Гуревич А.Л. Неоднозначное назначение: К истории назначения митрополита Серафима (Лукьянова) экзархом Московского Патриархата в Западной Европе Митрополит Серафим


    РЕЛИГИОЗНЫЕ ДЕЯТЕЛИ И ПИСАТЕЛИ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ
    БИБЛИОТЕКА





    Неоднозначное назначение:
    К истории назначения митрополита Серафима (Лукьянова)
    экзархом Московского Патриархата в Западной Европе

    Гуревич А.Л.


    По материалам издания: Гуревич А.Л. Неоднозначное
    назначение: К истории назначения
    митрополита Серафима (Лукьянова)
    экзархом Московского Патриархата
    в Западной Европе // Церковно-исторический
    вестник. – М., 2007. Вып. 12-13. С. 201-217.


    В истории деятельности Русской Православной Церкви Московского Патриархата в Западной Европы был один эпизод, который может вызвать у верующих и историков Церкви некоторое недоумение.

    Речь идет о назначении в 1946 г. митрополита Серафима (Лукьянова) экзархом Московского Патриархата в Западной Европе.

    В настоящей статье мы рассмотрели обстоятельства служения митрополита Серафима в качестве экзарха на основании изучения документов фонда Совета по делам Русской Православной Церкви (по делам религий) Совета Министров СССР в Государственном архиве Российской федерации (ГАРФ. Ф. 6991).

    Митрополит Серафим (в миру Александр Иванович Лукьянов) родился 23 августа 1879 г. в Саратове. В 1902 г. принял монашеский сан, в 1903 г. был рукоположен в иеромонахи.

    В 1904 г. окончил Казанскую духовную академию со степенью кандидата богословия и был назначен преподавателем Уфимской духовной семинарии. Впоследствии с 1906 г. служил инспектором духовной семинарии.

    В 1907 г. был назначен ректором Таврической духовной семинарии в сане архимандрита, а в 1911 г. ректором Саратовской духовной семинарии. В 1914 г. хиротонисан во епископа Сердобольского, викария Финляндской епархии, а в августе 1917 г. епископу Серафиму было поручено временное управление Финляндской епархией.

    После революции оказался в эмиграции в Финляндии в связи с изменением государственных границ. Епископ Финляндский и Выборгский (1918). С 1920 г. архиепископ. С 1921 по 1923 гг. (по другим данным, до 1924 г.) возглавлял Православную Церковь в Финляндии, затем был смещен.

    С 1924 по 1926 гг. находился в затворе в Коневецком монастыре в Финляндии. Позже, в 1926 г. переехал в Англию и был назначен настоятелем Лондонского прихода и викарием Западно-Европейской епархии, управляемой митрополитом Евлогием (Георгиевским).

    В 1927 г. присоединился к зарубежному архиерейскому Синоду в Сремских Карловцах и переехал в Париж. С 1927 по 1945 гг. возглавлял Западно-Европейскую епархию РПЗЦ с местопребыванием во Франции. С 1937 г. митрополит.

    После победы над фашистской Германией во Второй мировой войне в среде русской эмиграции, особенно во Франции, были необычайно сильны просоветские настроения. Они выражались, в частности, в стремлении многих православных верующих эмигрантов к объединению с Московской Патриархией.

    Для того, чтобы ускорить этот процесс объединения в августе 1945 г. Францию посетил митрополит Николай (Ярушевич). Его приезд в значительной степени способствовал переходу под омофор Московского Патриархата митрополита Евлогия (Георгиевского) с подчиненным ему клиром, а также митрополита Серафима (Лукьянова), о котором идет речь в настоящей статье.

    Митрополит Серафим сделал первый шаг к сближению с Московской Патриархией, дав в августе 1945 г. сотруднику просоветской газеты “Русские новости” Н.Я. Рощину интервью, в котором положительно отзывался об СССР и о Московской Патриархии[1].

    Тогда же он обратился с раскаянием к Московскому Патриарху и был принят в клир Московской Патриархии.

    31 августа 1945 г. митрополит Николай (Ярушевич) и сопровождавшие его протоиереи Павел Цветков и Петр Филонов, с одной стороны, и митрополит Серафим (Лукьянов), с другой, подписали акт о воссоединении митрополита Серафима с Московским Патриархатом “по принятому чину покаяния”[2], а 2 сентября 1945 г. митрополит Серафим направил письмо на имя патриарха Алексия (Симанского), в котором, в частности, говорилось: “Ныне, когда мы имеем осведомления о положении церковных дел в России, доставленные Высокопреосвященным Митрополитом Николаем, когда, наконец, восстанавливается свободное сношение с Российским Патриархатом, я, как и духовенство моей области, полагаем, что настало время для восстановления нормальной административной связи нашей области с Российским Патриархатом”[3].

    3 сентября 1945 г. митрополиты Николай, Евлогий и Серафим отслужили торжественный молебен по случаю воссоединения в кафедральном соборе св. Александра Невского на ул. Дарю в Париже.

    Как сообщила парижская газета “Русские новости” от 21 сентября 1945 г., в храме митрополита Серафима на ул. Микель-Анж 16 сентября состоялось собрание прихожан, на котором митрополит Серафим рассказал об истории воссоединения зарубежных церквей во Франции с Московским Патриархатом. На собрании была зачитана телеграмма патриарха Алексия I митрополиту Серафиму от 9 сентября: “С глубокой радостью только что получил рапорт Митрополита Николая, касающийся нашего полного единения. Я вас целую братски”[4].

    В архиве сохранилась неподписанная записка под названием “О поездке в Париж”, составленная одним из духовных лиц, сопровождавших митрополита Николая в его посещении Парижа. Автор записки описывает ход переговоров митрополита Николая и Серафима: “При первой с ним встрече митрополита Николая Серафим начал разговор с обвинений по адресу митрополита Сергия: Зачем митрополит Сергий говорил в декларации 1927 года радости ваши наши радости, горести ваши наши горести? Почему митрополит Сергий говорил корреспондентам, что гонений на церковь нет? Почему И. В. Сталин митрополитом Сергием называется “Богом данным”? Есть ли у вас действительная религиозная свобода? Почему вы называете нас карловчанами, что обидно для нас, как будто мы не православные?... Зачем Патриарх Алексий в своем послании меня валит в одну кучу с Анастасием, который подносил Гитлеру адрес? Ведь я осудил Анастасия за этот адрес, а при немецкой оккупации Парижа я был на подозрении у немцев за то, что отказался ехать с ними на работу в Россию, заявив, что родину не хочу продавать врагу. Можно ли верить, что Советская власть сейчас надолго и всерьез дает церкви разные блага? Ведь коммунизм враг религии по существу. Почему по Конституции не предоставлена свобода религиозной пропаганды?

