© о. Ростислав Колупаев, Москва

КАТОЛИЧЕСКИЕ ОБЩИНЫ ВИЗАНТИЙСКОГО ОБРЯДА И РУССКАЯ ДИАСПОРА

Южная Америка

АРГЕНТИНА

« Иногда получается впечатление, что все то, что ты можешь сделать, - лишь ничтожная капля воды там, где нужна была бы мощная полноводная река »[1], - иеромонах Филипп де Режис sj.

Первый наплыв русских эмигрантов в Латинскую Америку был в 1920-30-х годах XX в. Еще с царских времен в Буэнос-Айресе существовал русский православный храм, в котором служил многолетний настоятель маститый протопресвитер Константин Изразцов. Русское духовенство пользовалось безусловным доверием в стране.

Беженские лагеря послевоенной Европы дали большое количество эмигрантов второй волны. «В настоящее время церковь в Буэнос-Айресе представляет собой также центральный пункт и для молитвы россиян и для встреч, какой представляет собой церковь на рю Дарю в Париже», - сообщала газета «Русская мысль» в 1947 г., - «Это тот маяк, к которому тянутся только что сошедшие с парохода... Что касается наших русских, то мы их ждали до 25 тысяч. Такое число виз было испрошено о. Константином Изразцовым у президента Республики. Надо отметить, что этот почтенный пастырь пользуется у аргентинских властей большим почетом и доверием. Списки, подписанные им, проходят беспрепятственно в дирекции иммиграции»[2].

Проживавший в Париже епископ из юрисдикции Московского патриархата Феодор Текучев ездил в Южную Америку, в т.ч. в Аргентину, как эмиссар советской религиозной политики, однако местные приходы признать власть Москвы не пожелали и остались в подчинении протопресвитера К. Изразцова[3].

Что касается русских католиков византийского обряда, то их появление связано в первую очередь с той работой, которую начали в беженских лагерях священники, связанные с русским апостолатом. Отец Маркел Ван-Куцен настоятель в Зальцбурге (Австрия) сообщал об отъезде новой группы русских Ди-Пи в Аргентину[4]. В другом сообщении 1949 г. узнаем, что из лагеря в Зальцбурге переселились в Аргентину – 386 человек, в Бразилию – 338, в Венесуэлу – 299, Чили – 119[5].

Помимо того были еще и единичные переезды из старого света, в Парижском католическом бюллетене читаем о переезде одной русской семьи, бывшей прежде прихожанами Свято-Троицкого храма в Аргентину[6]. В основном переезжали в Аргентину из лагерей в Италии, но были также семьи из Франции, из Австрии и Шанхая.

Из воспоминаний о. Георгия Рошко, который работал в Париже на ответственном посту во французской организации помощи «Секур католик», узнаем, что в 1949 г. он был приглашен в Аргентину на международный съезд по вопросам эмиграции, занимался он, в том числе и проблемой русских переселенцев в Латинскую Америку[7].

«Переселение русских скитальцев в Аргентину, шедшее быстрыми темпами два, два с половиной года тому назад, с некоторого времени, можно сказать, совершенно приостановлено. За короткий срок, когда двери этой большой и богатой страны были приоткрыты, тысячам наших соотечественников удалось найти здесь убежище, работу и спокойную, в большинстве случаев сносную жизнь»[8], - сообщал эмигрантский самиздат.

Одним из первых на помощь русской общине в Аргентину приехал о. Филипп де Режис.

Филипп де Режис sj

Родился во Франции, священник иезуит, после Рижского мира 1920-1921 гг. выехал в Польшу, где в Альбертине открыл миссию для белорусов, выслан из Польши. Вернулся в Рим, где был ректором Руссикума, помогал русским беженцам в Италии. Отправился в Аргентину, где встречал корабли с русскими беженцами, крестил некрещеных, помогал устраиваться на работу. В Буэнос-Айресе о. Филипп основал общество «Русское Христианское Возрождение» и издавал газету «За Правду»[9].

Перед отъездом за океан о. Филипп посетил Париж, где служил и проповедовал в парижском русском католическом храме. «Наш приход» поместил на своих страницах сообщение, о его работе в Аргентине. «Нельзя не отметить, например, необычайно полезной... деятельность... в Аргентине, большого русского друга, отца Филиппа де Режис, француза по происхождению, но совершенно русского по укладу характера, по душе, по виду и даже по языку. Отец Филипп принимает живое участие по отправке русских беженцев за океан, в приеме и устройстве их, а главное, старается создать и развить атмосферу дружественного христианского взаимоотношения с православной русской иерархией...»[10], - читаем в бюллетене.

В одном из писем также находим следующую характеристику: «В лице о. Филиппа де Режис русские нашли того представителя Рима, который смог доказать на деле, своим бесконечно самозабвенным пастырским горением, как может католический священник, из любви к Богу и к истинной Церкви, любить всех тех, которых обычаи, образ жизни и все мировоззрение не только близки ему, но и являются тем, чем он сам живет»[11].

***

На Съезде русского католического духовенства в Риме 1950 г. прозвучала следующая характеристика ситуации сложившейся в Аргентине: «Здесь имеется прекрасно поставленный русский католический приход греко-российского обряда. Очень популярен священник отец Филипп де Режис, развивающий широкую общественно-благотворительную деятельность, дающую возможность нуждающимся получать в нужный момент необходимую материальную помощь, правовую защиту и материальную поддержку.

Условия жизни в Аргентине вполне удовлетворительны. Все работают. Климат оказался вполне подходящим»[12].

Из сообщения за 1948 г. узнаем, что отец Александр Кулик отправлен в Буэнос-Айрес[13]. В Италии работала специальная комиссия по делам беженцев под руководством аргентинского министра г. Камполонго, с этой комиссией сотрудничал о. Георгий Коваленко[14]. 12 января 1951 г. он получил перевод из Рима в Аргентину[15].

В помощь русским пастырям прибыл еще о. Всеволод Рошко, от него было получено письмо: «...Беженцы испытывают нужду в жилищных помещениях... Недалеко от Буэнос-Айреса облюбовали себе «пустырь» и приступили к постройке «дачных» клетушек»[16]. Через некоторое время о. Всеволод переехал в Чили. Из эмигрантской прессы узнаем имя еще одного священника назначенного в Аргентину, это отец Павел Крайник[17].

В это время в Буэнос-Айресе было 250 прихожан, имелся интернат для детей[18], начала выходить русская католическая еженедельная газета «За Правду»[19], был создан институт Русской культуры, которым руководил о. Филипп, преподавали: о. А. Кулик, М. В. Розанов и А. Ставровский, он же редактор газеты[20].

Чуть позже отец Георгий Коваленко создал при церкви свв. апп. Петра и Павла библиотеку (ул. Гуэмес, 2692)[21].

Были в жизни и отпределенного рода препятствия, реальность отличалась от европейской. Читаем свидетельство : « Условия жизни здесь совсем другие. Эмигрант, приезжающий сюда с понятным желанием устроиться как можно скорее и как можно лучше, подвергается, с духовной точки зрения, воистину духовному испытанию, и далеко не всегда ему удается выйти из него победителем.

Прежде всего поражает отсутствие общения. Люди живут здесь очень замкнуто : они заняты исключительно своими делами и избегают каких бы то ни было сношений даже с самыми близкими соседями… Русские поселения встречаются крайне редко : живут русские разбросанно, в различных, далеко отстоящих одно от другого местах. Из-за этого они редко встречаются друг с другом, редко видятся. Сколько раз можно слышать, как люди с сожалением вспоминают о близости, простоте и общительности во взаимных отношениях, которые господствовали в лагерях ! А теперь и самые близкие друзья почти никогда не встречаются ! Это без сомнения тяжело влияет на сердца русских беженцев, столь нуждающиеся, особенно в духовном отношении, в дружеской помощи, в добром слове и примере.

Но самое боьшое препятствие создается, конечно, огромными расстояниями, являющимися, увы, нормальными в условиях американской жизни. Нередко бывает, что люди должны вставать в 4-5 часов утра, для того чтобы во время попасть на службу или на работу после 2-3 часов езды в автобусе. Вечером эти люди приезжают домой измученные, усталые, с единственным желанием поесть и поскорее лечь спать. Естественно, что, при таких условиях, не может быть и речи не только о какой-либо семейной, культурной, религиозной, общественной, но и просто о человеческой жизни… Человека уже нет: на его месте появилась живая машина »[22].

К 1953 г. русский католический приход в Аргентине возрос, в нем состояло приблизительно 300 человек, «Наша церковь, - во имя святых первоверховных апостолов Петра и Павла – невелика: она помещается в обыкновенном здании, походя таким образом, на домовую, но она очень уютна и красива. Все иконы, написаны в Париже, строго выдержаны в древне-византийском стиле»[23], - писал в 1952 г. де Режис. Посещаемость от 40 до 80 молящихся. «Несмотря на все, посещаемость, в особенности в большие праздники, весьма внушительна, а к пасхальному ночному богослужению собралась настоящая толпа молящихся и весь притвор был буквально заставлен пасхами и куличами для освящения»[24], - писал «Русский католический листок» в 1950 г.

Помимо богослужения, в общинах велась и другая работа, направленная на решение насущных проблем эмигрантского бытия. О социальной активности и христианской диаконии говорит цитата: «Кого тут только не увидишь в числе терпеливо ожидающих очереди быть принятым, от русских батюшек до матерей с грудными младенцами»[25].

Газета « Русская мысль » в статье под названием « Подвиг русских священников » писала в 1953 г. о ннесчастном случае. Обгорела русская женщина, мать троих детей. Срочно для спасения ее жизни требовалось переливание крови и пересадка кожи. Узнав об этом, священники русской католической церкви о. Филипп де Режис, о. Георгий Коваленко и о. Валентин Танаев предложили отдать свою, у каждого вырезано приблизительно 150 см² кожи[26].

О последнем священнике, о. В. Танаеве известно, родился в 1914 г. в Николаевске-на-Амуре. После гражданской войны оказался в Харбине у францисканских сестер в Интернате. В 1937 г. поступил в «Руссикум», в 1945 г. посвящен в сан священника византийского обряда, в 1947 г. отправился на миссионерскую работу среди русских эмигрантов в Аргентине, потом переехал в ЮАР[27].

