По материалам издания: Троицкая С. Русский
Харбин: Воспоминания. -
Брисбен, 1995. - 64 с.

Перепечатано с сайта: "Русская эмиграция",
разработанного Центром по изучению русского зарубежья
Института политического и военного анализа

От автора

С раннего детства любила пение.

В школе урок пения был одним из любимых. Очень хотелось петь в церковном хоре, но девочке с косичками не так легко было поступить в него. После окончания начальной школы в 1928-м году мне посчастливилось быть принятой в церковный хор в нашем пригороде. И регент не пожалел, что принял меня: уже через год я стала петь по нотам, и он иногда поручал мне петь небольшие сольные места в песнопениях. Через пять лет я перешла в хор Иверской Церкви, где регентом был Валериан Степанович Лукша, большой знаток не только православного церковного пения, но и западной духовной музыки.

Иверский хор был одним из лучших хоров Харбина, его певцы обладали исключительно красивыми голосами, репертуар хора был обширный и включал песнопения композиторов и Московской школы и Петербургской.

Сам Валериан Степанович до революции был другом и помощником известного композитора и дирижера Александра Андреевича Архангельского. Почти шесть лет я пела под управлением B.C. Лукши.

После окончания гимназии в 1934-м году передо мной встал вопрос, что дальше? Поступать в Педагогический Институт, избрав карьеру учительницы, или принять предложение одной оперной певцы, и под ее руководством серьезно заниматься пением, избрав себе карьеру певицы. Несмотря на всю мою любовь к пению, решила, что в Харбинских условиях профессия учительницы скорее обеспечит мое существование, чем пение, что и оправдалось на судьбе других певцов.

После отьезда B.C. Лукши в США я перешла в хор Св.-Николаевского собора, в котором пела под управлением маститого регента, Д.И. Попова до его отъезда в Бразилию в 1952-м году.

Его преемником стал мой муж, Михаил Николаевич Троицкий. Итак 17 лет я пела в Соборе.

Но наступило время и нам уезжать из Харбина. Тяжело до слез было покидать город, где прошло детство, годы учения, расставаться с друзьями и дорогими сердцу церквами.

В новой стране очень тосковали в первое время, а жизнь заставляла приспосабливаться к новым условиям.

Харбин остался далеко позади, в прошлом. Русские люди покинули его, остались единицы. Китайцы разрушили наш Собор, а другие храмы использовали для своих нужд.

Значило ли это, что русского Харбина никогда и не было? Нет, неправда, ОН БЫЛ! Его нужно сохранить в памяти харбинцев и их потомства, нужно было написать об этом.

Один харбинский музыкант сказал мне: Вы должны написать о харбинских певцах и храмах и предоставил мне несколько фотографий храмов. И я сочла своим долгом выполнить это.


Предисловие

Все более и более тускнеют в памяти воспоминания о нашей жизни в Харбине, о тех незабываемых годах нашей молодости, наших надежд на лучшее будущее, которое большинство из нас не представляло, каким оно будет. Жизнь шла довольно спокойно, без каких-либо серьезных общественных потрясений до начала 40-х годов. Это был уголок старой России.

Русские харбинцы имели свои учебные заведения: начальные, средние, высшие, специальные, технические и другие, а кто имел большие средства, тот посылал своих детей после окончания средней школы (гимназии) заканчивать образование за границей: в Гонконге, Чехословакии, во Франции и других странах. Были также в Харбине школы и учителя для получения музыкального образования.

Поселившись на территории Китая, среди язычников, русские люди в первую очередь заботились о постройке храмов, где они могли бы удовлетворять свои религиозные нужды.

Харбин - сравнительно небольшой город, но в нем была построена 21 православная церковь, и все они в воскресные и праздничные дни наполнялись молящимися. В больших церковных приходах богослужения совершались ежедневно. В каждой церкви богослужение сопровождалось пением хора. Вот этим труженикам церкви автор и посвящает свой небольшой труд.

Озаглавив его "Русский Харбин", автор не ставил своей целью всесторонне осветить жизнь русских в этом городе, а только показать читателям, мало или совсем не знакомым с церковной жизнью православных харбинцев, красоту храмов и богослужений, дать краткие сведения о наших замечательных иерархах и рассказать о церковных хорах - их регентах и певцах.