    Пришлось долго с ним говорить. Первая беседа еще не привела к желаемому результату. После последующих бесед Серафим заявил, что все, что он услышал от митрополита Николая, привело его к решению воссоединиться с Московской Патриархией... Он просил только, чтобы временно оставить его управляющим прежней его областью... с тем, чтобы он мог все приходы призвать к воссоединению...”[5]. В той же записке далее отмечается, что ближайшими соработниками митрополита Серафима являются протоиереи его кафедрального храма Василий Тимофеев (настоятель) и Иоанн (Григор-Клочко), а также секретарь Александр Васильевич Филонов. Все они сочувствовали делу воссоединения и поддержали в этом митрополита Серафима.

    Митрополит Евлогий отнесся к воссоединению митрополита Серафима с большим подозрением. “...Я опасаюсь линии, занятой карловчанами, - пишет он патриарху Алексию. - Митрополит Серафим (Карловацкий) очень хитрый, лукавый, и, главное, лживый человек. Боюсь, что и в нашем деле он хитрит и придумывает какие-либо интриги и козни. Говорю об этом с болью в сердце и по горькому опыту, не лучше ли взять его на кафедру внутри России? Дай Бог, чтобы я ошибся, но у меня нет к нему доверия...”[6].

    Однако у митрополита Серафима были и сторонники. Так, один из прихожан Трехсвятительского подворья в Париже Петр Оболенский, видимо близко знавший митрополита Николая (Ярушевича), писал в 1945 г. последнему: “Невольно все взоры обратились к Преосвященному Митрополиту Серафиму. Вот Иерарх прямых, искренних убеждений. … Нам остается сожалеть, что наши Патриаршие приходы не подчинены Владыке Серафиму, а находятся в подчинении колеблющегося Экзарха [Евлогия]”[7].

    Редактор газеты “Русские новости” А. Ступницкий в письме митрополиту Николаю от 22 декабря 1945 г.:

    “Наконец, особо нужно отметить в числе лиц, твердо и лояльно стоящих на раз занятой в сентябре позиции – Митрополита Серафима. При этом важно, что он свои позиции защищает весьма активно, твердо и очень умно. У меня к этому иерарху никаких личных симпатий не было. Но его выступление перед своими прихожанами – аудитория весьма трудная – произвело на меня очень сильное впечатление своей убежденностью и уменьем влиять на слушателей. Мои беседы с ним за последнее время меня еще более убедили в том, что имеем дело с очень умным, активным и твердым человеком”[8].

    Некоторые из русских православных верующих во Франции противопоставляли митрополита Серафима и митрополита Евлогия, отмечая у последнего физическую немощь, тяжелую болезнь и известную склонность к колебаниям[9]. А. Ступницкий, в частности, полагал, что “возможно… фактически власть в епархии осуществляется лицами, взгляды которых не всегда совпадают со взглядами Правящего Епископа”[10].

    И далее Ступницкий в своем обширном письме митрополиту Николаю Крутицкому отмечает: “Беспристрастно наблюдая местные взаимоотношения, невольно задаешь вопрос, не было ли вообще полезно выдвинуть сейчас Митрополита Серафима на более видный и передний план. Он может, как это для нас всех здесь не неожиданно, явиться большой опорой для Митрополита Евлогия”[11]. Автор письма также ходатайствует перед Патриархией о выделении для митрополита Серафима необходимых материальных средств, поскольку “против Митрополита Серафима сейчас ведется жестокая кампания, и одним из ее последствий является то, что его стараются “бить рублем”. Отпавшие от него приходы лишили его поддержки и его материальное положение становится … очень трудным”[12].

    Необходимо отметить, что митрополит Серафим постоянно испытывал недостаток материальных средств. Так, в письме митрополиту Николаю от 13 декабря 1945 г. митрополит Серафим писал: “Я делаю долги, но их нечем будет выплачивать. Это крайне вредно отражается на моей сложной работе и на здоровье. У меня нет денег на отопление моей скромной комнаты. Я мерзну и простужаюсь. Нет денег и на разъезды по Парижу для служб и на канцелярию. Я никогда не был в таком ужасном положении, как теперь. Враги[13] издеваются надо мной и злорадствуют, а сами получают большие средства из стана врагов нашей Церкви и Родины. Я мог бы развернуть свою работу гораздо шире и глубже, если бы был спокоен за свое существование. Но теперь стеснен во всех отношениях, но работать хочу всем сердцем и всею душею. С прежними Патриаршими приходами и с Экзархатом у меня наилучшие отношения. С первыми я в полном контакте по всем вопросам. Они очень сожалеют, что находятся не в моей епархии…”[14].

    В 1946 г. митрополит Серафим активизирует свою деятельность по объединению Церкви.

    1 января 1946 г. он пишет патриарху Алексию из Парижа: “В новый год вступаю в новых тяжелых испытаниях за единство Русской Церкви и в борьбе с расколом”[15]. Примерно в это же время он публикует в парижской газете “Русские новости”, близкой по своей ориентации к Московской Патриархии, свое заявление о необходимости объединения всех заграничных епархий вокруг Московского Патриарха [16].

    В своем многостраничном докладе патриарху Алексию от 11 января 1946 г. Н. Полторацкий, начальник православного братства св. Фотия в Париже, в частности, высоко оценивает переход митрополита Серафима в Московский Патриархат: “Представитель Карловацкого Синода в Западной Европе митрополит Серафим, воссоединенный с Московской Патриархией митрополитом Николаем, занял твердую каноническую позицию, равно как и его непосредственное окружение” [17].

    В свою очередь митрополит Серафим “забрасывает письмами” патриарха Алексия[18], в которых проявляет себя чрезвычайно активным сторонником воссоединения ... и подвергает резкой критике как других архиереев Московской Патриархии - архиепископа Александра (Немоловского), епископа Никона (Греве), так и архиереев Константинопольского Патриархата, не принявших еще окончательного решения о присоединении к Московской Патриархии, и карловацких иерархов.

    Из письма активного сторонника воссоединения Николая Рощина митрополиту Крутицкому и Коломенскому Николаю (Ярушевичу) от 1946 г.[19] видно, что митрополит Евлогий высоко оценивал позицию митрополита Серафима. ”Митрополит Евлогий совершенно прав, - пишет Н. Рощин, - утверждая, что митрополит Серафим “стоит твердо”. Позиция Митрополита Серафима столь же отчетлива, честна, пряма и непреклонна, как и позиция митрополита Евлогия”[20].

    В архиве отложились несколько писем митрополита Евлогия патриарху Алексию и митрополиту Николаю (Ярушевичу), но в них мы не находим упоминаний о митрополите Серафиме. Напряженность в личных отношениях между ними сохраняется.