Газета «За правду»

Отец Филипп при первых же шагах формирования пастырской работы сумел оценить приоритеты. Он видел что людьми овладевает погоня за деньгами, практический материализм становится своеобразным видом спорта, затягивая души больше и больше, дальше и дальше отводя от церкви. Трудно ходить в воскресенье в храм, хочется поспать, отдохнуть, старые эмигранты удивлялись новым, что у них еще сохранялась вера. Для духовной работы не достаточно только богослужений, необходимо иметь свою печать и посещать людей на дому, которые сильно расбросаны. Остро встал вопрос личного общения, дефицит которого нак ощутим. Вот почему с первого же дня стали издавать газету. Священник писал : «Крайне несовершенные и примитивные условия разноса газет в Аргентине, отсутствие культурных интересов у очень многих людей, а, главное, их боязнь лишиться лишней копейки… »[28]. «Самым замечательным явлением русской жизни в Аргентине является издание в Буэнос-Айресе еженедельной газеты «За Правду», органа русского христианского возрождения. Читатель находит в этой газете прекрасные передовые статьи, широкую и подробную информацию, как по вопросам местной и международной политики, так и по вопросам, касающимся русской жизни. Для нас, русских католиков, особенно ценно то, что газета проникнута духом истинной христианской солидарности в смысле взаимного доброжелательства между католиками и православными»[29].

Интернат св. ап. Андрея Первозванного

«В Аргентине в доме отдыха русского католического прихода организована летняя колония для детей, принимаются так же русские семейства»,- читаем в журнале «Россия и Вселенская церковь»[30].

Отец Филипп по этому поводу объяснял : «Другим важным делом нашей апостольской работы является небольшой интернат, по образцу интерната святого Гергия в Медоне, но в гораздо более скромных размерах. Интернат находится в 40 километрах от Буэнос-Айреса. В нем, под опытным руководством отца Александра Кулика, воспитываются русские мальчики. Дети посещают местные школы, а в интернате готовят уроки, под руководством одного испанского священника отца Бенито, недавно приехавшего из Руссикума. Само собой разумеется, что воспитанникам преподаются в интернате и все русские предметы – русский язык, русская история и история русской литературы. Таким образом, христианское воспитание, которое дает детям интернат, сочетается с воспитанием в национальном духе»[31]. В одном из писем, полученных из Аргентины редакцией « Жизнь с Богом » в Брюсселе сообщалось : «Несколько на отлете, живет своей более замкнутой жизнью интернат для мальчиков Св. Апостола Андрея Первозванного, среди апельсиновых деревьев, в сравнительно небольшом доме. Тут также настоящий русский уголок, где дети воспитываются в любви к Богу и к родине в рамках русских родных традиций, посещая в то же время местную аргентинскую школу.

Вся эта многообразная работа, как чисто церковная, так и социальная, как издательская, так и воспитательская, объединена одним стремлением: служить русским в изгнании, доказывая на деле то уважение и ту любовь, которые питает Католическая Церковь к русскому человеку»[32].

Тема единства

Определенное место безусловно отводилось вопросу межцерковного диалога : « Всем ясно, что незнание и непонимание друг друга являются самым существенным препятствием к соединению, а пока что, и просто к совместному сотрудничеству этих двух вероисповеданий. В тот день, когда православные и католики перестанут бояться и чуждаться друг друга, откроется путь всем надеждам »[33], - писал о. де Режис.

Священник занимал активную общественную позицию. Читаем в сообщении за 1950 г.: «В конце прошлого года, в Буэнос-Айресе, о. Филипп де Режис выступил перед аргентинской публикой с докладом на французском языке на тему: «Мир перед русской религиозной проблемой»[34]. Доклад состоялся в зале Sacré Coeur. Докладчик горячо протестовал против смешения понятий «русский» и «коммунист». Он показал, что русские являются христианами, живущими благодатной жизнью, что они окормляются иерархией, обладающей апостольским преемством и преподающей пастве необходимые для спасения таинства. О. Филипп подробно остановился на тех препятствиях, которые стоят между восточными и западными христианами на пути их соединения. Оценивая это выступление о. Филиппа де Режис, редакция газеты «За Правду» замечает: «Для русских, в ничтожном количестве присутствовавших на докладе, слова о. Филиппа были особенно ценны»[35].

Латиноамериканские церковные структуры посещал русский католический епископ Андрей Катков, так в 1972 г. он был в Аргентине[36].

Фундамент, заложенный в среде русских эмигрантов в Буэнос-Айресе является основой для существования до наших дней приходов:

Ø    церковь Петра и Павла (Church of the Holy Apostles Peter and Paul: Misión rusa, Güemes 2962, 1425 Buenos Aires)

Ø    Преображенская церковь (Transfiguration of Christ Skete, El Castillo — Ba. Monteverde, Los Cardales (2814) Buenos Aires). Оба храма находятся в юрисдикции местных католических епископов.

С Аргентиной связаны последние страницы жизни русского миссионера, подвижника архимандрита Николая Алексеева, по этой причине ниже помещается его жизнеописание.

Алексеев Николай, архимандрит[37]

«Не переставайте делать все, что можете, для спасения вашего народа и вашего Отечества» - Сестра Люсия, Фатима, 1950 г[38].

Католик восточного обряда архимандрит Николай Алексеев - личность достаточно интересная, к сожалению малоизвестная, а на родине и вовсе незаслуженно забытая. Во-первых, - белоэмигрант; во-вторых, - католик. Советская историческая наука таких людей считала врагами. Современная церковная историография, признав первых, продолжает чураться вторых, оставаясь по прежнему в плену стереотипов насажденных идеологией. Свою церковную жизнь отец Николай начинал в Православной Церкви, и это естественно для природного россиянина, дальнейшие события привели его в лоно Вселенского христианства.

Молодой послушник

Родился, будущий священнослужитель и миссионер 21.01.1869 г. в Выборге, родители назвали его Алексеем. Отец – впоследствии генерал, в то время в чине полковника, командовал Двинским полком. Образование получил в классической гимназии, далее окончил шведский лицей в Генсильгфорсе. В двадцатилетнем возрасте Алексей поступает послушником в Троице-Сергиеву Пустынь Санкт-Петербургской епархии[39]. В течение нескольких лет молодой послушник исполнял, возложенное на него послушание по руководству двухклассным монастырским училищем, в котором постигали основы грамотности будущие монахи. Как сообщает биография Алексеева, в 1897 г. он, по семейным обстоятельствам был вынужден оставить пустынь и вернуться в семью. Далее, в этом же источнике говорится: «К этому времени относится его знаменательная встреча с отцом Иоанном Крондштадтским[40], который увидев его однажды в доме княгини Вадбольской[41], неожиданно поцеловал его руку и предсказал будущее священство, о котором молодой человек мог менее всего мечтать в эту минуту»[42]. Вскоре, молодому человеку предстояло отправился для миссионерского служения на Дальний Восток, в экзотическую страну Корею.

Миссия в Корее

Российская православная миссия на Дальнем Востоке связана с именами известных церковных деятелей. Это митрополиты Иннокентий Вениаминов[43] и Нестор Анисимов[44], архиепископы Николай Касаткин[45] и Сергий Тихомиров[46]. Будущий Святейший патриарх Сергий Страгородский[47] трудился в Японии, будучи в сане архимандрита.

Год 1897 является официальным годом, с которого начинается отсчет работы Духовной Миссии в Корее[48]. Штатное расписание, принятое Святейшим Синодом для корейской Миссии подразумевало начальника в сане архимандрита, и сотрудников из иеродиакона и псаломщика. Первым начальником Миссии был назначен архимандрит Амвросий Гудко. Отец Амвросий, подбирая себе сотрудников, предложил молодому человеку, отправиться в неведомый край, заняв место диакона миссии. Юношеское сердце живо откликнулось на этот призыв. Алексей Алексеев согласился стать миссионером, монахом и клириком. В этом же 1897 г. послушник Алексей принимает монашеский постриг с именем Николай в любезной его сердцу Троице-Сергиевой Пустыни и, вслед за этим происходит его хиротония в сан иеродиакона. Помимо начальника в сане архимандрита и иеродиакона в первый состав Миссии вошел еще псаломщик А. Красин.

Миссия отправилась на Дальний Восток, совершая долгое путешествие через всю страну. Однако сам начальник - архимандрит Амвросий, вынужден был вернуться в Россию, так и не добравшись до цели своего назначения. Из-за возникших политических разногласий между влиятельными группировками, отстаивающими русское и японское влияние при монаршем дворе в Сеуле[49], русские миссионеры были задержаны в Уссурийском крае, дожидаясь разрешения на дальнейшее путешествие. В этой связи исследователь пишет: «Архимандрит Амвросий был отозван из состава миссии, псаломщик А. Красин перешел на государственную службу, и только иеродиакон Николай продолжал терпеливо ждать перемены к лучшему»[50].

Отец Николай Алексеев явился старейшим русским миссионером в Корее, он прибыл сюда самым первым. В начале 1899 г. корейское правительство, внимая просьбам своих российских партнеров, разрешило представителю Русской Духовной Миссии иеродиакону Николаю Алексееву въезд в страну. Местом его пребывания стал Сеул. Русский посланник в Корее Павлов разместил молодого иеродиакона при своей дипломатической резиденции. Таким образом, отец Николай некоторое время был единственным русским православным священнослужителем в Корее. Вскоре штат Миссии пополнился новыми миссионерами.

В 1900 г. второй начальник – архимандрит Хрисанф Шетковский[51] с псаломщиком Ионой Левченко благополучно приехали в Корею. Местные корейские газеты поместили об этом объявления на своих страницах.

О том, как наши соотечественники воспринимали свою будущую паству, читаем в отзыве одного из русских миссионеров: корейцы - “это народ в высшей степени симпатичный: добрый, послушный, честный, трудолюбивый, доверчивый, очень привязанный к земледелию и хозяйству, страстно жаждущий учиться и учиться всему доброму”[52].

Местом служения иеродиакона Николая Алексеева и его коллег по миссионерской работе стал Никольский храм. В период 1900-1903 гг., это была домовая церковь. Размещалась она в помещении Российского дипломатического представительства[53].

Общественные богослужения проводились православными священнослужителями в англиканском и других протестантских храмах Сеула, а также в женской гимназии. Известно о том, что «в первой трети ХХ в. в северной Корее также существовали приходы: в Пхеньяне, Вонсане, в поместье Янковских Новина в провинции Северный. Хамген»[54].

В 1901 г. иеродиакон Николай Алексеев удостаивается посвящения в сан иеромонаха. Один из русских эмигрантских источников сообщает о том, что хиротония состоялась в Троице-Сергиевой Пустыни, из чего необходимо сделать заключение о поездке в этом году молодого миссионера на родину[55].