Поскольку церковные певцы принимали самое деятельное участие и во многих светских выступлениях, пришлось слегка коснуться оперы, а также и музыкальных школ, в которых учились многие церковные певцы.

Если этот небольшой труд поможет читателям вспомнить их, оценить труды их и помянуть их добрым словом, то цель автора будет достигнута.

В прилагаемых списках харбинских церковных певцов за 20-е, 30-е, 40-е и 50-е годы фамилии певцов помещены в списках той церкви, в которой пребывание их было более или менее продолжительным. Имена и отчества некоторых певцов, к сожалению, не сохранились в памяти: у некоторых при фамилии стоит только инициал имени, а других приведена лишь фамилия.

Списки певцов и регентов не претендуют на абсолютную полноту, хотя в них записано более 370 человек: ведь прошло уже много лет с тех пор, как русские покинули Харбин, а человеческая память несовершенна. Автор просит снисхождения за отсутствие в этих списках фамилий тех, кто в свое время потрудился в области церковного пения, но оказался в забвении.

Сердечная благодарность всем, кто помог мне в составлении списков, а также предоставил фотографии харбинских храмов и церковных хоров.

София Троицкая 1994-1995

Посвящается харбинским певцам.


Мне часто кажется, что это сон.
Что я проснусь, и будет все как прежде -
Церквей харбинских перезвон,
Мой город в чистой снеговой одежде.

Харбинский поэт Всеволод Чеусов

Был такой город в Китае, в его северо-восточной части, в Маньчжурии, с названием Харбин. И хотя он имел нерусское название, но это был типичный русский город как по своему внешнему виду, так и по своему быту, по своей культуре. В 1998 году исполнилось столетие со дня его основания.

Двадцатые годы и начало тридцатых годов двадцатого столетия были кульминационными в развитии русского Харбина. В 1932 году, когда Харбин и вся Маньчжурия были заняты японскими войсками, наступило время некоторого спада. Эта оккупация ничего хорошего русскому населению не несла, и русские понемногу стали уезжать на юг (в Шанхай) или за границу, покидая свой уютный, милый сердцу город. В 1935 году после продажи советским правительством КВЖД (Китайской Восточной Железной Дороги) японцам огромные массы русских железнодорожников с семьями уехали на родину.

Особенно усилился исход харбинцев после окончания Второй Мировой войны, когда советское правительство предложило русским жителям Маньчжурии переселиться в Сибирь на целину. Одни решили ехать на целину, а другие предпочли уехать за границу. В конце 60-х годов русский Харбин, можно сказать, перестал существовать.

Судьба разбросала харбинцев по многим странам мира. Очутившись в чужой среде, в первые годы они томились ностальгией по Харбину. Ею проникнуты были как письма их, так и произведения поэтов, бывших харбинцев. Один из них - Олег Брасов (Сидорчук) - в своих стихах назвал Харбин очень поэтично Сердцеград, выразив этим сердечную привязанность к нему его бывших жителей. Харбинская поэтесса Елена Недельская пишет о нем: Я видела красавцы - города, Но ты, мой пыльный город, всех милее.

В 80-х годах, когда открылась возможность для иностранцев посещать Китай, кое-кто из бывших харбинцев решились ехать туда, чтобы еще раз посмотреть на город своей юности. Думается мне, что почувствовать его своим, родным вряд ли они смогли: ведь он утратил свою душу, а душой Харбина были его жители, русские люди. И тут вспоминаются стихи Арсения Несмелова о грядущей судьбе Харбина: Милый город, горд и строен, Будет день такой, Что не вспомнят, что построен Русской ты рукой.

Что же представлял собой русский Харбин? По внешнему виду Харбин был довольно скромный город. Молодому поколению, никогда не знавшему его, он показался бы очень обыденным, заурядным при сравнении его с городами Америки или Европы. В нем не было высотных зданий, так называемых небоскребов, но были здания, отличавшиеся красивой архитектурой. Так, напротив Свято-Николаевского Собора в Новом Городе высился красивый особняк, принадлежавший итальянцу - инженеру Джибелло Сокко. А почти рядом с ним находился особняк концессионера Ковальского, привлекавший к себе взоры прохожих стройной колоннадой. В этом же районе был огромный семиэтажный дом Ягунова. На Новоторговой улице стояло внушительных размеров здание, тоже с колоннами, кинотеатра Гигант, а на Большом Проспекте очень хорошее здание Железнодорожного Собрания с вместительной сценой, на которой ставились оперы, проходили концерты Харбинского Симфонического оркестра, устраивались концерты хоров, духовных и светских.