    28 февраля 1946 г. Священный Синод Московского Патриархата выразил митрополиту Серафиму благодарность, «призвав» на него «благословение Божие за его ревность о славе Божией и архипастырские труды по сохранению единства Церкви»[21].

    Вскоре в Париж направляется архиепископ Фотий (Топиро[22]). Одной из целей этой поездки является установление “связи Московской Патриархии с митрополитом Серафимом (Лукьяновым)”[23].

    В то же время Полторацкий предупредил патриарха Алексия о былых воззрениях митрополита Серафима (Лукьянова) направив патриарху копию интервью митрополита Серафима корреспонденту газеты “Возрождение” от 25 июня 1930 г., в котором последний говорил, что митрополит Сергий (Страгородский) “отпал от Церкви”[24].

    6 августа 1946 г. в Париже скончался митрополит Евлогий.

    Во Франции сложилась безвыходная ситуация. Просоветские настроения в русской эмиграции постепенно сходили на нет. Многие соглашались на присоединение к Московской Патриархии в 1945-1946 гг. лишь под влиянием митрополита Евлогия. После его смерти в среде «евлогиан» немедленно стали нарастать «центробежные» настроения, которые поддерживались «евлогианскими» иерархами во главе с преосвященным Владимиром (Тихоницким), архиепископом Ниццким.

    В Париже все чаще говорили об устном завещании митрополита Евлогия, согласно котором он оставляет своим преемником архиепископа Владимира (Тихоницкого). Московскую Патриархию эта кандидатура категорически не устраивала[25].

    Необходимо отметить, что Совет по делам РПЦ и Московская Патриархия имели в этот период крайне ограниченный круг источников информации о церковной жизни в Западной Европе. Среди них можно назвать:

    1) письма митрополита Евлогия, довольно редкие и преимущественно касающиеся практических вопросов управления Экзархатом;

    2) обширные доклады начальника Свято-Фотиевского братства в Париже Н.А. Полторацкого, в основном имевшие критический характер;

    3) и, наконец, многочисленные (иногда по 2-3 в месяц) письма митрополита Серафима, в которых он постоянно писал о своем желании принести как можно больше пользы Московской Патриархии и часто критиковал других иерархов и представителей священства Московской Патриархии в Западной Европе.

    В архиве Совета по делам религий имеются также отдельные сообщения посольства в Париже (редко затрагивающие вопросы церковной жизни), а также статьи из иностранных и русских эмигрантских периодических изданий (в особенности, материалы газеты “Русские новости”, которая в этот период часто с большим почтением высказывалась о митрополите Серафиме).

    Необходимо было принимать срочное решение о назначении нового экзарха. «Своих» доверенных архиереев – кандидатов на должность Экзарха в Западной Европе у Московского Патриархата в это время в Европе не было, а направление архиерея из Советского Союза требовало значительного времени на оформление виз, вида на жительство и т.д.

    В связи с этим было принято весьма «неоднозначное» решение о выдвижении кандидатуры митрополита Серафима. Уже через несколько дней после кончины митрополита Евлогия, патриарх Алексий в телеграмме сообщил митрополиту Серафиму о постановлении Святейшего Синода от 9 августа 1946 г., согласно которому митрополит Серафим назначается “Экзархом Московской Патриархии в Западной Европе”[26].

    Необходимо отметить, что данное решение было принято исключительно оперативно для того времени, когда все подобные решения должны были быть одобрены во многих инстанциях, в том числе и в Совете по делам РПЦ Совета Министров СССР. Архиереи Московского Патриархата, служившие за границей, неоднократно жаловались, что ожидаемые ими решения о рукоположении и назначении священнослужителей за рубеж можно было ждать многие месяцы, а иногда и годы[27].

    И церковные, и государственные власти в советской России хорошо понимали, что вся огромная работа по присоединению русских зарубежных приходов к Московской Патриархии после кончины митрополита Евлогия может «пойти прахом».

    Однако, несмотря на все свои старания, митрополит Серафим (Лукьянов) оставался чуждым как «евлогианам», так и давним сторонникам Московского Патриархата.

    По сообщению агентства “Рейтер” от 17 августа 1946 г., назначение митрополита Серафима Экзархом Московской Патриархии вызвало удивление среди православных прихожан во Франции[28]. Швейцарская газета “Нейе Цюрхер Цейтунг” от 27 августа 1946 г. в статье “Русская церковь в Западной Европе” отмечала, что, “по-видимому, в Москве рассчитывают на то, что прозелит Серафим в качестве экзарха ... будет теперь особенно ревностно выступать за дружественную по отношению к Советскому Союзу политику московской церкви”[29].

    Архиепископ Владимир (Тихоницкий), вероятно надеявшийся сам стать экзархом, в октябре 1946 г. провел епархиальное собрание, на котором присутствовали 65 священников и 68 мирян, представляющих 48 приходов Русской Православной Церкви в Западной Европе. Большинством голосов было принято решение остаться в юрисдикции Константинопольского Патриархата. Константинопольскому патриарху была направлена телеграмма с просьбой ратифицировать сделанный выбор. Только 6 священников из числа присутствующих на собрании приняли решение вместе со своими приходами присоединиться к Московской Патриархии[30].

    Формально архиепископ Владимир объяснял свое неподчинение Московской Патриархии тем, что им не была получена отпускная грамота от Константинопольского патриарха[31].

    11 августа 1946 г. митрополит Серафим обращается к пастве с посланием, в котором снова призвал всех “объединиться в единое духовное стадо под высшим духовным водительством Первосвятителя и Отца, Святейшего Алексия, Патриарха Московского и всея Руси, почитая его единственным нашим Высшим Архипастырем и кормчим родной нашей Церкви...” [32].

    В октябре 1946 г. предполагалось пригласить митрополита Серафима в Москву для личных переговоров с патриархом Алексием.

    По совету архиепископа Фотия патриарх Алексий 17 сентября 1946 г. собственнолично объявляет упраздненным епархиальное управление в Париже, находящееся под контролем архиепископа Владимира (Тихоницкого)[33], однако это решение уже ничего не могло изменить, и большинство приходов «евлогиан» оказались для Московского Патриархата потерянными.

    В феврале 1947 г. митрополит Серафим был приглашен патриархом в Москву и, по возвращении во Францию, положительно отзывался о положении Церкви в СССР[34].

    Тем временем, однако, недовольство деятельностью митрополита Серафима неуклонно возрастало. Своего апогея оно достигло к 1948 г.