К 1903 г. в Сеуле был построен специальный комплекс помещений в районе Динг-Донг, недалеко от центра столицы, включая отдельные здания для храма (или часовни)[56], колокольни, школы и жилые постройки для членов миссии. Заказ на литье колоколов был размещен на одном из Московских заводов. Иеромонах Николай Алексеев 17.04.1903 г., в сослужении с начальником Миссии, принял участие в торжественном богослужении по случаю освящения Никольского храма[57]. Своим благословением деятельность миссионеров в Корее почтил святой праведный отец Иоанн Кронштадтский, до сего дня в Корее, как драгоценная реликвия, хранится присланное им облачение.

Помимо столицы, деятельность русских миссионеров распространялась и на другие места страны. В провинции было учреждено пять миссионерских станов. Для их устройства были приобретены небольшие участки земли, построены фанзы, оборудованные как молитвенные дома. Работа миссионеров велась среди местного населения. Штатным сотрудникам миссии помогали катехизаторы – крещеные корейцы. Члены русской Миссии уделяли внимание обучению корейских детей. Для этого были устроены 6 школ, в штате которых состояло 10 учителей. Всего было охвачено около 220-240 учащихся. Так обстояли дела с 1906 по 1917 гг.

Сотрудник о. Николая Алексеева псаломщик Иона Левченко оставил в своих записях любопытные замечания: «Будучи воспитаны на конфуцианских книгах, предписывающих своим последователям исполнение всевозможных церемоний, большинство корейцев являются поборниками внешнего обрядового служения, в котором выражается та или иная религиозная идея. Все наши православные обряды отличаются той именно драгоценной особенностью, что весьма наглядно выражают христианские истины, которые через эти обряды и легче воспринимаются, и глубже вкореняются в сознании. Вот почему и корейцы с таким вниманием наблюдают за всеми действиями священника во время богослужения, с детской любовью и почтительностью относятся к священным изображениям и предметам, с особенной тщательностью полагают на себя крестное знамение и вообще питают благорасположение ко всей обрядовой стороне нашего православного богослужения»[58].

О масштабах и глубине работы русских миссионеров в Корее говорят следующие факты: в 1900 г. с китайского языка был сделан перевод следующих книг – Часослов, Чин крещения язычников и труд святителя Димитрия Ростовского “Православное исповедание”. На Отчет о работе Миссии, направленный в Санкт-Петербург в 1900 г. было обращено внимание обер-прокурора Священного Синода К.П. Победоносцева[59]. Влиятельный вершитель судеб русского православия собственноручно начертал на этом отчете: ”Успех Православной миссии в Корее ныне можно считать вполне обеспеченным”[60].

С момента основания и вплоть до 1917 г. Миссия получала содержание от Святейшего Синода. Соответственно, зарплата иеродиакона Николая составляла 2 000 рублей в год. Архимандриту полагалось на 1 000 больше, псаломщик получал - 1 500 рублей и 3 670 рублей уходило на отопление, освещение, прислугу и школьные расходы[61].

С 1904 по 1906 гг. происходит вынужденный перерыв в работе Миссии, из-за начавшейся русско-японской войны[62]. В феврале 1904 г. имущество Миссии было описано и сдано под попечение французского посла. Отец Николай Алексеев, вместе с другими русскими клириками, покинул Сеул. Они нашли временный приют в соседнем Китае. Миссионеры перебрались в Шанхай, где было отделение Пекинской Православной миссии.

Дальнейшая работа русских миссионеров в Корее связана с именем архимандрита Павла Ивановского, бывшего начальником с 1906 по 1912 гг. Четвёртый русский архимандрит в Корее - отец Иринарх Шемановский служил с 1912 по 1914 гг. Затем, с 1914 по 1917 гг. Миссией управлял игумен Владимир Скрижалин. За ним следуют: иеромонах Палладий Селецкий, управлял делами всего 2-3 месяца и архимандрит Феодосий Перевалов, с 1917 по 1927 гг., в звании начальника Миссии.

Количество корейцев принявших православие за годы работы русской Миссии таково: в 1907-1909 гг. – 63 человека, 1910 г. – 71, 1911 г. – 110, 1912 г. – 60[63].

Служение отца Николая Алексеева на Дальнем Востоке продолжалось.

Камчатка

Спустя некоторое время иеромонах Николай Алексеев получает приглашение продолжить свое служение в суровом краю, на Камчатке. Епископ Петропавловский Нестор Анисимов, возвращаясь из России в свою епархию, посетив китайские города Гонконг и Шанхай, вынужден был в 1918 г. остановиться в Харбине. Здесь он основал дом милосердия, участвовал в различных социальных проектах среди русской общины. В 1921 г. преосвященный владыка Нестор основал в Харбине Камчатское подворье, при нем построен Скорбященский храм. С 1925 г. при Подворье действовал приют для хронических больных, названный Домом Милосердия. Также Подворье вело большую издательскую работу[64]. В это же время происходит знакомство владыки Нестора с иеромонахом Николаем Алексеевым и совместное сотрудничество в деле пастырского служения. Иеромонах соглашается на предложение иерарха и едет миссионером на дальнюю, северную окраину Российского государства. Из Владивостока, переплыв Охотское море, он прибывает в г. Петропавловск.

Первые понятия о христианской вере достигли этих земель, вместе с освоением края русскими казаками, однако серьезная работа по христианизации связана с именем святителя Нестора Анисимова[65]. Молодым миссионером в сане иеромонаха он прибыл на Камчатку и, положив все свои силы на просвещение местных жителей, достиг определенных результатов. К 1915 г. на Камчатке было 35 православных храмов, 38 часовен и 42 школы для обучения местных жителей[66]. В 1916 г. Нестор Анисимов был хиротонисан в архиерейский сан и возглавил созданную им епархию с титулом епископа Камчатского и Петропавловского. На Камчатке святитель Нестор оставался до 1921 г., после чего эмигрировал в Китай.

Николай Алексеев стал сотрудником архиерея в его нелегком миссионерском труде. Иеромонаху Николаю приходилось так же ездить в собачьих и оленьих упряжках, жить в чумах, пользуясь гостеприимством коряков, мерзнуть в бескрайних снегах, испытывать все опасности этого сурового края.

После отъезда преосвященного Нестора, игумен Николай Алексеев с 1922 г. исполнял должность благочинного и настоятеля кафедрального собора в г. Петропавловске, позднее он также вынужден был оставить место своего служения и отправиться в Маньчжурию.

Китай.

С Китаем о. Николай познакомился очень хорошо. Будучи глубоким старцем, он отчетливо сохранял знание китайского языка, а это говорит о многом. Русскому миссионеру пришлось много путешествовать, общаться с людьми. Знакомиться с культурой и обычаями народа. Бывал он в таких отдаленных местах, где не было никаких признаков европейской цивилизации.

Маньчжурия была центром русской колонии. Тут были построены храмы, жили несколько православных архиереев, в том числе и владыка Нестор Анисимов. Вслед за ним о. Николай с Камчатки переезжает в Харбин. Из биографии Алексеева узнаем о том, что на двадцать пятом году священнослужения 13/26 ноября 1925 г. Указом Архиерейского Синода Русской Православной Церкви Заграницей «в ознаменование его заслуг в деле насаждения христианской веры, о. Николай был возведен в сан архимандрита»[67] возведение совершено епископом Нестором Камчатским в Харбине. Далее священник бы направлен в г. Цинанфу в Восточном Китае, «для обслуживания тамошней русской колонии и русского военного отряда при китайской национальной армии»[68].

Это воинское формирование получило название «Русский полк», оно было создано в 21.01.1927 г. на основе Дальневосточной казачьей дивизии ген. Ф.Л. Глебова. Русским волонтерам, поступившим в распоряжение местного муниципалитета, была поручена охрана иностранных концессий. В 1928 г. отряд был реорганизован в Русскую волонтерскую роту, он неоднократно участвовал в наведении порядка и защите мирного населения[69]. Отцу Николаю Алексееву предстояло быть духовником этих военных, а также пастырски опекать и всех других русских православных людей в этой части Китая.

В Лоне Вселенской Церкви

В статье, посвященной пятидесятилетнему юбилею священнослужения о. Николая Алексеева, которую в 1951 г., поместила на своих страницах русская эмигрантская газета в Аргентине, есть такие слова: «Столь продолжительное служение дало о. Николаю громадный опыт и знание стран, людей и нравов Дальнего Востока, включая и Японию, которую ему приходилось посещать неоднократно»[70]. Работая долгие годы на Дальнем Востоке, русский миссионер не мог не быть знакомым со своими собратьями – европейскими миссионерами. Тем более, будучи образованным, интеллигентным человеком, он не лишен был любознательности и общей культуры. В газетной статье о архимандрите Николае, читаем далее: «…помимо родного русского языка, он в совершенстве знает финский, шведский и норвежский; блестяще изучил корейский и китайский, знает также японский, немецкий, французский и английский, а также греческий и латинский»[71].

Знакомство, общение и сотрудничество с верующими чадами Католической Церкви на Дальнем Востоке было более чем естественным для Алексеева.

Католическое присутствие в Корее началось с конца XVIII в., когда молодой аристократ Петр Сенг принял крещение от миссионеров в Пекине. Пройдя через годы суровых испытаний, мученичество, свидетельство кровью и смертью своей верности Христу, Корея в 1831 г. получила свое окончательное церковно-иерархическое устройство[72].

В конце XIX в. в Корее было около 40 000 верующих католиков[73], в Сеуле построено два храма. Католические миссионеры устраивали школы, семинарии, больницы.

Архимандрит Николай Алексеев решается на серьезный шаг, он присоединяется к Католической Церкви, и продолжает свое пастырское служение среди соотечественников, как священник восточного обряда. В 1927 г. отец Николай удалился в монастырь францисканцев в г. Цинанфу, в следующем году переехал в Пекин, где Апостольский Делегат архиепископ Константини, совершил над ним обряд присоединения к Католической Церкви.

С 1900 по 1947 гг. прожил русский архимандрит на Дальнем Востоке. «Столь продолжительное служение дало о. Николаю громадный опыт и знание стран, людей и нравов Дальнего Востока, включая и Японию, которую ему приходилось посещать неоднократно»[74], - писала спустя годы русская эмигрантская газета в Аргентине, куда предстояло отправиться священнику, вслед за своей паствой.