В другом районе Харбина, на Пристани, на Конной улице рядом с двух- и трехэтажными домами красовался многоэтажный дом Антипаса (хозяина водочного завода), восхищавший красивой греческой архитектурой - колоннами и классическими статуями наверху. Недалеко от этого дома на Китайской улице, главной торговой улице Пристани, находилось большое здание отеля Модерн, фронт которого протянулся на целый квартал. Оно вмещало не только номера отеля, но и банкетные залы с художественной росписью на стенах, ресторан, зрительный зал кинотеатра, магазины и прочее. На сцене Модерна ставились оперы, оперетты, драмы, иногда концерты симфонического оркестра. Некоторые драматические труппы ставили пьесы в Коммерческом Собрании, находившемся недалеко на Коммерческой улице и имевшем хороший зрительный зал с амфитеатром и неплохую сцену. Здесь устраивались также концерты и балы. На Пристани же, на Водопроводной улице было массивное здание с величественными колоннами, принадлежавшее Гонконг - Шанхайскому банку; своим внушительным видом оно невольно вызывало к себе уважение.

Что делало Харбин привлекательным, так это обилие растительности, зелени. Многие районы его были озеленены хорошо. На Пристани был огромный городской сад, со множеством деревьев разных пород, с тенистыми аллеями, красочными клумбами, фонтанами и прудами с перекинутыми через них ажурными мостиками. В центре сада была сооружена раковина для оркестра, и летом по воскресеньям духовой оркестр услаждал музыкой слух прогуливавшейся публики. Особенно хорошо были озеленены улицы Нового города, причем на некоторых улицах были посажены деревья одной породы, например, улица березок, улицы тополей, вяза, ореха и другие. В этом же районе находился питомник со множеством кустов душистой сирени. Весной во время ее цветения харбинцы приходили, чтобы полюбоваться ею и подышать ее чудесным ароматом.

В Корпусном Городке был питомник под названием Сад Яшкина. Почти в каждом районе были небольшие скверы с деревьями, кустами и цветочными клумбами. У многих домовладельцев в палисадниках росли кусты, цвели астры, георгины, бальзамины, левкои, обвивали изгородь синие вьюны. Много насаждений было на Старом кладбище, а также и на Новом: аллея, ведущая от ворот колокольни к паперти храма, была усажена дикими яблонями. Вообще на этом кладбище можно было найти деревья разных пород, а на могилах цветы: анютины глазки, маргаритки, флоксы и другие. Кое-где в городе весной можно было увидеть цветущую черемуху, стоявшую как невеста, окутанная фатой. Все это придавало Харбину очень привлекательный вид.

Но что украшало Харбин, так это его русские православные храмы. Ведь в нем была 21 православная церковь.

Замечательным храмом был Свято-Николаевский Собор чудесной северно-русской архитектуры. Стоял он в центре Нового Города на площади, лежавшей на вершине довольно широкой возвышенности. Собор был построен из бревен русскими мастерами в самом конце девятнадцатого века (1900). Внутри собор украшали прекрасные образа московского письма. Особенно притягивал к себе внимание большой образ Святителя Николая: глаза Святителя глядели на вас, где бы в храме вы ни стояли. Вокруг собора было посажено много деревьев и кустов сирени. В 1933 году в ограде была построена инженером Уласовцом Иверская часовня по образцу Московской Иверской часовни. В ней находился чудесный образ Божией Матери; сюда же перенесли с харбинского вокзала образ Святителя Николая (и собор и часовня были разрушены китайскими коммунистами в 1966 году).

Кстати, следует упомянуть еще об одном интересном сообщении относительно проекта постройки нового собора. О нем говорил школьникам экскурсовод музея О.И.М.К. (Общество изучения местного края). Музей находился в здании Московских торговых рядов напротив Свято-Николаевского собора. Среди экспонатов учащиеся видели белый макет солидного собора, который намерена была построить русская администрация города на большом участке, обнесенном хорошей оградой, напротив Московских торговых рядов по Вокзальному проспекту.