    В январе 1948 г. заведующий 1-м Европейским отделом МИД СССР С. Козырев в своем письме председателю Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР Г.Г. Карпову передает жалобу на митрополита Серафима советского посла в Париже А.Е. Богомолова: “Деньги, полученные от американцев “в помощь русской церкви” и средства, переданные Патриархией “тратит на собственные нужды” [35].

    В это же время достигает критической точки конфликт митрополита Серафима с влиятельным архимандритом Дионисием (Лукиным) из Гааги по поводу административного устройства ставропигиальной русской православной миссии в Нидерландах.

    Эта миссия была учреждена по благословению митрополита Евлогия под руководством архимандрита Дионисия и должна была подчиняться непосредственно Патриарху (в то время как патриаршие приходы в этой стране традиционно подчинялись экзарху Западной Европы). Патриарх Алексий (Симанский) своим указом № 88 от 29 апреля 1947 г. утвердил создание такой миссии.

    20 января 1948 г. архимандрит Дионисий направляет доклад в Московскую Патриархию[36].

    По утверждению архимандрита Дионисия, митрополит Серафим и его ближайшее окружение были не согласны с приданием миссии статуса ставропигиальной и требовали ее подчинения митрополиту Серафиму.

    В ответ на это письмо 5 марта 1948 г. выходит постановление Священного Синода Московской Патриархии следующего содержания:

    “1. Предоставить Преосвященному Митрополиту Серафиму, Экзарху Московской Патриархии в Западной Европе выехать в Гаагу с тем, чтобы отчет о своей поездке с выводами он прислал в Московскую Патриархию для рассмотрения и утверждения (поскольку Указ № 88 от 29 апреля 1947 г. об образовании в Голландии Православной Миссии действует); …

    3. Предложить Архимандриту Дионисию представить Патриархии доклад о посещении Голландии Митрополитом Серафимом;

    4. По получении материалов – иметь суждение”[37].

    Одновременно доклад архимандрита Дионисия получил поддержку и со стороны Совета по делам РПЦ. В деле имеется справка Совета по делам РПЦ от 15 марта 1948 г., подписанная старшим инспектором Совета Кирилловым, курировавшим деятельность Западно-Европейского экзархата. В этой справке, в частности, говорится: “Американцы[38] в настоящее время пытаются прибрать к своим рукам русскую православную церковь в Голландии, чтобы направить ее деятельность против Советского Союза. Жалобы архимандрита Дионисия на митрополита Серафима являются обоснованными”[39].

    Все это ясно свидетельствовало о том, что положение московского патриаршего экзарха становилось все более шатким.

    Тем временем, количество приходов, подчинявшихся Московской Патриархии, постепенно сокращалось. Часть приходов из Константинопольского Патриархата, которые перешли в Московскую Патриархию на волне послевоенного советского патриотизма и под влиянием авторитета митрополита Евлогия, вернулись обратно в Константинопольский Патриархат под управление митрополита Владимира (Тихоницкого). Некоторые приходы, как, например, приход св. Николая Чудотворца в Лионе под руководством о. Виктора Пушкина, возвратились в Синодальную Церковь.

    Вскоре в Патриархию поступает документ от 26 января 1948 г. под названием “Положение Русской Православной Церкви в Западной Европе и, главным образом, во Франции”, составленный начальником Свято-Фотиевского братства Н.А. Полторацким. В этом документе митрополит Серафим характеризуется следующим образом:

    “Для некоторых же священников из числа бывшего Экзархата Митрополита Евлогия, личность Митрополита Серафима была лишним поводом, а то подчас и причиной, отойти от Московской Патриархии.

    Колоссальную непопулярность митрополита Серафима можно кратко объяснить в следующих пунктах:

    1) Непринципиальное поведение в прошлом[40]. Шатание. Он несколько раз менял направление.

    2) Обскурантизм. Поносил всячески Патриаршую Церковь и покойного Патриарха Сергия за признание “антихристовой советской власти”;

    3) Отсутствие личного морального авторитета, умения подобрать порядочных сотрудников и вдохновить людей на работу и подвиг;

    4) Бытовой матерьялизм. Падок на деньги. Несмотря на порядочные суммы, получаемые до самого последнего времени от Московской Патриархии (около 60000 франков в месяц), постоянно жалуется, что ему не хватает денег. О. Василий Тимофеев, Председатель Епархиального Совета, указывает, что Митрополит Серафим не дает ни копейки на канцелярию и все деньги берет себе, да еще удерживает отчисления с приходов и даже деньги, получаемые от американцев (YMCA) на печатание своего епархиального журнала, с трудом и только частично отпускает по назначению, удерживая большую часть себе;

    5) Наконец, лично недостойное поведение, несовместимое со званием монаха и саном митрополита и делающее его возможной жертвой шантажа.

    В лице Митрополита Серафима Экзархат не имеет достойного руководства”[41].

    Растет недовольство митрополитом Серафимом и со стороны советского посольства во Франции. В июле 1948 г. в Совет по дела РПЦ поступила справка на митрополита Серафима весьма критического содержания, составленная третьим секретарем посольства Я. Смирновым[42]. В указанном документе сообщается, что митрополит Серафим по политическим взглядам – монархист, был лично связан с “Высшим монархическим советом”, во время Второй мировой войны сотрудничал с немцами и в своих проповедях призывал русскую эмиграцию к сотрудничеству с фашистской Германией, а к Московской Патриархии примкнул, опасаясь репрессий со стороны французских властей. По утверждению советского дипломата, митрополит Серафим считает Церковь в СССР несвободной[43]. “Серафим, - пишет автор справки, - человек очень хитрый, карьерист, имеет слабость к женщинам, несмотря на свой возраст, жадный до денег и ради личных выгод готов служить кому угодно”[44]. В заключение, Я. Смирнов делает вывод о том, что “Серафима следовало бы заменить другим иерархом, предварительно убрав его из Франции, в противном случае он может пойти на предательство”[45].

    Для выяснения ситуации Московская Патриархия летом 1948 г. направила во Францию архиепископа Фотия (Топиро), который составил отчет от 20 июля 1948 г. на имя Патриарха Алексия I, а копию направил 25 июля Председателю Совета по делам РПЦ Г.Г. Карпову. Первый раздел своего отчета, архиепископ Фотий озаглавил “Существует ли Экзархат Московской Патриархии в Париже и в Западной Европе” и далее неожиданно ответил на этот риторический вопрос: “Если говорить серьезно, то никакого Экзархата Московской Патриархии в Западной Европе нет…”[46]. В отчете Фотий открыто говорит о неприемлемости митрополита Серафима как экзарха: “Митрополит Серафим принципиально неприемлем ни для кого ни в политическом, ни в административном, ни в моральном, ни в бытовом отношении”[47]. В приложении Фотий приводит список возможных кандидатов на пост Экзарха, состоящий из 10 имен иерархов из Русского Зарубежья и из СССР.