Аргентина

Следующее свидетельство, которое удалось обнаружить об отце Николае Алексееве, говорит о пути архимандрита к новому месту трудов. «Проездом из Шанхая в Бельгию и дальше в Южную Америку, в Париже остановился на несколько дней архимандрит Николай, который сообщил много интересных сведений о положении русских в Китае. Сейчас там наступает период безвластия, т.к. иностранные концессии уничтожены и европейские войска выведены. Поэтому начался массовый отъезд русских, как в Америку, так и в Австралию», - писала газета «Русская мысль» в 1947 г. [75].

После пятидесяти лет, проведенных на Дальнем Востоке, священник оказался в Латинской Америке.

В Аргентине 1,5 года он жил в местном католическом монастыре Сан Мигель, где полюбил «своих новых юных братьев, столь разных ему по происхождению, по возрасту и по языку»[76]. Монахи из этого монастыря потом неоднократно посещали старца, и он гостил у них.

В Аргентине сложилась одна из больших колоний русских эмигрантов, самая крупная в Латинской Америке, более 300 000 человек[77].

О помощи, которую оказывали, после второй мировой войны русским эмигрантам при переселении в Аргентину католические священники восточного обряда, пишут и современные исследователи[78].

Русские в Аргентине, как и в других местах своего исторического рассеяния, продолжали проявлять преданность национальным символам, святыням, соблюдали восточно-византийский богослужебный обряд, старались жить в соответствии с многовековыми христианскими традициями.

В церковном отношении, здесь представлены приходы разных направлений русского православия за рубежом[79].

В среде русских эмигрантов, в конце 50-х годов XX в. здесь сформировалась небольшая община русских католиков. Этот приход имел храм, символически посвященный апостолам Петру и Павлу – хранителям церковного единства. Русские католики Буэнос-Айреса снискали у окружающих людей уважением. Благодаря им многие проникались любовью к русской святости и духовности, к традиционным русским литургическим обычаям и обрядам. Особо следует сказать о том, что такой удивительный человек, как архимандрит Николай Алексеев, не мог не привлекать симпатии со стороны, как простых аргентинцев, так и местного клира. Старец сторицей одаривал людей христианской любовью. В одной из статей, посвященной русскому священнику читаем: «…Монахи разных орденов, которые окружили его своей исключительной любовью и помогали ему по братски, - все оставили в его памяти и в его сердце неизгладимые следы и о них он мог говорить без конца»[80].

Русская колония в Аргентине торжественно отмечала пятидесятилетний юбилей своего духовника, маститого старца - архимандрита Николая Алексеева 15 июля 1951 г. В церкви святых первоверховных апостолов Петра и Павла, прошло торжественное богослужение. Русская паства поздравляла своего настоятеля с юбилеем его священнослужения. В местной прессе, по этому случаю была напечатана статья[81].

С 1951 г. старцу архимандриту Николаю Алексееву в Аргентине стал помогать русский священник отец Георгий Коваленко[82].

Архимандрит Николай Алексеев умер 23 апреля 1952 г. в возрасте 82-х лет[83]. Похоронен он на тихом кладбище монастыря Сан Мигель, Колегио Максимо. «где молодые аргентинские монахи любят молиться на могиле своего старого друга, русского архимандрита Николая»[84].

БРАЗИЛИЯ

«Архиепископ радуется, что в его епархии богослужения совершаются на приблизительно 50 языках. Нас, иммигрантов, бразильцы ценят, поэтому и мы должны сами себя ценить. – Что надо делать, чтобы знание и любовь к русскому языку, русским церковным традициям и всему русскому передавались новым поколениям?»[85].

Благовещенская церковь в Сан-Паулу

Church of the Annuciation of the Virgin: Capelania russa, Rua dos Sorocabanos, 150, Ipiranga - 04202-000 - São Paolo - SP, Brazil.

Первым настоятелем Благовещенской церкви в г. Сан-Паулу, Бразилия, был иеромонах Василий Буржуа.

Буржуа Василий, иеромонах sj

Буржуа (Bourgeois Charles), француз, родился в Париже в 1887 г., принял монашество в 1904 г., священник с 1920 г.

В 1924–1927 гг. о. Василий служил в Польше, с 1927 по 1932 гг. в Чехословакии, с 1932 г в Эстонии, где был арестован «гестапо» во время немецкой оккупации, провел два года в тюрьме. В 1945 г. переехал в Москву, где служил настоятель французской церкви святого Людовика на Лубянке, в 1946 г. оправлен в Париж. Далее о. Буржуа оказался в Бразилии, где служил в течение 12 лет до смерти, на благо русских беженцев. В Буэнос-Айресе в 1953 г. вышли его воспоминания на французском языке[86]. Умер священник 08.4.1963.[87]

Известный сотрудник международной католической помощи и деятельный участник русского апостолата о. Георгий Рошко находился в Бразилии с целью изучения ситуации и помощи переселенцам[88].

Как уже сообщалось выше в 1949 г. в Бразилию прибыла партия русских беженцев из Европы в количестве 338 человек[89]. Оценку русской колонии в Бразилии давал в 1954 г. о. Филипп де Режис. Он был делегатом Конгрегации Восточных Церквей по Южной Америке, знакомился с положением беженцев и детей. Режис поручил заботу о русских детях и руководство интернатом, проживавшему в Сан Пулу о. Василию Буржуа.

Де Режис писал о том, что в Бразилии самая большая колония русских в Южной Америке, город Сан-Паулу – около 30 000 русских. В городах устраиваются не плохо. В сельской местности бедствуют, мечтают уехать в Канаду. Культурная жизнь слабая, что в немалой степени объясняется тем фактом, что это вторая волна. Но благоприятным фактором явилось то, что начали пребывать люди с Дальнего Востока, среди этой части русских преобладала интеллигенция. В Харбине, Китае – была очень насыщенная жизнь. В Манчжурии успешно работала католическая миссия, оставившая добрый плод. Из Гонконга каждый месяц прибывает пароход. Меняется облик колонии. «Трагической и жуткой привилегией людей из Харбина является тот факт, что из этого города приезжают почти исключительно женщины и дети: их мужья и дети «исчезли» в 1946 г., когда большевики заняли Харбин. О судьбе этих несчастных никто и никогда не мог узнать ничего. Убили ли их или же они продолжают влачить свое жалкое существование в каком-нибудь советском лагере – не известно»[90].

Основным культовым местом, центром русской католической общины византийского обряда в Бразилии стала церковь Благовещения Пресвятой Богородицы на Ипиранге, здание было получено от бразильских католических монахинь в 1954 г. Иконы для иконостаса написал Михаил Лобанов, его же кисти принадлежит образ святителя Николая Чудотворца. Иконы двенадцати праздников – работы, скончавшегося в 1973 г. художника Николая Ф. Мишаткина. Запрестольную икону о. Федор Вилькок привез из Китая. Две большие клиросные иконы, изображающие святителя Алексея митрополита Московского и преподобного Сергия Радонежского выполнил художник Дмитрий Васильевич Измайлович[91]. Многие иностранные послы, епископы и министры заказывали свои портреты у этого русского художника[92].

Институт св. Владимира

Для русских детей 15.03.1954 г. заботами отцов иезуитов открылся Интернат Святого Владимира. Это было связано с тем, что «Беженцы с Дальнего Востока сразу показали свой культурный уровень тем, что прежде всего позаботились о хорошем воспитании детей. Многие из них в свое время получили свое образование в католических учебных заведениях Китая и Манчжурии. Помня это, они желают теперь дать такое же образование своим детям.

Потребовалось немало хлопот, чтобы устроить маленьких «китайцев» (как их называют добродушные бразильянцы, которые не могут понять, как дети родившиеся в Китае, не имеют характерных черт этой страны). Католические монашки пошли на встречу с трогательной христианской любовью. До сих пор удалось устроить около 50 русских девочек бесплатно в разных учебных заведениях»[93], - читаем в воспоминаниях тех лет.

Особенно много девочек было принято в колледж «Носса Сеньора де Сион». Для мальчиков же пришлось открыть особый интернат в городе Иту (в 100 км. от Сан-Паулу). И тут нашлась удивительная помощь со стороны чутких и отзывчивых бразильцев. Местные отцы иезуиты дали для этого дела просторное и удобное помещение при церкви «Бом Жезус».

Сохранилось воспоминание одного из первых воспитанников: «Этот день я хорошо помню… на станции «Жулио Престес» сорокабанской железной дороги в Сан-Паулу, можно было наблюдать несколько десятков мальчиков в возрасте от 7 до 14 лет, сопровождаемых родителями, родственниками и знакомыми, ожидающих поезда и говорящих на русском языке. Группу возглавлял отец Филипп де Режис, основатель интерната. Когда поезд был подан, все расселись и поехали в город Иту, куда и прибыли в 1 час дня.

На станции Иту вся наша большая группа высадилась… Вся наша добрая сотня людей, поднимаясь по спокойным и чисто убранным улицам маленького города Иту…

Когда мы пришли, на столах уже был накрыт праздничный обед, на котором, кроме нас, присутствовали три католических священника, руководители церкви «Бом Жезус», падре Виктор, падре Забала и падре Лопез. – Обед был приготовлен… женой нашего воспитателя, с помощью некоего повара, оригинального человека, которого мы дети впоследствии звали: «Три волосика – два зуба»; эта живописная фигура в нашей жизни тесно связана с жизнью в Иту…

Население города Иту скоро узнало о нас и сочувствовало нам, детям беженцев. Не раз нам присылали продукты питания, а также одежду и обувь. Кинозалы… по воскресеньям и праздникам в дневные сеансы пускали нас бесплатно.

На знаменитой «площадке», находившейся в пяти минутах от интерната, проводились рекреативные и спортивные игры. Особенно мы увлекались игрой "Казаки-разбойники» и футболом. Конечно, в футболе, при состязаниях с бразильскими детьми, наши хлопцы всегда проигрывали, несмотря, что у нас были такие быстрые нападающие…»[94].

Отец Филипп вспоминал: «Промышленники и богатые люди пожертвовали почти все оборудование или денежные средства. Но самое трогательное, чего я нигде не встречал в такой степени, это реакция местного населения. Иту на появление в нем русских детей. Все жители и в особенности простые, бедные люди приняли русских детей с радостью и любовью, гордятся, что их город имеет честь дать приют этим жертвам коммунизма. Нет семьи, которая не считала бы своим долгом побаловать детей хоть чем-нибудь: фруктами, конфетами, игрушками, и все это делается от всего сердца, без пропаганды, часто анонимно. Некоторые, думая, что эти дети круглые сироты, хотят даже усыновить их. «У меня семеро детей, - говорила одна женщина: но я с удовольствием приму и восьмого. Бог даст и для него», - читаем в письме «За правду»[95]. Дети посещали местную школу, а в интернате готовили уроки и получали образование по русским предметам.

