежать крайне невыгодных для режима обвинений в преследовании представителей русской православной общины. Именно эти люди, получив поддержку и поручения от нацистов, посещали приходские собрания евлогиан, оказывали разными способами давление на прихожан, запугивали и устраивали провокации, старались представить евлогиан врагами режима и Германии.
Позиция еп.Серафима в 1938-1939 годах может быть обозначена достаточно отчетливо. Он был готов к компромиссу с евлогианской общиной, но в рамках правовых документов, касавшихся русской православной общины, которые издали нацисты. Он не предпринимал по собственной инициативе никаких шагов против евлогиан, но вынужден был действовать в указанных правовых рамках и своей позицией подталкивал власти, насколько это было возможно, к проведению унификации евлогианской общины в более мягких формах. Свое первое совместное богослужение с благочинным евлогианских приходов в стране архим. Иоанном он совершил в евлогианском храме, а не в карловацком соборе, что привело в замешательство нацистов. Епископ не боялся в переписке с нацистскими ведомствами положительно отзываться об архим. Иоанне и евлогианской общине. В значительной степени благодаря подобной позиции еп.Серафима стал возможным компромисс между карловацкой епархией и евлогианской общиной в рейхе, закрепленный Соглашением от 3 ноября 1939 года архиеп. Серафимом и викарием м. Евлогия еп. Сергием Пражским и санкционированный нацистами. По этому соглашению пять евлогианских приходов, оставшихся на территории рейха, входили в состав епархии Берлинской и Германской, но сохраняли свою принадлежность к юрисдикции м.Евлогия, за викарием которого еп. Сергием сохранялось право назначения священников в евлогианские приходы. Компромисс оказался действенным опять же в немалой степени благодаря архиепископу Серафиму. К началу 1942 года, когда епархия Берлинская и Германская охватывала помимо Германии, Австрии, Судетской области, Чехии и Словакии - часть территории Польши, Бельгию, Люксембург и Лотарингию, в ее состав на основе соглашения 1939 года входило уже 13 евлогианских приходов. Евлогиане не только активно и на равных с карловчанами участвовали в епархиальном собрании в январе 1942 года, но их представители - о.Сергий Положенский и Н.Ф.Васильев, староста прихода архим. Иоанна, - вошли и в состав епархиального совета. Гестапо не выразило возражений против их кандидатур, несмотря на то, что о. Сергий в 1938 годах публично критиковал власти за вмешательство в дела русской православной общины и активно выступал против смены юрисдикции евлогианскими приходами и их присоединения к карловацкой епархии.
Архиеп. Серафиму удалось выполнить еще одну важную функцию. Он стал основным лицом в русской православной общине, который представлял ее перед нацистскими ведомствами. Это резко снизило степень влияния на ее судьбу и на решения нацистов таких людей, как Бискупский, Хёке, Кривенко, деятелей РНСД.
Еще в декабре 1938 года еп. Серафим заключил Соглашение с Братством Святого Равноапостольного Князя Владимира. Это соглашение также представляло собой компромисс. Внушительная часть русской церковной собственности в Германии, принадлежащая Братству, сохранялась за ним. Епископ получил право назначения священников в Церкви Братства, но с согласия его руководства. Причем достигнут этот компромисс был уже после того, как братство расторгло под давлением нацистов договоры с евлогианскимим приходами на аренду принадлежащих ему зданий церквей. Расширение епархии Берлинской и Германской за счет территорий покоренных нацистами стран ни в коей мере не было стремлением самого архиепископа, с 1942 года - митрополита Средне-Европейского Митрополичьего округа Серафима (Лядэ), а являлось политической линией министерства церковных дел, согласованной с другими ведомствами, прежде всего, с Главным управлением имперской безопасности. Документы ясно показывают, что для архиеп. Серафима исполнение обязанностей главы православных приходов на всей территории оккупированной Польши в 1939-1940 годах было вынужденным шагом и он в любой момент готов был отказаться от этих полномочий и вертуть управление м. Дионисию. Архиеп.Серафим также совсем не воспользовался широкими полномочиями по надзору за евлогианскими приходами, которые он получил по Соглашению от 3 ноября 1939 года.