Однако, революция в России нарушила все планы, и солидный собор не был построен. До занятия японцами Маньчжурии на этом участке происходили школьные парады. Захватив в свои руки власть, японцы построили там свою кумирню - Цзинцзя, разрушенную после поражения Японии во Вторую Мировую войну.

На Пристани было два величественных храма: церковь Благовещения Пресвятой Богородицы на Полицейской улице, недалеко от реки Сунгари, и Софийская церковь на Водопроводной улице. Обе церкви были новые: Софийская церковь была освящена в 1932 году, а Благовещенская 14 сентября 1941 года. Последнюю расписывал художник протодиакон Петр Задорожный.

На Пристани же, на Офицерской улице находилась Иверская церковь (в честь иконы Божией Матери Иверския), меньшего размера, чем Софийская, но светлая, уютная, с прекрасной акустикой, с красивыми фресками, выполненными художником Михайловым. Она была построена в 1907 году на средства чинов Пограничной стражи Заамурского Пограничного Округа, за что ее называли военной. В ней было два придела: южный (справа) в честь преподобного Серафима Саровского и северный (слева) в честь Святителя Николая. Около церкви, с левой стороны, находилась могила генерала Добровольческой (Белой) Армии Владимира Оскаровича Каппеля, умершего во время Сибирского Ледяного похода около Байкала. Прах его был привезен в Харбин и захоронен возле церкви. Памятник на его могиле был уничтожен во время оккупации Харбина частями Красной Армии.

В другой могиле на этой же стороне церкви был захоронен полковник Аккерман, погибший в войне 1904 - 1905 гг. Неподалеку, среди кустов и деревьев сада, было еще несколько могил.

С правой стороны церкви были две могилы: церковного старосты Г.Д. Антипаса и настоятеля протоиерея о. Сергия Брадучана.

Под церковью тоже были захоронения - военных (офицерских чинов), погибших во время Русско-Японской войны, о чем говорили надписи на медных пластинках на южной внутренней стене церкви.

На церковном участке, на площади около тысячи квадратных метров, было посажено много деревьев разных пород: тополей, вязов, березок и других. Это был большой сад, через который к церкви вели три аллеи: одна с Офицерской улицы, другая с переулка к главному входу и третья из внутреннего двора церковного общежития.

В 30-х годах в этом дворе было построено здание, в котором помещались столовая для бедняков, приют для мальчиков и приют для престарелых. В конце 30-х годов в части сада, примыкавшей к переулку, был построен инженером Уласовцом красивый дом для детского дневного приюта Ясли. Его фронт украшала мозаичная картина Красная шапочка и серый волк.

На Пристани была еще церковь в честь Пророка Божия Илии, находившаяся на углу Диагональной и Биржевой улиц недалеко от Главных Механических Мастерских.

В Новом Городе, приблизительно в шести кварталах от Свято-Николаевского Собора по Большому Проспекту, на Старом кладбище, где хоронили строителей Харбина и железной дороги и где была братская могила воинов, погибших во время боксерского восстания и в русско-японскую войну, среди зелени возвышалась солидная Покровская церковь, высокая, благолепно украшенная, имевшая прекрасную акустику.

Если идти еще дальше по Большому Проспекту на север, то он приведет прямо к воротам Нового кладбища с его небольшой, но массивной церковью красивой русской архитектуры в честь Успения Божией Матери. Ежегодно в день престольного праздника православные харбинцы стекались сюда к торжественной литургии архиерейским чином, после которой совершался крестный ход по кладбищу с остановками для краткой литии около братских могил воинов.

В каждом районе Харбина и его пригородах была церковь, причем, если старое здание церкви требовало капитального ремонта или необходимо было увеличить его вместимость, то православные русские люди, прихожане храма, предпочитали построить рядом новый храм и обычно не деревянный, а кирпичный. Так были построены новые церкви: Софийская (старое здание церкви было предоставлено в пользование канцелярии Епархиального Совета, его библиотеке, Похоронному бюро, а также Богословскому Факультету), Благовещенская, Алексеевская (в Модягоу) и церковь в честь Святителя Николая в Затоне - это сравнительно небольшой поселок за рекой Сунгари.