Первыми руководителями интерната согласились стать супруги Иван Антонович и Ольга Леонтьевна Зубаревы. Первые три мальчика поселились в их квартире, «а 14.3.1954 в городке Иту начал свое существование Институт Св. Владимира. – Все там было скромно и тесно: в одном большом зале дети и спали, и занимались, и ели и играли. В материальном отношении о. Василий нередко ломал себе голову, как достать денежные средства: были случаи, что пекарня отказывалась дальше давать хлеб в кредит... Но, в конце концов, Божественное Провидение не оставляло своих детей», - читаем в юбилейной статье, посвященной 20-летию института[96].

Некоторое время об интернате заботился о. Маркел. В 1955 г. в Сан-Паулу были назначены новые священники. Еще имена священников, в разные годы, работавших с русскими детьми: отцы Маврикий, Николай, Мануил, Владимир[97]. Священник Алексий Флориди[98] в 1965-1967 гг. был в институте св. Валимира в Сантос[99].

Штойссер Иоанн

Отец Иоанн Штойссер, по отцу русского происхождения, родился в 1918 г. в Австрии, учился в Инсбруке. В 1938 г. принял монашество, 1947 г. рукоположен в иеромонаха, далее учился в Папском Восточном институте в Риме. В Риме же проходил послушание духовника в колледже св. Елены, где обучались русские девочки. Обслуживал русских беженцев в лагерях в Австрии. Возглавил «Русский Комитет» в Риме. С 1955 г. в Бразилии, куда прибыл на помощь пожилому о. Василию Буржуа. Много помогал русским, изгнанным из Китая, добивался разрешений на въезд, помогал найти квартиры, устроиться на работу, заботился о питании, устраивал в школы и госпитали[100]. В информации за 1979 г. читаем о путешествии о. Иоанна в Старый Свет, он побывал на родине в Австрии, гостил у родственников, навестил благодетелей, которые много лет помогали своими пожертвованиями, затем участвовал в Евхаристическом конгрессе в г. Клагенфурте. В Риме священник принял участие в праздновании 50-летия Руссикума и собрании русского духовенства 1979 г. Благодаря помощи итальянских друзей о. Иоанн совершил паломничество в Святую Землю, где его сопровождал и помогал о. Всеволод Рошко. Вернувшись в Сан-Паулу о. Штойссер делился впечатлениями с представителями русской колонии[101].

Кампус Гурий (Гавино)

Другой священник о. Гурий (в миру Гавино Кампус) родился на острове Сардиния в 1924 г. В течение 1951 г. помогал о. Маркеллу в беженских лагерях в Зальцбурге (Австрия), затем заботился о русских изгнанниках из Югославии в Триесте, с 1955 г. в Бразилии[102].

«Отец Гурий все двадцать лет беспрерывно посвятил русским детям. На глазах у него выросло целое поколение русской молодежи. Трудно себе представить, сколько терпения надо иметь, когда у Вас двадцать или тридцать или сорок ребят, и это в течение двадцати лет… Каждый год были такие, которые скучали и плакали без матери, которым надо было помогать мыться или отыскивать потерянные ботинки. Мальчики любят ссориться и драться, не особенно склонны учиться – все эти дела надо разбирать и с ребятами, и с родителями. Кроме того, хозяйственная часть: каждый день доставлять продукты, часто переносить ящики и мешки на своих плечах…»[103], - читаем в местном эмигрантском русском церковном издании.

К 25-летию интерната[104] был издан небольшой сборник на русском и португальском языках под названием «Институт св. Владимира – 25 лет». Сборник содержит много фотографий[105]. Заранее до 25-летнего юбилея во многих номерах церковной газеты помещались приглашения на торжества, внимание привлекалось «соблазнами» типа: чашечка чаю, русская музыка и т.д.[106]

Один из бывших воспитанников, не сумевший приехать, прислал письмо: «благодарность всем, кто много сделал для воспитания русских ребят. Приятно вспомнить, как учился, проводил время в г. Иту под руководством о. Гурия, как мне помогали делать уроки на португальском языке…»[107].

О. Федор Вилькок был директором института св. Владимира в период 1957-1966 гг., одновременно он служил священником Благовещенской церкви на Ипиранге. В 1958 г. его стараниями интернат был переведен в город Сантос и размещен в старинном бенедиктинском монастыре и оставался здесь в течение 11 лет[108].

Отец «…устраивал большие детские летние лагеря в городе Итанньяем, организовал раздачу американских продуктов через русские и украинские приходы, многим людям помогал устраиваться на работу или уезжать в другие страны». В 1967 г. он перебрался в Нью-Йорк директором экуменического центра в Фордамский университет, далее настоятельствовал в Лос-Анджелесе (Калифорния). В 1976 г. приезжал в гости, был на рождественской елке, посещал друзей и знакомых[109].

Отец Викентий Пупинис, литовский священник, имевший богатый опыт служения среди русских общин, вслед за опекавшимися им ДиПи, из Австрии получил назначение в Бразилию.

В 1969 г. интернат св. Владимира переселился в Сан-Паулу, в собственное здание, на ул. Морейра де Коста, 495, в районе Ипиранга[110].

В 1972 г. отцу Пупинису было позволено съездить в Литву, после 29 лет разлуки он встретился с родственниками, 90-летний отец[111] два года перед этим не встававший с постели, скончался на руках у сына. Отец Викентий похоронил отца в родном селе. Затем в сопровождении сотрудников интуриста он побывал в Ленинграде, Москве и в праздник преподобного Сергия 8 октября был в Троице-Сергиевой лавре. По дороге через Австрию священник заезжал в Трофайи, где когда-то служил в большом беженском лагере для русских[112].

В 1979 г. «Елка» была устроена для почти 200 детей. «Отец Викентий провел пятнадцать дней в Перуиба на берегу моря с 2 группами мальчиков»[113], - читаем в приходском издании. Среди прочего попадается информация: отец Викентий купил настольный теннис[114]. В одном из номеров газеты «Друзьям и знакомым» за 1974 г. читаем, что о. Викентий посетил редакцию и написал статью «Русские в Сальвадоре»[115].

По инициативе о. Пупиниса в Бразилии силами русского католического прихода стало выходить самиздатовское информационное письмо «Друзьям и знакомым /Comunicaçào aos Amigos e Conhecidos/.-Sào Paulo », подшивка этого издания дает ценный материал по истории церковной жизни и жизни русской колонии в целом. В декабрьском номере 1979 г. сказано: «Отец Викентий, издатель бюллетеня «Друзьям и знакомым», с распоряжения церковного настоятеля, переводится в Рим на другое послушание. Поэтому бюллетень пока не будет выходить. Прощаясь с читателями и сотрудниками, о. Викентий благодарит всех за оказанную помощь и благожелательность. Особенно благодарит своих долголетних сотрудников Александра Б. Кириллова, Валентину Ивановну Левашко и «печатника» Виктора М. Толстинова». Адрес редакции: DIZ . C.P. 42-333. Sào Paulo, Brasil[116].

В последствии о. Пупинис проживал в Риме, привлекался к приему делегаций РПЦ МП, его вспоминает епископ Уфимский Анатолий, описывая поездку в Италию 1985 г.[117]

Институт св. Ольги

Образовательные и воспитательные программы для девочек взял на себя институт святой Ольги. Его открыла в 1958 г. игумения Мария Кунорт (1912-14.5.1985)[118]. Матушка родилась во Франции. Работа матери Марии в русской среде началась с поста игумении женского монастыря византийского обряда в Экзархате для русских католиков в Китае. Монахини занимались воспитанием и образованием русских девочек. После поездки в Европу и знакомством с тем, как в среде русской эмиграции решаются вопросы, связанные с воспитанием подрастающего поколения, матушка Мария усилила акцент на национально-патриотическом воспитании. Обращается более серьезное внимание на духовно-нравственную сторону обучения. Наряду с основательным изучением иностранных языков обращается внимание на большее знакомство воспитанниц с прошлым России и ее культурным богатством, дабы избежать денационализации девушек[119].

После эвакуации русских эмигрантов из Китая, матушка приехала в Бразилию в 1953 г. где руководила институтом св. Ольги до мая 1985 г.[120]. Она выписала сюда монахинь, которые в Харбине работали с русскими девочками. Среди них: инокиня Вероника (позже переехала в Австрию), инокиня Елена и инокиня Христина, а также монахиня Павла[121]. Позднее к ним присоединилась монахиня Мария, родившаяся в семье русских эмигрантов, ее мать Р.Ф. Франковская (+1972) проживала в Австралии[122].

Стандартную программу общего образования дети получали в государственной школе. В Бразилии, согласно законодательству, Закон Божий в государственных школах не преподается, поэтому все религиозные организации проводят свои занятия при храмах. Церковный самиздат сообщал: «Монахиня института св. Ольги, сестра Таисия, имеет свой метод преподавания Закона Божия. Она посещает семьи (в большинстве случаев это смешанные русско-бразильские семьи) и обучает детей в домашней обстановке, часто в присутствии матери… Конечно, преподавание ведется на португальском языке, пользуясь изданными в Бразилии книжками и картинками»[123].

Церковь взяла на себя роль своеобразных, в нашем понимании, внешкольных и дополнительных форм образования и воспитания, среди которых кружки и т.д. «Монахиня института св. Ольги, сестра Таисия, которая преподает Закон Божий некоторым русским детям и молодым людям…»[124] возила также детей на экскурсии.

Об учебе в институте св. Ольги вспоминали и писали сами дети. Из этих записей узнаем, что «донна Тамара Кардаш учила нас читать по-русски»[125], уроки балета проводил профессор Игорь Пушков «очень хороший и строгий»[126], о «…спектакле балетной школы Игоря Пушнова»[127] узнаем из газеты.

В Бразилии другой климат, это ведь по ту сторону экватора, время летних каникул приходится на январь-февраль, рождественская «Елка» так же приходится на это время. Необычно для европейцев видеть соседство информации о детской «елке» в институте святой Ольги и детском летнем лагере в Перуибе на берегу моря. В одном из номеров газеты, попадается информация об отдыхе: «матушка Павла была в Перуиба с группой девочек» в 1979 г[128].