    Тем временем, отношения между митрополитом Серафимом и его паствой во Франции продолжали ухудшаться.

    В мае 1949 г. архиепископ Фотий (Топиро) передает митрополиту Николаю (Ярушевичу) сообщение из Вильнюса, что, по его данным, “19 июня прихожане церкви митрополита Серафима в Париже[48] собираются вынести решение о передаче церкви митрополиту Владимиру. Необходимо телеграфно уведомить Париж о назначении нового экзарха, так как намерение прихожан вызвано крайним недовольством нынешним экзархом. Только таким путем можно спасти положение”.[49] Это сообщение было основано на информации члена епархиального управления экзархата М.Н. Эндена[50].

    Это сообщение весьма обеспокоило Московскую Патриархию и советские власти. 10 июня 1949 г. председатель Совета по делам РПЦ Г.Г. Карпов в своей служебной записке передал текст этого сообщения заместителю министра иностранных дел СССР А.А. Громыко. В конце указанной служебной записки говорится, что “в инстанциях решается вопрос о разрешении выезда в Париж архиепископу Фотию для замены митрополита Серафима на посту экзарха Московской Патриархии”[51].

    Жалобы на митрополита Серафима посылала в Москву и М. Каллаш, которая ранее всемерно поддерживала его.

    Митрополит Серафим, в свою очередь, обвинял своих противников в “великой лжи, обмане и клевете”[52].

    В октябре 1949 г. епархиальный совет своим решением отстранил митрополита Серафима от руководства экзархатом и направил ему это решение специальным уведомлением через судебного исполнителя гражданского суда департамента Сены Раймона Журдана. Поводом для отстранения митрополита Серафима послужил его указ № 387 от 15 сентября 1949 г. об исключении из состава совета трех его членов, что, как говорилось, в уведомлении “противно Уставу упомянутого Объединения” (то есть Западно-Европейского экзархата Московской Патриархии)[53]. Тем самым, утверждали авторы уведомления, “митрополит Серафим совершил грубое и абсолютно незаконное вмешательство во внутреннюю жизнь Объединения”. Митрополиту Серафиму предложено “прекратить всякое отправление богослужений в качестве Священнодействующего церкви Объединения по адресу: рю Микель-Анж, 65”[54].

    В свою очередь, 23 октября 1949 г. митрополит Серафим сообщил патриарху Алексию I о том, что он запретил в священнослужении одного из ведущих деятелей экзархата председателя епархиального совета протопресвитера Василия Тимофеева, перешедшего вместе с ним в Московскую Патриархию из РПЦЗ и ранее бывшего одним из самых близких его соработников[55]. В том же письме он просит патриарха посылать ему письма и телеграммы на его домашний адрес, “так как противники мои задерживают, вскрывают и уничтожают мою корреспонденцию”[56].

    Для урегулирования “создавшейся крайне напряженной обстановки в экзархате Московской Патриархии в Париже” Патриарх Алексий в конце 1949 г. направляет в Париж архиепископа Фотия и протопресвитера Николая Колчицкого. Об этом Г.Г. Карпов сообщает в секретном письме зам. министра иностр. дел СССР А.И. Лаврентьеву[57].

    В сложившейся ситуации Карпов предлагает осуществить следующие “мероприятия” (ввиду особого интереса, который тот документ представляет для исследователей истории русского православия во Франции, мы процитируем его более полно):

    “1. Не объявляя о назначении архиепископа Фотия и об отстранении митрополита Серафима, разрешить патриарху вызвать митрополита Серафима в Москву для личного доклада об обстановке в экзархате.

    2. Имеется в виду по приезде митрополита Серафима в Москву поставить его перед совершившимся фактом о назначении экзархом Фотия. Патриарх предложит Серафиму занять одну из епархий в Советском Союзе, при этом есть основание полагать, что он может отказаться от этого предложения; в таком случае будут приняты меры отъезд его на 3-4 недели задержать (до получения виз на Фотия и Колчицкого).

    3. В связи с вызовом митрополита Серафима в Москву необходимо решить, кому местного духовенства может быть доверено временное руководство делами экзархата по уполномочию патриарха.

    Московская патриархия предлагает трех кандидатов:

    1) игумена Сергия (Шевича)...

    2) протоиерея Льва Липеровского...

    3) Архимандрита Николая (Еремина)...

    Так как Совету известен только Шевич, и то плохо, желательно срочно знать [местные] обстоятельства, кто из указанных лиц больше отвечает назначению.

    ...

    6. По получении ответа т. Богомолова[58] Совет войдет с ходатайством в инстанцию на получение разрешения на въезд в СССР митрополита Серафима, а патриарху даст соответствующие рекомендации.

    7. До получения ответа Посольства на затронутые вопросы Совет полагает целесообразным воздержаться от опубликования в прессе сообщения о назначении Фотия экзархом, дабы предотвратить возможные со стороны митрополита Серафима провокации.

    Одновременно Совет просит, чтобы Посол СССР т. Богомолов и Консульское Управление МИД СССР по получении решения Правительства приняли необходимые меры к быстрейшему получению французских виз для Фотия и Колчицкого[59].

    Вскоре, приблизительно в ноябре 1949 г.[60], было принято специальное постановление Священного Синода, в соответствии с которым митрополит Серафим был освобожден от должности экзарха и отправлен на покой[61] (как говорилось впоследствии в официальном некрологе, «по состоянию своего расстроенного здоровья»[62]).

    Советским властям не удалось «заманить» его в СССР, и он оставался жить во Франции, по всей вероятности, сохраняя верность Московской Патриархии[63].

    После отставки митрополита Серафима постановлением Синода РПЦ ему была назначена пенсия в размере 10000 рублей в месяц с проживанием его в Троице-Сергиевой Лавре. Постановление было опубликовано в “Журнале Московской Патриархии”[64].

    Однако от переезда в СССР митрополита Серафим отказался и попросил пересылать ему пенсию в валюте в Париж[65], что в те годы было для Патриархии весьма затруднительно.

    После отставки митрополит Серафим обращался к разным лицам и организациям (в том числе к католическим и протестантским) с просьбой о материальной помощи, что отрицательно влияло на «имидж» Советского Союза и Московского патриархата в глазах западных христиан.