Создание в Берлине Православного Богословского Института, которое вначале планировалось нацистами как шумная пропагандистская акция и было продиктовано стремлением воспитать разделяющих идеи национал-социализма и симпатизирующих рейху молодых православных священников из балканских государств и из среды русской эмиграции, впоследствии, благодаря усилиям архиеп. Серафима, Н.С. Арсеньева, еп. Василия (Павловского), проф. Д.Дорошенко, проф. архим. Грегора (Парадзе), приобрело черты серьезного образовательного и научного проекта, что не входило в планы нацистов, и с началом агрессии на Балканах и против СССР нацисты вообще отказались от этой идеи. После оккупации Бельгии архиеп. Серафим буквально вызволил из гестапо главу евлогианской общины в Бельгии архиеп. Александра (Немоловского) Брюссеьского, взял его на поруки, поселив при русском храме в Тегеле и таким образом спас его. Архиеп.Серафим делал все возможное, чтобы получить разрешение на посещение русскими священниками советских военнопленных, старался обходить существующий запрет и сделать все возможное, чтобы поддержать их. Ему удалось в мае 1944 года получить разрешение на посещение пятнадцатью священниками епархии Берлинской и Германской лагерей "остов", рабочих, угнанных в Германию из СССР.
Подводя итог, можно сказать, что в политике нацистского режима в отношении русской православной общины в Германии четко прослеживается два во многом контрастных повода, рубежом между которыми стал апрель-июль 1941 года. Первый период отличает стремление к манипулированию общественным мнением, пропагандистской мистификации, на которую нацисты не жалели ни сил, ни средств. Второй, связанный с
тотальной войной за мировое господство, характеризует попытки полностью изолировать русское духовенство в эмиграции от событий на Восточном фронте и их пленных и угнанных на работу в рейх соотечественников. Оба эти периода связывает желание нацистов подчинить себе русскую православную общину, сделать ее послушным орудием внешней и внутренней политики режима. Последнее осуществить не удалось, а евлогианское духовенство и духовенство продемонстрировали
сильную способность к сопротивлению. Предложенное исследование не может дать ответ на все вопросы, возникающие в связи с данной проблемой, так что остается большое поле и необходимость дальнейших поисков".
Такова работа независимого русского ученого, который в своих выводах после анализа полного состава дел подтверждает, что Зарубежная Церковь была не преступницей, а жертвой церковной политики национал-социалистов. Можно еще добавить, что Берлинская и Германская епархия была всего лишь одной из епархий РПЦЗ, остальные 23 епархии которой, вместе с епископами, духовенством и верующими находились вне зоны власти нацистов. По меньшей мере, после начала Второй мировой, "коллаборация" с нацистами была бы предательством в отношении епископов и духовенства.
Поэтому исходящий изначально от коммунистов и обоснованный некоторыми учеными тезис о повальном сотрудничестве РПЦЗ с нацистским режимом не только не научен, но и является безответственным и злонамеренным.
В Германии можно отследить почти 300-летнюю традицию существования Российской Православной Церкви. При этом она не только укоренившаяся в течении долгого времени в Германии церковь, но и православная церковь в Германии с наиболее старейшей и длительнейшей традицией. Другие православные церкви - как Греческая или Сербская церковь - пришли в Германию только после Второй мировой войны и создали собственные общины и храмы только после того, как в Германии в процессе иммиграции прочно осели большие группы православных из числа гайстарбайтеров.
Строительству русских церквей в Германии способствовало множество причин: установление дипломатических отношений между царской Россией и немецкими землями, родственные отношения между российскими и немецкими аристократами и страсть к путешествиям в 19 веке со стороны русских аристократов и буржуазии, которые предпочитали в летние месяцы проводить время на немецких и европейских курортах. Также можно было различать церкви и по тому, что служило основанием для их строительства: миссионерские церкви и храмы при посольствах, домовые и кладбищенские, храмы в курортных местах (курпастории).
