По материалам издания: Корнилов А. А. Духовенство
перемещенных лиц: Биографический словарь.
- Нижний Новгород: Научно-исследовательская
лаборатория "Русское Зарубежье", 2002. - 119 с.

Перепечатано с сайта: "Русская эмиграция",
разработанного Центром по изучению русского зарубежья
Института политического и военного анализа

Словарь "Духовенство перемещенных лиц" публикует биографические очерки священнослужителей Русской Православной церкви, которые окормляли русских перемещенных лиц на территории оккупационных зон Германии, Австрии после второй мировой войны и на Дальнем Востоке в связи с исходом тысяч беженцев из коммунистического Китая.

Последнее десятилетие стало периодом активных усилий российских ученых по поиску материалов и анализу явления, известного под именем "вторая эмиграция" или "послевоенная эмиграция".

Происхождение этой "волны", ее судьба, ее вклад в жизнь Русского Зарубежья и ее место в историческом развитии России стали объектом пристального внимания отечественных историков, писателей, международников, священнослужителей, политиков, общественных деятелей, публицистов и журналистов.

Одним из самых интересных этапов в жизни послевоенной эмиграции является период т.н. ДиПи (Displaced Persons) - период, когда в Европе и на Дальнем Востоке существовало несколько десятков лагерей перемещенных лиц. В этих лагерях нашли прибежище тысячи русских антикоммунистов, бывших военнопленных, "восточных рабочих", участников антисоветских вооруженных формирований, беженцев боевых действий, эмигрантов первой, послереволюционной "волны". Период ДиПи до сих пор остается практически неизученным в то время, как в лагерях перемещенных лиц и за их пределами велась активная русская жизнь, и центром этой жизни, по нашему мнению, была Русская Церковь.

Безусловно, шла бескомпромиссная борьба за невозвращение в СССР, в лагерях создавались и действовали яркие политические организации и фигуры, развернулась с неповторимым своим обликом культурная и творческая деятельность. Однако каждый раз, когда русские беженцы сосредоточивались в лагере ДиПи, они прежде всего думали о созидании храма и, используя свои скудные материальные возможности, устраивали православный храм, в котором было уютно, в котором "Русью пахло", в котором люди оставляли свои земные тревоги и обращались с верой к Творцу всяческих благ. Беженцы ощущали себя частью православной России, частью исторической Родины.

Православное духовенство было одним из "сословий" населения лагерей ДиПи. Архиереям и священникам пришлось не только совершать богослужения, вести миссионерскую работу, но и в определенный период времени, в особенности, в период насильственной репатриации 1945-1947 гг., выступить в роли единственных защитников бесправных беженцев или, как говорили в кругах Синода Русской Православной Церкви За границей, "православных безподданных".

Многие русские беженские общины стремились зарегистрироваться у оккупационных властей именно как православные общины, поскольку лица, называвшие себя просто "русскими", относились к советским гражданам и должны были быть возвращены в СССР. Поэтому сотни русских беженцев, не желавших возвращаться в Советский Союз, обращали все свои проблемы к Русской Церкви, оказавшейся единственной их защитницей перед угрозой насильственной выдачи советским репатриационным органам.

Священники РПЦЗ шли нередко на смертельный риск, когда отправлялись в лагеря бывших остовцев (восточных рабочих) или военнопленных и добивались перевода лиц, не желавших возвращаться в СССР, в другие лагери. Так, например, было в Гамбурге, когда о. Нафанаил Львов и Виталий Устинов добились вывоза невозвращенцев в польский лагерь. Они же стояли у истоков создания православной жизни и прихода в лагере ДиПи Фишбек. Ныне только узким специалистам-историкам известно, что при массовых выдачах в лагерях Пеггец 1 июня 1945 г. (выдача казаков в Советский Союз), Кемптен 12 августа 1945 г., в Дахау и других лагерях священники буквально с крестом в руках вставали впереди своей паствы. Они стояли перед британскими танками или солдатами американской военной полиции, беззащитные, но уповавшие на милость Божию. Многие священники были избиты, кто-то был насильно взят и увезен в СССР. Были зафиксированы случаи массовых самоубийств русских беженцев, которые не хотели репатриации в Советский Союз и не подчинялись решениям Ялтинской и Потсдамской конференций. Это был их личный выбор.

Столь же мало известно, что Первоиерарх РПЦЗ митрополит Анастасий разрешил совершать отпевание самоубийц - небывалое в истории Церкви событие, - сказав: "Их действия ближе к подвигу святой Пелагеи Антиохийской, выбросившейся из высокой башни, чтобы избежать поругания, нежели к преступлению Иуды". Архиерейский Синод Русской Зарубежной Церкви предпринял целый ряд усилий по организации выезда тысяч русских перемещенных лиц за океан.