    В марте 1953 г. через секретаря Православного союза Финляндии Д.Н. Фристеда были получены письма Патриарху Алексию I от игумена Валаамского монастыря в Финляндии Иеронима и от известного монаха того же монастыря Иувиана (Красноперова), в которых сообщалось, что предстоятель Финляндской Православной Церкви архиепископ Герман (Аав) в течение длительного времени добивается поселения митрополита Серафима на постоянное жительство в Валаамский монастырь. В свою очередь митрополит Серафим сам неоднократно обращался с просьбой поселиться в монастыре, но не получил от руководства монастыря положительного ответа. Руководство монастыря было обеспокоено упомянутой просьбой митрополита Серафима, в частности, поскольку митрополит Серафим был известен, как противник воссоединения Финляндской Православной Церкви с Московским Патриархатом. В то же время, как отмечает в комментарии и. о. заместителя заведующего 5-м европейским отделом МИД СССР А. Абрамов, “помешать Серафиму приехать в Финляндию невозможно, так как он является финляндским гражданином и пользуется большой поддержкой Германа”[66].

    Кроме того, валаамский игумен Иероним в своем письме от 26 марта 1953 г. опасался, что митрополит Серафим, прибыв в Финляндию, вступит “молитвенное и евхаристическое общение с Финляндским Архиепископом” Германом (Аавом), которого игумен считал “обновленцем”, “живоцерковником”, “отступником от Православной Российской Церкви” и ее “злейшим врагом”[67], а монах Иувиан именовал его “нечестивым лжеепископом[68]. В свою очередь, после прибытия в монастырь, митрополит Серафим захочет совершать богослужения, что вызовет раскол среди братии, поскольку митрополит входил бы в общение с архиепископом Германом, что, по мнению значительной части братии, является нарушением церковных канонов[69].

    Наконец, в июне 1953 г. митрополит Серафим принял решение переехать в СССР на постоянное место жительства и обратился с ходатайством об этом в Патриархию[70].

    Вопрос о предоставлении митрополиту Серафиму советского гражданства и о его переселении на постоянное место жительства в СССР довольно долго обсуждался в церковных и советских дипломатических кругах. Московская Патриархия и Совет по делам РПЦ были заинтересованы в скорейшем переезде митрополита Серафима в СССР, советские дипломатические органы, в свою очередь, были не вполне уверены в необходимости и оправданности этого шага.

    17 февраля 1954 г. заместитель председателя Совета по делам РПЦ С.К. Белышев направил официальное письмо заместителю министра иностранных дел В.А. Зорину, в котором напоминал о «деле» митрополита Серафима: «Московский патриарх Алексий в прошлом году возбудил ходатайство перед Советом [по делам РПЦ] о получении въездной визы в СССР бывшему экзарху Московской патриархии в Западной Европе митрополиту Серафиму (Лукьянову Александру Ивановичу, рождения 1879 года, бывшему руссуому, после революции 1917 года принявшему финское гражданство, обратившемуся к патриарху с просьбой разрешить ему поселиться на постоянное жительство в одном из монастырей на территории СССР»[71]. Далее в письме излагалась уже известная нам история освобождения митрополита Серафима от управления Экзархатом.

    После этого Белышев писал: “В связи с ходатайством патриарха, Совет № 856/с от 30-го сентября 1953 г. просил МИД СССР выяснить мнение посольства… Тов. Виноградов 19 октября 1953 г. сообщил, что митрополит Серафим не представляет никакой ценности, скомпрометировал себя и приезд его в Советский Союз считал нецелесообразным.

    Совет согласен с мнением т. Виноградова о том, что митрополит Серафим не представляет никакой ценности, однако, учитывая, что митрополит Серафим состоит в клире Московской патриархии, его тяжелое материальное положение и систематические обращения за помощью к различным церковным деятелям, а также ходатайство последних перед патриархом за него, - считает оставление его за границей нецелесообразным, поскольку это может отразиться на авторитете патриарха и русской православной церкви за границей…

    Возможно, что митрополит Серафим опять не воспользуется разрешением на въезд в СССР, а просьба его к патриарху является маневром, чтобы, в случае отказа в визе, потребовать от патриарха присылки назначенной пенсии в инвалюте в Париж. Отказ же его вторично от приезда в Советский Союз укрепит занятую в отношении его патриархом позицию.

    На днях митрополит Серафим опять обратился к патриарху с просьбой ускорить решение вопроса о его въезде на постоянное жительство в СССР…

    Со своей стороны, Совет полагал бы возможным поддержать просьбу патриарха Алексия и разрешить митрополиту Серафиму въезд в СССР на постоянное жительство”[72].

    24 марта 1954 г. С.К. Белышев снова направляет обращение, адресованное на этот раз заведующему первым европейским отделом МИДа А.А. Лаврищеву с просьбой еще раз выяснить мнение посольства СССР во Франции о возможности приезда митрополита Серафима в Советский Союз, поскольку патриарх Алексий получил новое прошение митрополита Серафима[73].

    Через несколько дней, 26 марта 1954 г. А.А. Лаврищев сообщил С.К. Белышеву, что посольство “согласно с доводами Совета по делам Русской Православной Церкви относительно возможности разрешить митрополиту Серафиму въезд в СССР на постоянное жительство”[74].

    14 апреля 1954 г. Совет Министров СССР издал специальное распоряжение № 3911-рс, разрешающее митрополиту Серафиму въезд в СССР на постоянное место жительства.

    17 мая 1954 г. митрополит Серафим прибыл в Москву через Хельсинки. Вскоре после прибытия митрополит Серафим, по благословению Патриарха Алексия I, направился в Троице-Сергиеву Лавру, где пребывал до 27 мая, а затем отбыл в Одессу в Успенский монастырь[75]. Из Одессы митрополит Серафим снова возвратился в Троице-Сергиеву Лавру[76].

    После возвращения в Лавру в «Журнале Московской Патриархии» появилась стандартная для «возвращенцев» архиерейского ранга статья митрополита Серафима «Дорогая Родина», в которой он восторженно описывает оказанный ему прием. Статья завершалась словами: «Такой торжественной и сердечной обстановкой встретила меня великая и дорогая Родина»[77].

    По сведениям митрополита Мануила (Лемешевского), в 1956 г. митрополит Серафим был переведен в один из монастырей Кишиневской епархии, где пребывал на покое. Скончался митрополит Серафим 18 февраля 1959 г. в Гербовецком монастыре[78]. Официальный некролог был написан упомянутым Н.А. Полторацким (бывшим начальником Свято-Фотиевского братства в Париже, принявшим советское гражданство и около 1947 г. переехавшим на постоянное жительство в СССР), и опубликован в февральском номере «Журнала Московской Патриархии»[79].

    Так завершилась земная жизнь митрополита Серафима (Лукьянова), пожалуй, самого «неоднозначного» из экзархов Московской Патриархии в Западной Европе.