Храмы в Потсдаме (русская военная колония) и в Лейпциге (мемориальная церковь в память павших в войне) выпадают, на первый взгляд, из этой приблизительной классификации, но их можно отнести к миссионерским и дипломатическим храмам, построенным вследствие установления дипломатических отношений.
Кроме этих основных типов храмов, существовали еще и частные храмы или часовен, имевшие временный характер. Они строились на частных территориях для определенного круга лиц, например, для домочадцев людей, состоящих при миссии или посольстве, чтобы они могли при переезде в чужую страну сразу иметь возможность посещать церковные службы.
После установления дипломатических отношений стало обычным делом основание храма в личных покоях посланника. Священник, певчий и чтец назначались для этого частного храма и оплачивались из государственной казны. После назначения на новое место посланник брал с собой и церковный инвентарь, с ним также отправлялись в путь три лица духовного звания.
К этой категории храмов относятся также и дворовые храмы, возведенные в замках для российских князей и их придворных. Самым значительным среди них является, без сомнения, русский храм в Дармштадте в Мательденхохе: после того, как царь Николай II женился на принцессе Александре фон Гессенской, царская семья за свой счет возвела в Мательденхохе храм св. Равноапостольной Марии Магдалены, чтобы иметь возможность посещать русскую церковь во время визитов в Дармштадт.
Временные храмы существовали в 18 и 19 вв при дипломатических миссиях и воздвигались в немецких княжеских дворцах для русских великих княжон, выходящих замуж в Германию.
К последним относятся, например, храм в Килершлосс (1727-1728), в Штудгартской резиденции (1776-1892), в замках в Людвигслюст (1800-1803), в Шверине (1879-1904), в Веймаре (1804-1862), в Ремплине (1851-1936), Карлсруе (1865-1882), Кобурге (1874) и в Гота (1895-1905).
Эти все храмы со временем закрылись, но остались на месте инвентарь, иконы, церковное оборудование, литургические книги, которые передавались в другие храмы, строившиеся при посольствах, кладбищах (как, например, в Висбадене в Ротенберге) и курортах. Кроме этих храмов, был еще целый ряд частных храмов при российских посольствах: в Берлине (1718- 1735), в Киле (1728-1801), во Франкфурте
(с 1844), в Веймаре (1859-1909), в Дрездене (1813-1914), в Висбадене (1844-1911) и во дворцах российско-немецких аристократических семей, как, например, в Мюнхене во дворце графа Адельберга, где с 1867до 1881 существовал русский храм. В эти годы на службах там присутствовали и домочадцы сотрудников российского посольства в Мюнхене. Храм этот в 1881-1882 гг. перевезли в Тегенрзее, в поместье графа, где он простоял до 1920 г. Иконостас этого храма был подарен общине св.Николая в Мюнхене в 1942 г.
Другие частные храмы были в 20-е годы в замке князя Лейхтенбергского в Зееоне и после Второй мировой войны до конца 50-х гг в Саарланде в замке Мюнхвайлер. Церковь баронессы Зандтской, урожденной русской, в Мюнхвайлере, в дни церковных праздников была к услугам и верующих из Саарланда, так как в течение многих лет это была единственная православная церковь в Саарланде.
Временные храмы с середины 19 века существовали в первую очередь на немецких курортах, где у муниципалитета, купцов и владельцев отелей был совместный интерес в визитах платежеспособных русских. Так, например, в Бад Эмсе по инициативе городского муниципалитета в 1857 году был создан специальный комитет по строительству русской церкви, состоящий первоначально из одних немцев. В Бад Вильдунген недалеко от Касселя владелец отеля "Кайзерхоф" предоставил к услугам литургических нужд бесплатно целый зал. В Бонне владелец отеля "Обер" предоставил садовый павильон для церковных служб,"конечно, не без корыстных намерений, а именно в надежде, что русские гости переберутся в отель".