Детский праздник устраивался также в храмовые дни[129]. Читаем в газете «Друзьям и знакомым»: «…ежегодный праздник Святых равноапостольных князей Владимира и Ольги, имена которых носят наши 2 интерната». В Благовещенском храме служили о. Иоанн, о. Гурий и о. Викентий, им помогала монахиня Таисия, она же организовала молодежный хор, звучал оркестр под управлением бывшего преподавателя Николая Моисеева[130].

Местный католический архиепископ установил традицию проведения «Дня эмигранта». В этот день он собирает священников разных национальностей и представителей разных национальных общин, сам служит в сослужении этих священников, в конце каждый говорит приветствие и благословение на своем языке. От имени института святой Ольги в этом празднике участвовали девочки в русских национальных костюмах и преподносили национальные сувениры, а потом устраивались песни и танцы[131].

***

Лекции по русской литературе в Сан-Паулском университете читал русский католический священник отец Владимир Соарес, бывший директор института святого Владимира, по национальности он бразилец, в свое время он окончил институт Русской Словесности при Фортгамском университете в Нью-Йорке. Отец Владимир – специалист по русскому языку, подготовил университетский учебник по своему предмету[132]. В 1964 г. он издал книгу на португальском языке о Владимире Соловьеве[133].

Газета сообщает: в 1981 г. приехал новый священник – иеромонах Василий Руффинг родом из Германии, работал в Индонезии, «…участвовал в приходской и общественной работе… Русского Центра в г. Мюнхен»[134].

Епископ Андрей Катков, занимавшийся вопросами связанными с миссией католичества византийского обряда среди диаспоры, с целью официальной визитации посещал страны Латинской Америки и гостил в Сан-Паулу, далее он уехал в Аргентину. Владыка был в институтах Владимира и Ольги, «…поблагодарил за гостеприимство не только обоих институтов, но и многих знакомых ему русских семейств, где он был тепло принят»[135].

Во время визита владыки Андрея Каткова в Бразилию, он посещал православного архиепископа Серафима. Сам Катков вырос в Харбине «…имеет много знакомых по Харбину и даже нескольких соучеников по лицею св. Николая; он был рад повидаться с ними и посетить их дома»[136].

Другие церковные юрисдикции

Тему межцерковных взаимоотношений различных частей русской религиозной жизни в диаспоре иллюстрируют следующие факты, обнаруженные в повременной печати. Так, протопресвитер Георгий Рошко писал: «в октябре 1949 г. я был послан кардиналом Тиссераном в Бразилию, чтобы уговорить правительственные власти принять русских беженцев из Шанхая, которые в то время находились в Тубабао на Филиппинских островах»[137]. С 1950 г. страна начала принимать беженцев. Рошко занимался не только русскими, но всеми ДиПи, в мае 1950 г. губернатор штата Гойас встречался с о. Георгием. На этой встрече присутствовал также один российский эмигрант В.А. Валденбург, который жил тут с 20-х годов XX в. и хорошо знал страну. Оказалось, что в штате Гойас уже работала группа русских сельскохозяйственных рабочих, вывезенная из Германии, из лагерей для перемещенных лиц. Священник посмотрел вместе с губернатором и сказал, что первым делом необходимо построить храм. На это представитель власти ответил: «Я им даю этот участок на постройку храма и… достану нужный материал». «На следующий день наши русские очень обрадовались этим известием и решили выписать из Германии или Австрии (не помню), где он проживал в лагере, знакомого священника»[138]. Об этом доложили православному архиепископу Феодосию и, тот обрадовался. Посланный им священник о. Николай Предоевич[139] временно съездил для совершения треб, венчаний, крестин и т.д. в эту общину. Следует также добавить, что деньги на эту поездку достал русский католический протоиерей о. Андрей Рогош в Нью-Йорке[140].

О религиозной терпимости среди разных русских направлений свидетельствует факт, когда служил священник - русский католический, а хор пел - православный из храма св. муч. Зинаиды[141]. В одном из источников по истории русской эмиграции читаем о том, что в Бразилии, в Рио-де-Жанейро было создано Русское Общественное Собрание, почетным членом которого был избран первый викарий католического епископа Рио-де-Жанейро Дон Жорже Маркос де Оливейра. Епископ подарил русскому храму святой мученицы Зинаиды статую Спасителя, несущего крест. Настоятель о. Иоанн Наговский, обратил внимание на надпись: «Торжество Спасителя было подготовлено Его страданиями. Возрождение России явится результатом страданий ее»[142].

Разные приходы объединяли общие святыни. В газете «Друзьям и знакомым» читаем объявление о посещении чудотворной Курской-Коренной иконой Сан-Паулу[143].

Чисто практическое объявление: золотые крестики русского типа делает по заказу греческий ювелир, дается адрес[144].

Судя по сообщениям на страницах католической газеты «Друзьям и знакомым» можно судить об отсутствии конфессиональной замкнутости. На начало 80-х гг. XX в. приходится бурное строительство храмов, в приходском католическом издании читаем об этом[145], сообщается об освящении храма РПЦЗ[146], у зарубежников новый священник[147]. Читаем о строительстве церкви на Педрейре[148] и другие новости[149], узнаем, например, что архиепископ Виталий в 1951-1955 гг. служил на Вила Алпина[150].

Объявление о Рождественской службе в католическом кафедральном соборе и соборе Антиохийского патриархата, где традиционно присутствуют дипломаты арабских стран на Рождество и человек 20 русских[151], о визите в греческую церковь украинского митрополита Мстислава Скрипника[152], об изменениях в административной структуре украинских автокефалистов[153], а также о приезде в Бразилию митрополита Кирилла Гундяева[154].

Узнаем из русского издания о приезде папы Иоанна-Павла II в Бразилию, 03.7.1980 г. состоялась встреча папы с представителями Православной Церкви в Бразилии[155].

Есть материалы о контактах с украинской греко-католической общиной, о поездках и встречи с украинским епископом владыкой Ефремом и настоятелем василианского монастыря о. Василием в штате Парана, о семинарии в Куритиба, о других монахах и монахинях и т.д.[156]

Жизнь русской общины в освящении газеты «Друзьям и знакомым»

Автору удалось работать над отдельными номерами приходского самиздата «Друзьям и знакомым /Comunicaçào aos Amigos e Conhecidos/, - Sào Paulo », хранящимися в библиотеке Папского коллегиума Руссикум в Риме. Итак, относительно освящения темы, связанной с жизнью русских эмигрантов в Бразилии, обращает на себя внимание следующая информация содержащаяся в газете. Эта информация говорит о широте и открытости русских католиков, о интеллектуальном развитии.

История

Контакты между Россией и Бразилией установились в начале XVIII столетия. Английский коммерсант Руперт Бек в 1711 г. предложил русскому послу в Лондоне князю Куракину проект покупки Россией острова Тобаго самого южного из Антильских островов. В Петербурге раздумывали над проектом т.н. «Русской Бразилии», - читаем об этом в одном из номеров газеты[157]. В другой статье пишут о первых русских кораблях достигших побережья Бразилии[158]. Русский корабль «Камчатка» был в Рио-де-Жанейро в 1817 г.[159]

Как сообщается в одном из номеров, бывший в гостях в Бразилии епископ Андрей Катков, посоветовал написать материал о русских казаках, некогда бродивших по Амазонке и русских исследователях в этой стране. Владыка указал имя одного из них – Лангсдорф. Итак, читаем в бюллетене: «Русский немец, академик Григорий Иванович Лангсдорф в 1812-1820 гг. был русским консулом в Бразилии. Уже тогда он посылал в Академию Наук в Санкт-Петербурге сообщения о природе и народах Бразилии; в одном письме говорится о 13 ящиках с коллекциями, присланных из Бразилии…

В 1821 г. Лангсдорф вернулся в Россию и уже собирался отправиться с экспедицией в Среднюю Азию, когда Александр I опять послал его в Бразилию во главе научной экспедиции, устроенной на средства «Кабинета Его Величества». Эта экспедиция осталась в Бразилии до 1829 г.»[160].

В историческом музее города Порто Фелиз в 125 км от Сан-Паулу хранится часть лодки, которой пользовалась экспедиция Лангсдорффе. В архиве министерства Иностранных Дел в Рио-де-Жанейро есть документы, в которых упоминается Лангсдорфф, как консул России в Бразилии, т.к. посол в то время проживал в Португалии. В 1883-1892г.г. русским послом в Бразилии был Александр Семенович Ионин, он много путешествовал по Южной Америке, опубликовал книгу в 4 томах под названием «По Южной Америке» в 1892-1904 гг. С 1928 г. Россия уже имела дипломатические отношения с Бразилией[161].

В 1914-1915 гг. в Бразилии работала большая научная экспедиция из России, одним из участников которой был Г. Г. Маницер[162].

Сообщалось в издании и о местной истории, так в одном из номеров есть сведения по истории и археологических памятниках старины[163].

Далее в русской католической газете из статьи «Писатели, издатели, журналисты» узнаем о Литературно-Историческом кружке в Сан-Паулу, который в 1962 г. выпустил сборник. Председателем Кружка был доктор Юрий Ильич Лодыженский, он писал на медицинские темы на русском и французском языках, для архива Колумбийского университета написал свои воспоминания на врачебные темы. В свое время работал в Русском Обществе Красного Креста, редактировал Бюллетень, занимался беженцами, помогал пострадавшим в результате гражданской войны, затем работал в Международном Комитете «Про Део». Из рецензий узнаем, что аргентинская газета «За Правду» печатала статьи Владимира Степановича Мельникова, основе личных воспоминаний. Проживающая в Рио-де-Жанейро Елизавета Г. фон Ульрих, урожденная баронесса Розен, свои воспоминания о детстве проведенном во Владивостоке и годах прожитых в Японии, опубликовала в газете «Новое Русское Слово» в Нью-Йорке.

В Бразилии были изданы учебники для изучения русского языка «Ла Лингва Русса», автор М. Степаненко, в 5-м издании в г. Порто Алегро. В Рио-де-Жанейро в издательстве «Е. Лорье» в 1949 г. вышел словарь «Русско-португальский разговорник», К. Григорович «Спутник русского в Бразилии» в 1928 г.; Р. Жаффэ «Русский язык легкий», 1961г., издание философско-литературного факультета г. Арарквар[164].