Синод обращался к правительствам государств Западного Полушария и Австралии, образовал Переселенческий комитет, осуществлял сбор финансовых и иных средств по оказанию помощи беженцам. Все это делали священнослужители - от архиерея до приходского или даже заштатного священника и диакона. Деятельность священнослужителей имеет количественные характеристики. По данным "Вестника Германской епархии РПЦЗ" (1994 г. № 2. С. 17), в западных, т.е. несоветских, оккупационных зонах ( а мы ведем речь о перемещенных лицах на территориях, оккупированных войсками США, Великобритании и Франции) число священнослужителей в 1945-1946 гг. составляло 350 человек, а в западных зонах Австрии - 32. Далее, статистика изменяется следующим образом: 1949 г. - 184; 1950 г. - 135; 1951 г. - 71; 1955 г. - 41.

Снижение общего количества священнослужителей отражало процесс массового выезда беженцев в страны нового рассеяния - в страны Западного Полушария, Африки, Австралию. К сожалению, пока не располагаем статистикой духовенства, служившего на Дальнем Востоке - в Китае, на Филиппинах и далее в Австралии. Духовенство перемещенных лиц состояло, как показывают биографии, из представителей первого, послереволюционного исхода и новой, послевоенной "волны". Их общая, после 1945 г., судьба придала необычайный духовный импульс жизни беженцев в лагерях ДиПи и за их пределами.

Клирики РПЦЗ в 1950-е годы устремились вместе с паствой в страны рассеяния, основав там многочисленные приходы, храмы, монастыри, воскресные школы, часовни. Они продолжали окормлять бывших перемещенных лиц практически в каждой стране Западного полушария, Западной Европы, в некоторых странах Африки, Ближнего и Среднего Востока, в Австралии и Новой Зеландии. Однако "старт" был дан в лагерях перемещенных лиц.

Как свидетельствуют биографические очерки, архиереи и священники были великими тружениками. Многие из них остались надолго в памяти беженцев и их детей, были отмечены церковными наградами или вовсе не отмечены. Некоторые священнослужители удостоились кончины в двунадесятые. Господские и Богородичные праздники, в дни великих святых Православной Церкви. Так, митрополит Анастасий Грибановский родился на праздник Преображения Господня, а скончался на праздник великого святого - архиепископа Николая Мир Ликийских Чудотворца. Архиепископ Андрей Рымаренко скончался на праздник святых апостолов Петра и Павла, митрополит Филарет Вознесенский - на праздник Святого Архистратига Михаила. Митрофорный протоиерей Евгений Лызлов, служивший в Смоленском крае много лет, скончался на праздник Смоленской иконы Божией Матери. Митрофорный протоиерей Аристарх Коцюбинский скончался на праздник Собора Пресвятой Богородицы. Архимандрит Викторин Лябах скончался на праздник 40 святых мучеников Севастийских. Протоиерей Иоанн Пироженко скончался на праздник Вознесения Господня. И это перечисление можно продолжать. Немало священнослужителей отошли в мир иной, исповедовавшись и причастившись Святых Христовых Тайн.

Биографические очерки основаны на исследовании определенного, церковного круга источников. В распоряжении автора находились комплекты материалов из библиотеки Свято-Троицкого монастыря и из архива редакции журнала "Православная Русь" в Джорданвилле, архива женского монастыря "Ново-Дивеево" в Спринг Валлей, штат Нью-Йорк, США, а также архивные материалы ГА РФ и епархиального управления Западно-Американской епархии, г. Сан-Франциско. В процессе подготовки словаря использовались подшивки журнала "Православная Русь" за 1946-2001 гг., журнала "Вестник Германской епархии Русской Православной Церкви За границей", журнала Союза чинов Русского Корпуса "Наши вести", материалы Конгресса русских американцев, "Вестника руководителя Организации российских юных разведчиков", воспоминания и исследования, опубликованные в Зарубежье и в России. Большую помощь оказали автору его корреспонденты - представители русской эмиграции, сообщившие в частных письмах очень ценную для историка информацию. Обнаружен 101 священнослужитель и каждому составлена биография. Тем не менее, публикуемый словарь является не полным, поскольку сбор сведений был ограничен целым рядом обстоятельств.

Прежде всего, в биографические страницы практически не вошли имена тех священнослужителей, которые по прибытии в США сразу или через несколько лет присоединились к юрисдикции так называемой "Американской Митрополии" - Автокефальной Церкви, ныне именуемой Американская Православная Церковь (Orthodox Church of America). Сбор данных об этих священнослужителей должен осуществляться в архивных учреждениях и изданиях Американской Митрополии, доступ к которым автора оказался невозможным. Какая-то часть священства вернулась в СССР и попала либо в лагеря ГУЛАГ или же продолжала служить, но, в любом случае, выяснить их принадлежность к клиру РПЦЗ или другой Церкви, служившему в лагерях перемещенных лиц, пока не удалось.