В Бад-Хомбурге в начала 90-х существовал строительный комитет.Город выделил бесплатно для строительства церкви лежащий в курортном парке участок. В Баден Бадене с 1858 службы проводились в одном частном доме. В Бад Киссинджене, Бад Шлангенбаде, Вилдбаде и Бад Швальбахе были обустроены часовни во временно арендуемых помещениях. Строительство русских храмов в этих городах было запланировано, осуществление сорвалось из-за финансирования и условий обслуживания с русской стороны и окончательно сошло на нет вследствие начавшейся войны 1914 г.
Но фактический расцвет строительства в Германии русских церквей выпал на 19 в. Эти храмы до сих пор являются впечатляющим свидетельством тесных отношений, установившихся между немецкими землями и царской Россией, и одновременно культурно-историческим наследием, которое обязаны сохранить после падения царской империи обязаны сохранить как русские эмигранты, так и те немецкие городские и земельные администрации, на чьих землях эти храмы находятся.
Между 1829 и 1913 гг в Германии было возведено 18 русских храмов: в Потсдаме русская церковь была освящена в 1829 г, в Берлине в 1837 году в российском посольстве на Унтер ден Линден, в Лейпциге в 1847, в Висбадене в 1861, в Дрездене в 1874, в Бад Эмс в 1976, в Баден-Бадене в 1882, в Берлин-Тегеле в 1893, в Штутгарте в 1894, в Бад Хомбурге и в Дармштадте в 1899, в Бад Киссинджене, Гёрберздорфе и Гамбурге в 1901, в Наухайме и Бад Брюкенаю в 1908, в Лейпциге и Данциге - 1913 г.
Начало Первой мировой положило конец первой фазе строительства русских церквей на немецкой почве.
Был проект, который не смог осуществиться из-за того, что развязалась война - строительство представительного собора в Берлине. Желание большого храма в Берлине появилось в 90-х гг 19 века. В 1895 году митрополит Петербургский дал благословение на сбор средств на строительство большого храма в Берлине, т.к. домашняя капелла в посольстве была слишком мала для русской общины. В ней помещались самое большее для 120 человек, а на службу являлись человек 300.
Планы по строительству новой церкви были снова приняты в 1922-23 гг, после того как закрылась посольская церковь.
Русские церкви в Германии до мировой войны посещали родственники православных всех национальностей, т.к. за исключением греческой церкви св.Сальватора в Мюнхене, греческой Агиа Софии в Берлине (с 1905 г.) и румынской церкви в Баден-Бадене, в Германии не было больше православных церквей.
Вместе с церковными зданиями в Германии, конечно же, появилось и православное духовенство. По правилам, в каждой церкви должно было быть по одному священнику, одному регенту и одному чтецу. Диаконы были исключениями. Они появлялись в особых случаях: освящение храма, визит высокопоставленных персон и т.д.
Задачей каждого клирика была, разумеется, забота о вверенных ему пастве и храме. Но общины были, как правило, очень маленькими и ограничивались несколькими семьями, особенно если речь шла о домовом храме или храме при дворце или посольстве. Церковная жизнь таких общин протекала в закрытых помещениях посольств и дворцов и оставалась незаметной для немецкого общества.
Ситуация изменилась в середине XIX века, когда благодаря появлению русских курортников количество православных верующих увеличилось, в связи с чем началось строительство церквей. Но курортные храмы, по сути, не являлись церковными общинами в смысле правильно организованной церковной жизни, поскольку их прихожане были туристами, которые оставались возле храма только несколько недель или месяцев. Тем не менее, эти курортные храмы и их общины приобрели совсем другое общественное значение. Благодаря этим церквям православие впервые стало доступно для широкой общественности Германии, которая получила возможность не только присутствовать на православной службе, но и смогла увидеть многие "чужеродные" особенности православия: характерный русский церковный звон (когда язык колокола бьет по неподвижному колоколу), церковное убранство с иконостасом и многочисленными иконами, использование свечей, церковное пение и отсутствие музыкальных инструментов на богослужении, пышность, праздничность и продолжительность церковной службы — все это было чем-то новым и чуждым для западных посетителей церкви. Хотя в это время римско-католические службы были еще по-настоящему великолепно и празднично обставлены, но православная служба представляла совершенно другое литургическое богатство.