     

     

    Приложение:

     

    Из письма митрополита Серафима (Лукьянова) патриарху Алексию (Симанскому) от 31 декабря 1948 г. из Парижа № 805[80]:

     

    “... Я вполне надеюсь, что с Божьей помощью мне удастся устроить наше православное русское дело в Оксфорде. Вместе с тем, я надеюсь расширить таковое же и в Лондоне. Там с 1938 года существует особое “Англо-Православное Общество Св. Албания и Преп. Сергия” для русской и английской молодежи. Члены его устроили свою церковь. Каждое лето я посылал в Лондон преподавателя Богословского института Лосского и Доктора Блуума (так! - А.Г.) для устройства докладов по богословским вопросам. Доклады Лосского и Блуума всегда вызывали восторг со стороны англикан, но у них не было постоянных докладов и постоянного своего духовного руководителя, который был бы с ними вместе всегда и совершал бы богослужения на английском языке в созданном ими храме и делал им свои доклады. Осенью этого года англикане попросили, чтобы Доктор Блуум был их духовным руководителем и священником их храма. Он принял это предложение, и я недавно посвятил его во священники. Личность Доктора Блуума замечательна. Ему 34 года. Он шесть лет состоит в тайном постриге, совершенном над ним покойным настоятелем Трехсвятительского Подворья в Париже архимандритом Афанасием с именем Антония. Он истовый инок, хороший богослов-самоучка, не получивший школьного богословского образования, хороший врач, очень добрый по душе, пользующийся в Париже общею любовию и уважением, по национальности русский, французский гражданин. Он будет совершать в Англии прекрасную миссию православия среди англикан без открытия какой-либо официальной Миссии, тихо, спокойно, но верно и основательно. В будущем. я полагаю, иеромонах Антоний будет светильником нашей Церкви[81].

    В прошлом году я приобрел очень хорошего иеросхимонаха Софрония с Афона. Он очень хороший богослов, духовник и священнослужитель. Он выписал с Афона своего ученика монаха Силуана[82]. Я посвятил его во диаконы и священники. Оба они слушают лекции в Богословском Институте[83] и вместе служат в “Русском Доме” и кладбищенской церкви в Сент-Женевьев под Парижем, а также в Парижских храмах. Оба они пользуются большим уважением в русской колонии...”

     



    [1] ГАРФ. Ф. 6991. Комитет по делам религий СМ СССР. Оп. 1. Д. 1214. Переписка с МИД по внешним связям Московской Патриархии со странами Западной Европы в 1954 г. Л. 45.

    [2] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 20. Материалы по Православной Церкви во Франции в 1945 г. Л. 99.

    [3] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 20. Л. 98.

    [4] Русские новости. 1945 21 сентября.

    [5] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 20. Л. 122-123.

    [6] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 20. Л. 131 (об.).

    [7] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 20. Л. 217.

    [8] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 20. Л. 228.

    [9] См., например: ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 20. Л. 228.

    [10] То есть митрополита Евлогия. См.: ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 20. Л. 228.

    [11] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 20. Л. 232.

    [12] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 20. Л. 232.

    [13] Имеются в виду архиереи, оставшиеся в юрисдикции РПЦЗ.

    [14] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 20. Л. 223.

    [15] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 135. Материалы по Православной Церкви во Франции в 1946 г. Л. 9.

    [16] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 135. Л. 10.

    [17] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 135. Л. 24.

    [18] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 135. Л. 40-42. Письмо от 30 января 1946 г.; Л. 49-50. Письмо от 14 марта; Л. 55-56. Письмо от 26 марта; Л. 70. Письмо от 22 июня; Л. 68-69. Письмо от 29 июня 1946 г.

    [19] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 135. Л. 43-45.

    [20] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 135. Л. 44.

    [21] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 135. Л. 46.

    [22] В некоторых документах его фамилия пишется как Тапиро.

    [23] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 135. Л. 62.

    [24] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 135. Л. 100.

    [25] Московская Патриархия всеми силами пыталась дезавуировать указанное «завещание». 20 августа 1946 г. патриарх Алексий направляет архиепископу Владимиру (Тихоницкому) специальную телеграмму, в которой говорится: “Завещательное распоряжение Митрополита Евлогия, в отношении Вашего Преосвященства, если таковое распоряжение существует, не имеет канонической силы тем более, что покойный Экзарх Евлогий признал над собою юрисдикцию Московской Патриархии. Предлагаю Вашему Преосвященству оказать послушание Матери Церкви, вступить под руководство нами назначенного Экзарха и сообщить нам об этом” (ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 135. Л. 128). Однако авторитет митрополита Евлогия для большинства церковных деятелей «евлогианского направления» оказался выше, чем распоряжения из Москвы.

    [26] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 135. Л. 125.

    [27] Анализ материалов архивного фонда Совета по делам религий при Совете Министров СССР позволяет сделать вывод об известном сходстве интересов Московской Патриархии и Совета по делам РПЦ (и, соответственно, советского правительства) в успешном устройстве церковных дел за границей. Светские власти были заинтересованы в приобретении хорошей репутации и морального авторитета Русской Православной Церкви на Западе, поскольку это способствовало улучшению «имиджа» Советского Союза на международной арене.

    [28] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 135. Л. 131.

    [29] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 135. Л. 146.

    [30] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 135. Л. 140.

    [31] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 135. Л. 151 (об.).

    [32] Журнал Московской Патриархии. 1946. № 9. С. 16.

    [33] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 135. Л. 183.

    [34] См.: ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1214. Л. 46.

    [35] Ф. 6991. Оп. 1. Д. 424. Материалы по Православной Церкви во Франции в 1948 г. Л. 2.

    [36] Ф. 6991. Оп. 1. Д. 424. Л. 24-30. Письмо архимандрита Дионисия (Лукина) патриарху Московскому и всея Руси Алексию (Симанскому) от 20 января 1948 г.

    [37] Ф. 6991. Оп. 1. Д. 424. Л. 34.

    [38] Вероятно, имеется в виду Русская Православная Церковь Заграницей (РПЦЗ), руководство которой находилось в Америке.

    [39] Ф. 6991. Оп. 1. Д. 424. Л. 24.

    [40] Речь идет, в первую очередь, о приверженности митрополита Серафима Русской Православной Церкви Заграницей до 1945 г. и о его сотрудничестве с фашистами в военное время, о чем в русских православных кругах Франции было хорошо известно. В частности, в исторической литературе часто цитируется отрывок из его воззвания, написанного в 1942 г.: «Да будет благословен час и день, когда началась великая славная война с III Интернационалом. Да благословит Всевышний великого Вождя Германского Народа, поднявшего меч на врагов самого Бога» (Церковная Жизнь. – 1942. – № 1. С. 10.). Необходимо подчеркнуть, что подобные проповеди и воззвания были характерны для подавляющего большинства иерархов и священнослужителей РПЦЗ во время Второй мировой войны.

