В 1922-
Я был членом «ученого совета» Архива, его частым
посетителем и хорошо знал работу наших трех заведующих, в том числе большую,
успешную и безукоризненную работу Л.Ф. Магеровского.
В
В
По устному договору основателей Архива с правлением
Колумбийского университета было установлено считать его в общем владении
университета и русской эмиграции.
Директором — «куратором» — Архива был назначен Л.Ф. Магеровский, который оставался на этом посту до лета этого
года — 26 лет. Он вкладывал в архивную работу всю душу, был и директором и
«канцелярией» Архива, ибо штат его служащих был ничтожен; обычно «штат» этот
состоял из одной парт-тайм секретарши,. Однако же его заботами, трудами и энергией архив рос «не по дням, а
по часам», а через 10-15 лет стал по богатству своих материалов соперником
знаменитого Гуверовского архива в Станфорде
(Калифорния).
Мой близкий друг, покойный профессор Г. В.
Вернадский (патриарх русской историографии в США) частью отдал при жизни,
частью завещал все свои архивы «в Колумбию» и мне советовал отдать мой архив «Магеровскому».
Многие американские и русские профессора
и студенты находили в Архиве богатую «поживу» для своих научных трудов. Л.Ф.
писал мне, что в течение 26-ти лет существования Архива на основании его
материалов было написано около 300 докторских диссертаций на всевозможные темы,
от философских и богословских предметов — до балета; из них около 60-ти были
изданы в виде отдельных книг.
После 26 лег самоотверженной работы Л.Ф. не по своей
воле «перестал быть» куратором Русского Архива.
Вместе с тем было объявлено о временном закрытии
Архива для производства описи («инвентаризации») его материалов. Инвентаризация
такого огромного архива, как Русский Архив есть дело трудное, сложное и
продолжительное, и оно может быть успешно проведено только компетентными
работниками и под руководством того, кто 26 лет «жил в архиве» и детально
знаком со всеми его материалами.
В своем «заявлении» в «Новом Русском Слове» от 21
июля с. г. проф. В. Е Харкинс, председатель
«административной комиссии по архиву Бахметева»
писал: «В настоящее время мы подыскиваем специалиста, могущего возглавить
составление описи архива.
Затем я получил от Л.Ф. Магеровского
копии некоторых документов, относящихся к событиям, ныне происходящим в Архиве,
в том числе curriculum vitae д-ра П. Магоши
(Magosci), которому поручено описание Архива. Я
прочел этот документ и пришел в недоумение: почему именно д-р Магоши признан компетентным специалистом для этого трудного
и ответственного дела. Видно, что он получил солидную
подготовку к научной деятельности в нескольких университетах и опубликовал
несколько статей и рецензий на разные темы, но среди них нет ни одной, которая относилась
бы к области русской истории и русской культуры; архивными работами он,
по-видимому, никогда не занимался; он говорит по-французски, по-немецки,
по-украински, по-чешски, но по-русски он не говорит (хотя читает).
Возможно, что он был бы неплохим работником в Русском Архиве, но, конечно,
только с помощью и под руководством Л.Ф. Магровского,
а не в качестве «возглавителя» работ по описи
архивных материалов, ему совершенно незнакомых.
В «заявлении» проф. Харкинса
упоминается, что работа по описанию Архива будет вестись «при содействии Л.Ф. Магеровского»; однако, в письме
вице-президента информационной службы Колумбийского университета от 10 мая с.
г. сообщается, что администрация университета согласна «продолжить отношения Магеровского с Архивом в роли советника при инвентаризации,
на срок не более 30 недель, так долго, насколько его служба окажется полезной в
процессе инвентаризации (?!). Вопрос о «полезности службы» Магеровского
в Архиве будет, очевидно, решать д-р Магоши...
Полное устранение Л.Ф. Магеровского
из Русского Архива "произвело бы удручающее впечатление на русскую точнее, российскую эмиграцию и повело бы к
значительному сокращению поступающих в Архив материалов, а в некоторых случаях,
особенно когда материалы носили секретный характер и отдавались под специальную
охрану и ответственность Магеровского, «вкладчики» могли бы потребовать воз вращении
им этих материалов. Я знаю, что такие случаи уже имели место, но я не
уполномочен называть фамилии, и потому приведу лишь свой собственный пример. Я
передал в Русский Архив большую коллекцию газетных вырезок (немецких,
американских, советских и эмигрантских) и размышлял, куда передать рукописные
материалы: в Русский Архив, или в архив Йельской
библиотеки, с которой я был связан 24-летней дружбой? Ныне мои сомнения
исчезли, и мои «архивные взоры» обращены только в Нью-Хейвен.
Словом, было бы в интересах
Русского Архива, и в интересах русской исторической науки, и в интересах
российской эмиграции, если бы административная комиссия приняла компромиссный
план Л.Ф. Магеровского: он перестал бы быть
«куратором» Архива, но сохранил бы постоянное место в Архиве « качестве
старшего консультанта, с правом голоса при выборе нового куратора и при
приглашении лиц, производящих описания архива, которым его советы и указания приносили
бы неоценимую помощь.
Я знаю, что это притязание противоречит шаблонной
практике американской университетской администрации в ее отношении к
профессорам и иным служащим: если тебе исполнилось 68 лет, значит, ты потерял
способность к умственной работе, поэтому выходи в отставку и живи себе тихонько
на пенсии в ожидании своего смертного часа.
Но, во-первых, практика эта совершенно неразумна,
ибо она противоречит жизненным фактам. Приведу пример мне близкий: проф. Г. В.
Вернадскому 68 лет исполнилось в
А во-вторых, данный случай есть совершенно
исключительный: где колумбийская административная комиссия найдет
архивного работника со стажем 50-летней архивной службы и с полней готовностью
и способностью продолжать эту службу (с меньшей рабочей нагрузкой)? А вопрос о
времени потере своей трудоспособности Лев Флорианович
должен решить сам, по совету со своим доктором.
Я опасаюсь, что мой голос,
голос «отставного» старика, которому 68 лет исполнилось уже более 20-ти лет
тому назад, не будет услышан колумбийской административной комиссией, и потому
мне хотелось бы попросить американских профессоров, помоложе меня, специалистов
по русской истории, - кто заинтересован в процветании Русского Архива при
Колумбийском университете, отозваться на мое письмо (статью) и обратиться в
административную комиссию, возглавляемую проф. В. Е. Харкинсом,
с советом и просьбой о восстановлении мира и дружбы между «Колумбией» и
российской эмиграцией США.
Назову несколько фамилий, по памяти и «по
знакомству»: С. А. Зенковский, А.
Н. .Малышев, Д.С. фон-Мореншильдт, Н.В. и Д.В. Рязановские, С В. Утехин, Джеймс Н. Биллингтон,
Роберт О. Крамми, Роберт В. Даниельс,
Герберт Й. Еллисон, Ралъф
Г. Фишер, Чарльз А. Мосер, Роберт Г. МакНел, Марк РаефФ, Марк Шефтелъ, Дональд В. Тредголд, Бенджамин Юргофф и другие друзья
русского народа и русской культуры.