Таким образом, сам факт простого существования православных храмов способствовал возникновению интереса к православию в Германии, но до 1920-х годов этот интерес ограничивался узким кругом ученых и богословов. С другой стороны, русское духовенство, направленное в Германию, тоже знакомились с новой формой церковной культуры и традиции, в основном протестантского направления. Отдельные представители духовенства были воодушевлены этим знакомством и увидели здесь новые возможности для проповеди. Они чувствовали свою ответственность за церкви принимавших их земель и старались донести до немцев символику, мудрость и благочестие Православия.
Среди клириков, которые пытались наладить диалог с представителями обеих местных церквей и способствовать распространению православия, было несколько выдающихся священников. Это, в частности, Иоанн Базаров, который с 1844 года служил в Висбадене и Штутгарте. В Веймаре это были протоиерей Николай Ясновский, диакон Иоанн Сперанский и священник Василий Ладинский. В берлинской посольской церкви служили священники Полисадов, Дмитрий Соколов, и, наконец, известнейший русский священник, живший в Германии до начала Первой мировой войны, Алексей Петрович Мальцев, который начиная с 1886 года служил в русской посольской церкви в Берлине.
Заслуга этих и других представителей духовенства состояла в том, что он и не только заботились о своей пастве, но и стремились распространять православие в Германии, делая его более понятным и менее чуждым для немцев. Для этого они начали переводить церковные тексты на немецкий язык. Первыми были переведены важнейшие литургические и катехизические тексты, поскольку переводы должны были облегчить доступность и понимание как литургической жизни, так и важнейших учений Православия. Кроме того, эти переводы опирались на миссионерскую традицию использования во время литургии местного языка. Все значительные миссионеры видели свою обязанность в том, чтобы переводить литургические и богослужебные тексты на языки тех народов, среди которых они подвизались.
Первые литургии на немецком начали служиться в 1836 года для преемников русских солдат в колонии Александровка протоиереем Соколовым. Для этой общины в 1857 году было опубликовано специальное издание под названием "Фрагменты литургии св.Иоанна Златоуста для русской колонии под Потсдамом" на немецком и церковнославянском языках. Церковнославянский текст при этом был набран латиницей. Это была вынужденная мера: жители колонии хотя и понимали в какой-то степени церковнославянский язык, но не могли читать его в оригинальном написании.
Другие переводы были сделаны священнослужителями русской церкви в Веймаре. Протоиерей Николай Ясновский издал в 1836 году "Основы христианского вероучения для русских школьников", диакон Иоанн Сперанский в 1859 году издал "Последование в день Cвятой и великой Пасхи и Вечерни Пятидесятницы". Особое богословское значение имел перевод текста архиепископа Филарета (Гумилевского) "Зов святых. Очерки догматического богословия" в 1878 году. Заслуживает внимания также и изданная висбаденским протоиереем Сергием Протопоповым в 1891 году "Литургия св.Иоанна Златоуста, аранжированная для мужского хора". Но названные работы появлялись разрозненно, никакой связи или систематичности в предпринятых работах по переводу церковных текстов не было.
Среди клириков, служивших в Германии до начала Первой мировой войны, прежде всего нужно помянуть протоиерея Алексия Мальцева. Он окормлял с 1886 году русскую посольскую церковь в Берлине. Среди его прихожан, помимо русских, были еще также греки, сербы, румыны, болгары и немцы, большинство родственникам жителей колонии Александровка под Потсдамом. Организованное протоиереем Алексием Мальцевым Свято-Владимирское братство поставило себе целью, среди прочего, издание православной литературы на немецком и русском языках. Этот план почти осуществлялся благодаря главным образом самому протоиерею. Он в течение 10 лет переводил на немецкий язык важнейшие богослужебные тексты. Они издавались на двух языках, так что немецкий и церковнославянский можно было читать параллельно. Целью этих публикаций было пробуждение "симпатии к православию".