Новая Алексеевская церковь в честь Святителя Алексия Московского Чудотворца, построенная в 1935 году, была высокая, светлая, красивая, вместительная, с иконами в киотах с ажурной резьбой, с хорами вместо клироса, как это было в старой церкви.

Была в Харбине и другая Алексеевская церковь, тоже в честь Святителя Алексия Митрополита Московского, которая до перехода КВЖД в руки большевиков была церковью при Харбинских Коммерческих Училищах. Верующие перенесли ее в частное помещение в районе Нового Города - на Зеленом Базаре, а затем на Кривой улице был выстроен небольшой храм. В этой церкви были иконы замечательного письма.

В Модягоу же, на Батальонной улице находилась церковь в честь иконы Божией Матери Всех скорбящих радосте. Ее также называли церковью Дома Милосердия, так как при ней был приют для девочек-сирот и престарелых. Основателем церкви и приюта был Архиепископ Камчатский и Петропавловский (в то время) Нестор (Анисимов). При Доме Милосердия имелась иконописная мастерская. Перед храмом была воздвигнута часовня в память покойных императора Николая Второго и сербского короля Александра.

В другом довольно старом районе Харбина, в Корпусном Городке была церковь в честь Преображения Господня. Она была небольшая, светлая, благоукрашенная. Недалеко от нее находился Харбинский Епархиальный приют Дом-убежище имени митрополита Мефодия для вдов, сирот и престарелых из духовного звания.

В Харбине еще была другая Иверская церковь - в Госпитальном Городке. После пожара она была помещена в железнодорожном бараке, а в 1946 году перенесена на Канатную улицу Славянского городка.

В этом районе была еще одна небольшая церковь в честь Св. Апостола Иоанна Богослова при приюте-училище Русский Дом. В Сунгарийском Городке (в Нахаловке) была невысокая деревянная церковь в честь Св. Апостолов Петра и Павла, а в соседнем пригороде под названием Московские Казармы была Ионно-Предтеченская церковь. В другом соседнем пригороде с нерусским названием Ченхе была Борисо-Глебская церковь, стоявшая в саду среди фруктовых деревьев.

В Харбине было два монастыря - мужской с церковью в честь иконы Божией Матери Казанския (в Гондатьевке) и женский в честь иконы Божией Матери Владимирской на Почтовой улице в Новом городе. При женском монастыре был приют для девочек. При мужском монастыре была открыта больница имени доктора Казем-Бека, амбулатория и аптека, а также имелась типография, где печатались богослужебные книги, православные календари, листочки жития святых и журнал Хлеб небесный, в котором помещались информация из церковной жизни и религиозно-нравственный литературный материал. Журнал издавался 20 лет (1926-1946 гг.).

В Старом Харбине (пригород) была церковь в честь Святителя Николая, построенная первою в пределах Харбина. В большинстве харбинских храмов были устроены хоры. Они имелись даже в не очень высоких церквах, как например, в Ченхейской церкви Святых Бориса и Глеба, в Св. Николаевской церкви в Затоне и в Иоанно-Предтеченской в Московских Казармах. Пение звучит лучше, когда певцы поют на хорах. В обоих харбинских монастырях монашествующие пели на клиросах.

Несмотря на материальную необеспеченность большинства русских эмигрантов, на свои скромные заработки они сумели построить (без какой-либо помощи со стороны государства) около двадцати харбинских храмов, причем среди них такие величественные, как Софийская церковь, Благовещенская, Покровская, Алексеевская и др.

В каждой церкви был священник-настоятель, а епархией правил или епископ, или архиепископ, или митрополит. После большевистской революции в России, когда началось жестокое преследование православного духовенства, в Харбин прибыло немало представителей высшего и рядового духовенства. Среди них был архиепископ Мефодий (Герасимов), возглавлявший Харбинскую и Маньчжурскую епархию до самой кончины в 1931 году (уже в сане митрополита). Прибыли в Харбин и епископ Мелетий (Заборовский) и епископ Нестор (Анисимов). Владыка Мелетий служил в Благовещенской церкви, которая была подворьем Пекинской Духовной Миссии. После кончины метрополита Мефодия, правящим Харбинской Епархией был назначен архиепископ Мелетий, впоследствии получивший сан митрополита, а после его кончины в 1946 году правящим стал митрополит Нестор.