Во-вторых, часть священников и диаконов в период лагерей перемещенных лиц достигла престарелого возраста, а часть скончалась, и уже "не попала" в некрологи на страницы "Православной Руси".

В-третьих, необходимо представлять себе просто физическую неспособность сотрудников "Православной Руси", несмотря на все их героические усилия, рассказать о всех тех, кто служил в клире РПЦЗ. Были и такие пастыри, некрологи о которых не содержали биографических сведений, а посвящались исключительно оценке высоких нравственных качеств покойного. Именно по этой причине мы обратились к большому ряду различных изданий, посвященных зарубежному православному духовенству и опубликованных в Зарубежье. Тем не менее, следует и здесь отметить нехватку информации.

Практически отсутствуют в России и за рубежом какие-либо фундаментальные исследования о православной жизни и о православном духовенстве периода лагерей ДиПи. По указанным выше причинам автору не удалось найти биографии множества священнослужителей. Однако в словаре публикуется дополнительный список духовенства (80 имен), которое обнаружено как служившее и окормлявшее русских беженцев в лагерях или за их пределами - в Европе и на Дальнем Востоке. В этом списке указано имя и фамилия священнослужителя, а в скобках дается место служения в период перемещенных лиц или позже этого периода.

Признавая, что и этот список является неполным, мы обращаемся к тем, кто мог бы восполнить недостающие имена и сообщить автору соответствующую информацию об архипастырях и пастырях. Биографические статьи также содержат сведения о некоторых священнослужителях, которые приняли сан после периода ДиПи, но активно участвовали в приходской и церковной жизни в лагерях беженцев.

Словарь является признанием созидательной роли, которую сыграло русское духовенство в жизни беженцев, в воспитании молодого поколения второй русской эмиграции. К сожалению, эта роль не только не исследуется, но и не признается. Эта спасительная роль предается забвению. Историкам же принадлежит задача рассказать о деятельности архиереев и священников.

Все священнослужители, названные в словаре, расположены в именном, а не фамильном порядке, поскольку в церковной традиции принято поминать усопших православных христиан по именам, данным при святом крещении. "В вере, и надежде, и любви, и кротости, и чистоте, и в священническом достоинстве благочестно положил еси, приснопамятно...", говорится в чине отпевания иерея. Публикуя биографические очерки, мы возлагаем свой венок на могилу добрых пастырей Церкви, творивших вместе с пасомыми русскую историю - трагическую и спасительную русскую историю.

Словарь "Духовенство перемещенных лиц" является интегральной частью исследовательских проектов "История русских перемещенных лиц после второй мировой войны (страны Европы, Дальний Восток)" и "Деятельность Русской Православной Церкви Заграницей", выполняемых научно-исследовательской лабораторией "Русское Зарубежье" в Нижегородском государственном университете. Материал для словаря собирался, по вышеназванным причинам, буквально "по крупицам". Многие коллеги-историки, священнослужители, корреспонденты, соотечественники в России и в Рассеянии сущие бескорыстно помогали в нелегком труде.

Автор выражает признательность всем тем лицам, которые оказывали самую различную помощь на стадиях сбора материалов и подготовки текста словаря: митрополиту РПЦЗ Лавру, архимандриту Луке, иеромонаху Иоанну, иноку Всеволоду Филипьеву, А.В. Псареву и Д. Анашкину, протоиерею о. Петру Перекрестову, протоиерею Димитрию Константинову, протоиерею о. Александру Федоровскому, иеромонаху о. Евфимию, Сергею Александровичу Зауэру, покойному Николаю Николаевичу Протопопову, Ростиславу Владимировичу Полчанинову, Николаю Александровичу и Вере Григорьевне Троицким, Зое Евгеньевне Питере, профессору Ольге П. Хасти, Борису Михайловичу и Валентине Григорьевне Рыбалка, покойному Ивану Даниловичу Корниенко, Георгию Григорьевичу Вербицкому, Сергею Адриановичу Рымаренко, покойному епископу Балахнинскому Иерофею, иерею о. Игорю Пчелинцеву, академику О.А. Колобову, профессору Владимиру Степановичу Карпову, Владимиру Исаакиевичу Быкадорову, Асте Александровне Аристовой, Алексею Борисовичу Арсеньеву, д.и.н. Александру Васильевичу Окорокову, к.и.н. Андрею Владимировичу Попову, матушке Наталии Дорош и многим другим. Особую благодарность выражаем И.А. Луневой, И. Алексеевой, Е. Виноградовой, А. Михееву, А. Трескину за помощь в наборе текста.