    [41] Ф. 6991. Оп. 1. Д. 424. Л. 74.

    [42] Ф. 6991. Оп. 1. Д. 424. Л. 152-153.

    [43] Ф. 6991. Оп. 1. Д. 424. Л. 152. Исследование документов архивного фонда Совета по делам религий показывают, что в этом митрополит Серафим был недалек от истины.

    [44] Этот абзац особо отмечен в деле.

    [45] Ф. 6991. Оп. 1. Д. 424. Л. 153.

    [46] Ф. 6991. Оп. 1. Д. 424. Л. 160.

    [47] Ф. 6991. Оп. 1. Д. 424. Л. 161 (об.).

    [48] По всей вероятности, имеется в виду приход на ул. Микель-Анж (ср.: ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 581. Материалы по Православной Церкви во Франции в 1949 г. Л. 118).

    [49] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 581. Л. 113.

    [50] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 581. Л. 114.

    [51] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 581. Л. 112.

    [52] См., например: ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 581. Л. 147.

    [53] При этом епархиальное управление, в соответствии с французскими законами, именуется в цитируемом уведомлении “Административным советом Религиозного Объединения”.

    [54] Перевод с французского. ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 581. Л. 219.

    [55] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 581. Л. 218.

    [56] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 581. Л. 218.

    [57] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 581. Л. 220.

    [58] Посол СССР во Франции.

    [59] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 581. Л. 220-221.

    [60] Указанное постановление в "Журнале Московской Патриархии" (1950. № 3. – С. 9) не датировано. Петербургские исследователи Т.А. Богданова (Аркушенко) и А.К. Клементьев датируют это постановление 15 ноября 1949 г. (см.: Богданова (Аркушенко) Т. А., Клементьев А. К. Введение нового календарного стиля и последующее разделение валаамской братии в оценке профессора Н. Н. Глубоковского // Российское зарубежье в Финляндии между двумя мировыми войнами: Сборник научных трудов. - СПб.: Информационно-культурный центр "Русская эмиграция", 2004. С. 151).

    [61] В соответствии с указанным постановлением Священного Синода, Экзархом Московской Патриархии в Западной Европе был назначен архиепископ Виленский и Литовский Фотий (Топиро). При Экзархате был также учрежден временный Экзарший Совет в составе председателя архимандрита Николая (Еремина) и членов: игумена Сергия (Шевича) и протоиерея Льва Липеровского. На указанный Совет было возложено временное управление Экзархатом до прибытия во Францию архиепископа Фотия (Журнал Московской Патриархии. – 1950. № 3. – С. 9).

    [62] Журнал Московской Патриархии. – 1959. № 4. – С. 10.

    [63] См.: Журнал Московской Патриархии. – 1959. № 4. – С. 10. Однако Т.А. Богданова (Аркушенко) и А.К. Клементьев в статье "Введение нового календарного стиля и последующее разделение валаамской братии в оценке профессора Н.Н. Глубоковского" отмечают, что уже 26 ноября 1949 г. митр. Серафим "обратился с ходатайством о возвращении в Русскую Зарубежную Церковь и принес покаяние в сотрудничестве с иерархией, подчиненной безбожной власти" (см.: Российское зарубежье в Финляндии между двумя мировыми войнами. С. 151). По сведению этих авторов, факсимиле постановления от 1/14 декабря 1949 г. о принятии митр. Серафима в клир РПЦЗ приводится в кн.: Seide G. Verantwortung in der Diaspora: Die Russische Orthodoxe Kirche im Ausland. - Munchen, 1989. S. 150. Факт подобного перехода из Московской Патриархии в РПЦЗ не мог не вызвать определенной реакции со стороны Патриархии. Однако, в процессе изучения документов архива Совета по делам религий нам не удалось найти документов, подтверждающих факт этого перехода. С другой стороны, если бы такой переход имел место, то, с канонической точки зрения, митр. Серафим впоследствии, перед переездом в СССР должен был быть снова принят в Московскую Патриархию, однако каких-либо сведений об этом в архиве Совета по делам религий нами также не было обнаружено. По мнению авторов статьи «Массовый отход архиереев РПЦЗ в Московскую Патриархию по окончании II мировой войны» (http://bogoslov.com/print.html?id=144), переход митр. Серафима в РПЦЗ мог произойти через некое «тайное письменное покаяние», что также представляется нам довольно сомнительным, поскольку этот текст непременно «проявился» бы позднее перед переездом митр. Серафима в СССР.

    [64] Журнал Московской Патриархии. – 1950. № 3. – С. 9.

    [65] См.: ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1214. Л. 43.

    [66] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1102. Материалы по Православной Церкви во Франции в 1953 г. Л. 69-70.

    [67] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1102. Л. 71-72.

    [68] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1102. Л. 193.

    [69] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1102. Л. 72.

    [70] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1214. Л. 47.

    [71] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1214. Л. 43.

    [72] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1214. Л. 43-44.

    [73] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1214. Л. 72.

    [74] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1214. Л. 75.

    [75] Приезд в Советский Союз митрополита Серафима // Журнал Московской Патриархии. 1954. № 6. С. 20.

    [76] Журнал Московской Патриархии. 1954. № 9. С. 19.

    [77] Серафим (Лукьянов), митр. Дорогая Родина // Журнал Московской Патриархии. 1954. № 9. С. 19.

    [78] Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 годы… / Сост. митр. Мануил (Лемешевский). Ч. 6. – Erlangen, 1989. – С. 58.

    [79] Полторацкий Н. Митрополит Серафим (Лукьянов) (некролог) // Журнал Московской Патриархии. 1959. № 2. С.  9-10.

    [80] ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 581. Л. 9-10.

    [81] В декабре 1965 г. экзарх Московского Патриарха в Западной Европе архиепископ Сурожский Антоний (Блум) побывал в России. По свидетельству сопровождавшего экзарха протоиерея А. Казновецкого, “после службы Владыка Антоний просматривал в гостинице “Церковные ведомости” за 1915 г. ..., желая найти сведения о хиротонии во епископы Серафима Лукьянова - его рукоположителя и тем самым установить “родословную” своего архиерейского преемства. Искомых материалов он не нашел...”[81]. Любопытно, что Владыка Антоний и не мог ничего найти в этих изданиях, поскольку Серафим (Лукьянов) был хиротонисан не в 1915, а в 1914 году и, согласно информации митрополита Мануила (Лемешевского), искомые сведения публиковались в журнале “Церковные ведомости” (1914, № 32, с. 377) и в приложении к “Церковным ведомостям” (1914, № 37, с. 1616) (см.: Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 годы… Ч. 6. – С. 58).

    [82] Имеется в виду Силуан (Стрижков).

    [83] Богословский институт св. Дионисия в Париже.