Участником литературно-исторического кружка была О.Н. Андреева (Стеценко), будучи в эмиграции в Югославии она работала секретарем Посольства, была доверенным лицом последнего русского посла в Белграде В.Н. Штрандмана, много сотрудничавшего с королем Александром. Проживая в Бразилии О. Андреева много трудилась на церковном и благотворительном поприще[165].

Интересное сообщение содержится в июньском выпуске «Друзьям и знакомым» за 1969 г. Из него узнаем историю происхождения запрестольного образа Божией Матери в часовне Морской Академии, расположенной в Рио де Жанейро. Во время строительства часовни, ее капеллан дон Карлос приобрел во Франции витражи, старинные сосуды восточной работы и на обратном пути из Европы побывал в Египте, «и там нашел в одном женском монастыре в Александрии чудесную православную икону Божией Матери Услышательницы со славянской надписью и узнал, что этот образ был написан русской монахиней по обету, причем во все время работы она стояла на коленях, как кающаяся»[166].

Наука

Выше упоминался доктор Ю.И. Лодыженский, печатавшийся на медицинские темы в русских и французских журналах. А.И. Баранов ученый ботаник, проживал в Сан-Паулу, затем переехал в США, печатался в научных журналах США и на Формозе, а также его статьи популярного характера появлялись в русскоязычных изданиях. Другой специалист в этой же области проф. Б.В. Скворцов, родившийся в Варшаве в 1896 г., будучи в эмиграции в Харбине, в 1919-1935 гг. преподавал естественные науки, в 1950-1962 гг. работал научным сотрудником в Институте Леса Китайской Академии Наук, в 1958 – получил звание профессора. Ученый оставил после себя несколько сот работ на различных языках, напечатанных в 65 научных журналах. В Маньчжурии он описал 200 новых цветочных растений и 2 500 новых видов водорослей. Скворцов автор монографии о манчьжурских соевых бобах. После переезда из Китая в Бразилию, в 1962 г. Ботанический институт в Сан-Паулу поручил русскому ученому работу над изучением жгутиковых водорослей[167].

В 1979 г. в Бразилии был экономисят и социолог д-р Роберт Скидельский (Warwick Universaity), православный, русского происхождения, родился в Харбине в 1939 г., встречался с родственниками и представителями русской колонии.

Книги и литература

Газета содержит информацию о издававшейся на русском языке религиозной литературе[168]. Есть информация о работе Литературного Кружка[169].

Из других публикаций узнаем: Василий Иванович Криворотов проживает в Сан-Паулу, в Мадриде в 1969 г. вышли из печати две части его романа «Контрреволюционеры». Автор «…дает живое и правдивое описание исторической эпохи, конца XIX - начала XX вв., до первой мировой войны… Интересен роман…своим оптимизмом: в нем, кроме одной бывшей графини, одного фабриканта и еще какого-то бессовестного управляющего, все русские люди - положительные типы! – Автор в предисловии пишет, что большинство героев романа списаны, можно сказать с натуры. Многие из них жили, думали и действовали в жизни так, как представлены в романе, только имена вымышлены… наглядно и ясно показано, что старая дореволюционная Россия не была ни отсталой, ни некультурной страной. Особенно в начале XX века, когда везде открывались учебные заведения, проводились дороги, строились фабрики, поднималось земледелие»[170].

Представитель украинской колонии в Бразилии, пишущий по-русски, Анатолий Величковский. О его творчестве читаем в газете: «…Так же ненавистны ему обезличение человека во имя прогресса, подмена творчества производством, насилия над природой, истребление животных и растений, отравление морей, рек и воздуха… чувствует раздвоенность в самом миропорядке, а затем и ее отражение в человеческой душе»[171].

Виктория Л. Наместникова-Эль Мур получила докторскую степень по литературе за написание и защиту диссертации «Слово о полку Игореве», работала она профессором русской словесности в университете г. Сан-Паулу[172].

С 1960г. в Сан-Паулском университете преподается русский язык на степень бакалавра. Профессор доктор Борис Шнайдерман, он также переводит книги. Другие преподаватели: Наместникова, проф. А.Ф. Бернардини, Е.С. Назарко, проф. Александр Колубаев[173].

Доктор Андрей Кисил член Союза Писателей Бразилии выпустил в Сан-Паулу книгу «Человек в круге», на презентации присутствовали члены русской колонии. Богдан Иванович Головко устроил прием в книжном магазине «Культура» в Сан-Паулу, где публике была представлена книга «И молчание будет сила»[174].

Подчеркивалась историческая связь с родиной, тяготение к русской литературе. В одном из номеров опубликованы выдержки из «Тараса Бульбы» Н. Гоголя, о том, как мать переживала о своих детях[175]. Содержатся в газете материалы о Ф.М. Достоевском[176].

Из других сообщений узнаем: Валерий Перелешин в издательстве «Посев» издал 6 книгу своих стихов под названием «Качель», проживает автор в Рио-де-Жанейро[177], в 1972 г. во Франкфурте-на-Майне вышла его 7 книга стихотворений[178]. Перелешин переводил поэзию с португальского, ниже приводится образец его переложения на русский язык одного из стихотворений украинского автора Киселя, писавшего по-португальски:

«Исповедание

Для появления тени

Нужен сначала свет:

Между светом и тенью

Должен войти предмет

Для торжества прощенья

Нужен виновник зла:

Между злом и прощеньем

Жизнь людская легла

Камню и человеку

Необходим Творец:

Вера в Его опеку-

Праведный дар сердец.

 

Свет воспримется тенью,

Злом – злом величье любви,

Грех поведет к прощенью:

Боже, благослови»[179].

Искусство

Отражая жизнь русской колонии в Бразилии в различных аспектах, газета сообщает о следующих лицах:

Оперная солистка Рита Хоменко давала с успехом, свои концерты в Парижской консерватории им. Рахманинова, в залах Лондона, Буэнос-Айреса, Нью-Йорка. В ее репертуаре главные партии в «Отелло» Верди, «Богема» Пуччини, «Кавалери Рустикана» (Сельская честь) Масканьи, пела она так же и роль Фраскиты из «Кармен», под управлением дирижера Парижской оперы Жак Перно. Но более сильные впечатления остались от ее исполнения в «Наталка Полтавка» Лисенко[180].

Общеизвестно, что русская балетная школа одна из лучших в мире. «Наш  город Сан-Паулу может гордиться тем, что и здесь есть такая школа – балетная студия хореографа Игоря Пушнова», читаем в статье «Спектакль балетной студии»[181].

В начале 1982 г. в Сан-Паулу образована группа молодых русских танцоров «Волга», в ее составе 30 человек, руководитель Николай Хоцианович[182]. Дамский кружек устраивал танцевальные вечера, ужин и сладкое, выручка от билетов шла на нужды храма[183].

Условно говоря, о «русском вернисаже» следующие строки: на выставке различных художников, кто работает по фарфору, были мастера Тамара Владимировна Кардаш-Лихоманова. Ее «…виды старого Рима, Иерусалима и др. Издалека бросается в глаза вид храма Василия Блаженного в Москве: сразу видно, что здесь работа русского художника…»[184].

Выставка художницы Татьяны Ивановны Лукьяновой и ее учеников. Классические формы искусства «Ее работы отличаются изяществом, тонкой и строгой соразмерностью и совершенством»[185].

Супруга Павла Григорьевича Лукьянова устроила выставку работ супруга из 100 картин. «В каталоге картин указано, что Павел Григорьевич Лукьянов, рожденный в СПб, был учеником известного художника И.К. Айвазовского, а потом, еще до революции, стал профессором Императорской Художественной Академии…(жена помощник и ученик)…(блокада Ленинграда) (В Германии в 1946-1947 гг. устраивала большие выставки). В 1949 г. чета Лукьяновых прибыла в Рио-де-Жанейро, Павел Григорьевич работал в сирийской церкви в Рио, был приглашен расписать сирийский собор в Сан-Паулу…»[186].

Удел любой диаспоры – некрологи. Читаем их. Художник карикатурист Н.Ф. Миташкин умер в  возрасте 63 лет в 1973г. Его карикатуры печатались в «Русской Мысли», он иллюстрировал журналы «Грани», «Ерш» Бразилия, журнал на португальском « Зэ Куриосо» и журнал «Россия»[187]. 10 октября в возрасте 86 лет умер Павел Иванович Жестовский художник и архитектор, в 1937-1950 гг. работал архитектором афганского короля. «Там он срисовал целый ряд другим иностранцам обычно недоступных памятников старины и многовековых крепостей Афганистана; эти рисунки… составляют оригинальное и ценное собрание». Далее с женой переехал в Чили и затем в Бразилию в Сан-Паулу, «…где пользовались уважением всей русской колонии. Их доклады на собраниях литературно-исторического кружка очень ценились, а описание путешествий по Индии было отпечатано во II Сборнике этого Кружка. В феврале 1979 г. в Музее Искусства на авениде Паулиста состоялась выставка архитектуры и рисунков Павла Ивановича»[188]. Рисунки и картины Жестовского приобретены Музеем[189].

В возрасте 79 лет скончался Михаил П. Шикилов, уроженец Ростова на Дону, после Первой мировой войны прибыл в Бразилию. «Шикилов жил искусством. Он был скульптором и художником, а также изучал историю искусства…»[190].

С приходским католическим самиздатом, как художник оформитель сотрудничал регент сан-паулского архиерейского хора Н.А. Ларишкин[191].

Общественная жизнь

Католическая русская газета содержит информацию по социальным вопросам, это объявления о возможности получить пособие для стариков, особенно тем, кому за 70 лет, от «ИНПС» и указаны адреса, куда следует обращаться[192]; интернациональным «Красным Крестом» в Женеве разыскиваются лица[193].

А.А. Кушинников организовал «Фонд помощи нуждающимся и больным в Аргентине». Что он делал этот энтузиаст-старичок? Сидел во дворе Петропавловского храма и вел прием. «Фонд помогает в получении бесплатной медицинской помощи. Обычно делается так: Александр Александрович обходит по очереди всех врачей города и просит от времени до времени принять бесплатно одного больного, и врачи соглашаются. Таким же образом собираются и медикаменты: по методу «ходи и проси»![194] Таким же образом помогал и в получении юридической консультации и при переводах, например в трибунале-суде, при необходимости.

В другом месте газета приводит адреса и краткие сведения о русских врачах[195].