Десятилетиями эти тексты составляли основу немецкоязычной литургии. Важнейшими из переведенных Мальцевым работ являются "Божественная литургия наших свв. оо.Иоанна Златоуста, Василия Великого, Григория Двоеслова (параллельный русско-немецкий выпуск)", Берлин, 1890; "Всенощное бдение, вечерня и утреня", Берлин, 1882; "Канонник, или акафисты и песни канонов", Берлин, 1895, "Последования различных просительных, благодарственных и освятительных молитвословий", Берлин, 1897; "Таинства", Берлин, 1898; "Последование погребения и специальные последования", Берлин, 1898; "Постная и Цветная Триоди", Берлин, 1896; "Месяцеслов", части 1 и 2, Берлин, 1900 и 1901, а также многочисленные догматическо-богословские работы на русском и немецком языках, в том числе "Догматические разъяснения к введению в понимание восточно-кафолических воззрений в их отношении к римским и протестантским воззрениям", Берлин, 1893; "Русская Церковь", Берлин, 1893; "Старокатолицизм и Православие", Берлин, 1898. Эти богословско-догматические работы, разумеется, вызвали протест евангелических и католических теологов, которые нашли их слишком апологетическими. Это привело к православно-евангелико-католическому диспуту, в результате которого появился целый ряд новых статей и брошюр.
По этой причине протоиерей Алексий Мальцев начал издавать журнал "Церковная правда", который выходил раз в две недели в 1913-1914 годах, до начала Первой мировой войны. Кроме того, маленьким тиражом на немецком и русском языках издавался богословский церковный "Вестник". Основное содержание этих журналов составляли статьи на богословские, церковно-исторические и социологические темы, написанные русскими, живущими за границей. Авторы этих статей стремились показать "правду православия против неправославных конфессий" и дать обзор церковно-религиозной жизни в России, в славянских странах и на Востоке. Эта программа журналов была опубликована в первом номере "Церковной правды" в 1913 году.
Вспыхнувшая Первая мировая война резко оборвала эту успешную переводческую деятельность. Хотя протоиерей Алексий Мальцев и пытался время от времени издать свои тексты в переработанной форме, но материальные условия не позволяли вести регулярные публикации.
Издание богослужебных текстов было возобновлено в Германии благодаря братству русского монастыря св.Иова Почаевского в Мюнхене, которое с середины 1980-х годов владело собственным издательством с современной типографией. Переведенные ранее немецкоязычные тексты братство использовало во время служб и в случае необходимости их исправляло. Именно богослужение показало необходимость правки богослужебных тексов, особенно тех из них, которые использовались для церковного пения, поскольку такие тексты часто переводили со слуха.
Первые издания Всенощного бдения и Литургии увидели свет в 1990 году ("Божественная литургия" и "Утреня и вечерня"). После этого были изданы в девяти томах служба от Лазаревой субботы до Пасхи (Мюнхен 1991-1992) и в шести томах службы первой седмицы Великого поста (Мюнхен 1994-1996). Оба эти издания были переведены протоиереем Дмитрием Игнатьевым и в течение многих лет оттачивались во время служб во Франкфуртской общине.
После этого последовало издание Псалтыри, затем публикация богослужебных Апостола и Евангелия, большого Часослова и литургии св. Василия Великого. Помимо этих литургических текстов был издан молитвослов и богословская серия "Встреча с православием", насчитывавшая к тому времени уже шесть выпусков. В этой же серии были изданы лекции, которые читались православными богословами на семинаре по православной духовности с 1975 года. Этот семинар предназначался для тех, кто хотел поближе познакомиться с глубиной и духовностью православия.
Необходимо также упомянуть выходивший два раза в месяц епархиальный журнал "Вестник Германской епархии Русской Православной Церкви заграницей" объемом от 30 до 40 страниц. Он издавался одновременно на двух языках: на русском и на немецком. Помимо указов и посланий епископов и Архиерейского Синода, в нем публиковались отчеты о жизни епархии и РПЦЗ, а также богословские статьи.