В Бразилии в это время функционировали различные филантропические организации: Общество благоверного князя Александра Невского, Общедетское объединение в Сан-Паулу, Союз Военных Инвалидов, Дамский благотворительный Комитет. О последнем читаем: «…В день Святой Троицы, на открытой площадке при храме св. Зинаиды были устроены «пирожки»… Спрос превзошел ожидания… все… было продано»[196].

В 1976 г. исполнилось 30 лет Филантропическому Обществу, которое в Сан-Паулу содержит «Очаг стариков». «Идея создать благотворительное общество возникла в группе добросердечных русских женщин в их стараниях помочь одиноким и бедным русским старикам. Вначале они помогали из своих личных средств или из собранных пожертвований у знакомых: носили старикам продукты и лекарства. Чтобы легче вести переговоры с различными учреждениями, они решили создать официальную организацию»[197]. В 1946 г. была получена официальная регистрация в органах власти. Активистками общества были А.Д. Сумарокова-Теллье, А.В. Родер и А.М. Нащекина. «С 1949 г. эти дамы стали организовывать «благотворительные базары», продавая, главным образом собственные рукоделия»[198]. В 1951 г. купили дом. После ремонта архиепископ Феодосий его освятил. Вселились первые 15 стариков. Первой управляющей была И.А. Мишаткина, первый врач – доктор В. Дорожинский, с 1959 г. – врач В.В. Пронин. В 1955 г. издательство им. Чехова пожертвовало 150 книг. М.П. Порохина начала формировать библиотеку, которая далее выросла в собрание из нескольких тысяч томов. В 1958 г. Председателем Общества был избран А.В. Битингоф, с 1961 г. – Н.Н. Доленга-Пискорский, с 1971 г. – его вдова М.В. Доленга-Пискорская. В 1962 г. переехали в новое помещение. В 1965 г. благодаря денежной помощи Комиссариата по делам беженцев приобретен второй дом на соседней улице. Строительные планы и руководство постройкой осуществлены безвозмездно русским архитектором А.Н. Данилович. Жертвователь Н.М. Растегаев. «Русские старые люди здесь могут чувствовать себя «как дома»: везде употребляется русский язык, русская церковь, русская библиотека, по возможности русский стол, русский врач…»[199].

Со ссылкой на журнал «Селесоес», выходящий на португальском языке, январь 1977 г., имеется статья «Наследство Донны Елены». В ней говорится: «…памяти Елены Владимировны Антиповой, посвятившей свою жизнь воспитанию умственно отсталых детей… ее слова и влияние, как воспитательницы и пионера модерных педагогических систем, распространялись по всей Бразилии, и целое поколение педагогов, одушевленных ее идеями, продолжают… ее работу»[200]. Она создала большой педагогический центр. Умерла в 1974г. «Но в продолжение всей своей жизни Е.В. Антипова осталась русской». Приводится ее последнее письмо от 6 августа, когда празднуется Преображение: «…Запах фруктов смешивается в церкви с запахом ладана, и вместе со сладкими мелодиями византийского пения создает ту мистическую атмосферу, которая, воспринятая ребенком, остается до самой глубокой старости. Это я чувствую каждый год, в этот день – и это было так давно, в той далекой стране, где я родилась…»[201].

Хранение традиций, узнаем из газеты: «Масленую неделю называют еще сырной, а в простонародье: веселою, широкою, разгульною, честною. Дни же недели называют так: понедельник – Встреча; вторник – Заигрыши; среда – Лакомства; четверг – Широкий; пятница – Тещины вечерки; суббота – Золовкины посиделки; воскресенье – Проводы, Прощение, Целовник или Прощенный день. Понедельник же и вторник Великого поста называли: Немецкая масленица, а справлять Немецкую масленицу означало продолжать гулянье.., что сплошь и рядом случалось и случается и по сей день»[202].

Дамский кружек устроил постный обед. «…Некоторые были настроены скептически и раздавались голоса против такого обеда. Но предложенные публике лакомства русской постной пищи так всем понравились»[203], телефонные звонки после замучили, с просьбой дать рецепты.

Печатались простые советы хозяйкам, например статья об огурцах, «Домашний стол»[204], «Чеснок - полезное домашнее лекарство»[205] и т.д.

Желающие отведать традиционной русской кухни могли посетить специальный ресторан. «По вечерам играет музыка. Помещение, правда небольшое, но хорошо и уютно обставленное. Стены украшены картинами "на русскую тему” художника Константина К. Бирюкова»[206]. Заведует этим  Тамара К. Хилинская, указан телефон.

Судьбы людские

Хранительницей истории русской диаспоры оказалась церковь, все уже распалось, изменилось, а она как «Нестор-летописец» - все записала и сохранила в скромной самодельной приходской газетке. В номерах имеются следующие разделы: «Новости русской колонии», «Отошли в лучший мир», «Путешественники», где сообщалось о приездах в гости родственников из других стран и наоборот[207].

Со ссылкой на газету «Русская Мысль», 11.1.1973, узнаем, что русский инженер геолог работал по розыску боксита алюминия в Амазонии, он прислал письмо из Бразилии[208].

Татьяна Дмитриевна Розова защитила докторскую диссертацию по детским легочным болезням[209].

Русский изобретатель Александр Федорович Берестин выпускал на собственной фабрике сетки от москитов, которые в течение дня делали 15 рабочих по 200 штук, заказов хватало[210].

Газета сообщала сведения о венчаниях, о рождении детей в русских семьях, о умерших[211]. В 1979 г., например на двух новорожденных, в графе «Вечная память» приходится 11 человек. Была 1 свадьба, как правило, браки смешанные[212]. Вопросу устройства отдельного русского кладбища, посвящена своя статья. Могилы и кресты наших соотечественников разбросаны по всем кладбищам[213].

Молодежь

Русский католический приход занимал достаточно социально активную позицию. Много энтузиазма. Читаем: «Нам пришлось проявить немало терпения, чтобы пересмотреть в бразильских газетах длиннейшие списки студентов, принятых в этом году в университеты Сан-Паулу и окрестных городов, с целью отыскать фамилии…», среди них оказалось 49 русских фамилии, пишется в статье «Поздравляем новых студентов»[214].

Имеется статья о учащихся молодых русских студентах в различных учебных заведениях Бразилии: «…все наши люди радуются, видя, как наше молодое поколение стремится к учению, знанию и прогрессу»[215]. Русские фамилии имеются среди выпускников факультетов экономики, ветеринарной медицины, инженерии, один из докторов медицины – русский, все это известно из статьи «Поздравляем окончивших университеты»[216]. Еще одна статья под названием: «Поздравляем новых студентов»[217]. - Друзьям и знакомым /Comunicaçào aos Amigos e Conhecidos/.-Sào Paulo, март1978.-с.1.

Русские студенты принимают участие на традиционных «Олимпиадах эмигрантов», где представители различных общин проводят мероприятия, выставки типичных предметов каждой страны[218].

Русский католический приход практиковал такую интересную форму  общественной работы, через свою газету устраивал встречи студентов. Собирались вместе выходцы из разных мест, по факультетам и т.д. «Студентов много – надо устроить встречу»[219], - так называется одна из статей. - Друзьям и знакомым /Comunicaçào aos Amigos e Conhecidos/.-Sào Paulo, май1972.-с.2-3.

ЧИЛИ

Известны сведения о русской колонии в Чили. Священник иезуит Альберт Уртаго «…всецело посвятил себя бедным и обездоленным… с самого начала прибытия русских в Чили», он «сделался их самым лучшим другом, поддерживая их во всех отношениях…», - писала русская католическая газета «За правду» в 1952 г.[220]

В 1949 г. в Чили переехал о. Всеволод Рошко. В Сантьяго он опекал русских эмигрантов прибывших из лагерей ИРО в Австрии, Германии и Италии[221]. «Почти все они приехали без средств, многие без определенной специальности. Немало было в их числе детей, стариков и неспособных к труду по состоянию здоровья. Трудоспособные, не зная местных условий и не владея языком, нуждались в совете и руководстве». Чилийское правительство предоставило временные помещения. Старые эмигранты первой волны, которых была горсточка, так же помогали, как могли. В печати отмечалось, что «никакого антагонизма между «старой» и «новой» эмиграцией» - нет[222].

Самоотверженное служение священника проходило в следующей ситуации: «Те, кому близко знакома деятельность о. Всеволода, деятельность не показная, а скромная, незаметно протекавшая в бедных кварталах столицы, а зачастую и в провинции, на фабриках, фермах, в госпиталях, в школах и приютах, могут указать, среди его добрых дел, не один случай, когда люди, обреченные, казалось на худшее, спасались благодаря его стараниям и, утешенные и ободренные, как бы заново начинали жизнь с верой в лучшее будущее. А сколько родителей, озабоченных участью малолетних детей обязаны ему тем, что эти дети получат образование и станут со временем поддержкой своих семей, сколько больных, которым он уделял так много времени и сил, с благодарностью повторяют его имя», - читаем в газете «За правду»[223].

«По сведениям, сообщенным о. Филиппом де Режис, русские беженцы в Чили как-то устроились, в общем не хуже чем в Аргентине. Правда, у них нет проблемы «стариков», так как Чили приняло только молодых и работоспособных людей» [224], - сообщал «Русский католический листок» в 1950 г.

По характеристике данной газетой «За правду»: чилийская русская молодежь поражала «своей серьезностью и чистым взглядом на жизнь»[225].

Отец Всеволод Рошко явился связующим звеном между католическими организациями в стране и русской общиной, всего состав которой был около 1 000 человек. Священник также наладил добрые отношения с православными приходами соотечественников. В Чили на тот момент действовали две синодальные церкви. Повременная католическая печать содержит сведения о религиозной оставляющей. В первой церкви служил благочинный о. Илиодор Антипов и о. Николай Домбровский. Вторая находилась в доме «Союза русских в Чили», настоятелем в ней служил о. Владимир Ульянцев и с ним – о. Николай Кашников, «… нет никакой причины, чтобы они ссорились между собой. Да они и не ссорятся. Но вместе с тем, явно чувствуется соревнование, иногда похожее на настоящую враждебность, между прихожанами обоих храмов, каждый признает только свою церковь и хотел бы, чтобы другой не было» [226]. Помимо того проживали также семьи старообрядцев и русских сектантов.

В аргентинской «Друзьям и знакомым» упоминается Евгения Васильевна Жестовская, с 1936 г. она была преподавателем русского языка в Кабуле, в 1950 г. приехала в Чили, где по 1965 г. заведовала русской школой[227].