Оставил родину и епископ Михаил, приехавший в Харбин из Владивостока; он служил до самой кончины в 1924 году в Софийской церкви. В 1935 году протоиерей отец Николай Вознесенский, имевший академическое образование, был возведен в сан епископа с именем Димитрия (епископ Хайларский и Цицикарский). Он служил в Иверской церкви до отъезда на родину в 1947 году для проповеди слова Божия русским людям. Там он и скончался.

В 30-х годах также был посвящен в сан епископа настоятель и основатель мужского монастыря архимандрит Ювеналий. После окончания Второй Мировой войны епископ Ювеналий, горя желанием проповедовать слово Божие русскому народу, уехал на родину в конце 40-х годов.

Примерно в эти же годы в сан епископа был возведен соборный протоиерей с академическим образованием отец Леонид Викторов с именем Никандра. После ареста безбожными властями митрополита Нестора он был назначен правящим Харбинской епархией, на каковом посту и оставался до отъезда на родину в марте 1956 года. Епископ Никандр был последним русским архипастырем, занимавшим кафедру правящего Харбинской епархией.

Богослужения с участием архиерея в окружении нескольких священников и непременно протодиакона (или диакона), обычно обладавшего хорошим голосом, совершались с особой торжественностью и благолепием. Неизгладимое впечатление на души молящихся производило пение духовенством на середине храма около архиерейской кафедры песнопения Приидите поклонимся, а после него с хоров неслось красивейшее женское трио: Исполла эти деспота, во время пения которого архиерей чинно совершал каждение. А затем после пения тропарей, часть которых духовенство пело в алтаре, хор начинал петь Трисвятое, а после хора торжественно и стройно его повторял хор духовенства - это были незабываемые моменты!

На всенощном бдении под праздник Воздвижения Креста Господня глубоко волнующие переживания испытывает христианская душа, когда архиерей, стоя на кафедре посредине церкви, медленно воздвизает (поднимает) Святой Крест и также медленно опускает его при многократном пении хора Господи помилуй, начиная с громкого, доводя до еле слышного и снова усиливая, так что последнее Господи помилуй звучит громко, торжественно.

Но особенный душевный трепет вызывала у молящихся архиерейская служба в Кафедральном Соборе в первое воскресение Великого поста, которое известно как Торжество православия. На особом молебне протодиакон громогласно читает Символ Веры, провозглашает Вечную память всем православным царям - защитникам церкви Христовой и православного вероучения, а затем предает анафеме всех врагов Христа, всех отвергающих бытие Бога. (Некоторые неправильно понимают слово анафема, думая, что это проклятие. Нет, церковь никого не проклинает, но она отлучает, отсекает неверного, гнилого члена от церкви Христовой. Если такой член осознает свою неправоту, свое заблуждение, то он снова может стать членом церкви).

После громогласного возгласа протодиакона хор певцов негромко поет: Анафема. Это же повторяет хор духовенства; затем хор поет это второй раз уже громче, и духовенство повторяет громче. В третий раз и хор и духовенство вместе громко и грозно поют Анафема, так что у присутствующих в храме по спине проходит дрожь. Заканчивался молебен торжественными многолетиями. Эта воскресная служба заканчивалась в час дня.

Православные люди всегда любили архиерейские богослужения, поэтому на них всегда было много молящихся. В каждой церкви в Престольный праздник богослужение совершалось архиерейским чином. Собиралось много духовенства, приходили певцы из других церквей помочь хору в пении и собиралось много молящихся из разных районов города.

Особое торжество происходило в день Крещения Господня в самые холодные зимние дни, когда совершался крестный ход на реку Сунгари для освящения воды. В нем принимали участие преимущественно церкви Пристани, ближайшего района к реке.

На Сунгари заранее сооружался изо льда огромный красиво высеченный крест, престол и, конечно, делалась прорубь для погружения Святого Креста в воду, а из этой проруби по выдолбленной канаве освященная вода поступала в другую прорубь - для желающих окунуться в освященную воду. После литургии молящиеся с иконами и хоругвями выходили из пристанских храмов с пением тропаря, за ними шло духовенство и ход замыкали все остальные.

Крестные ходы из Иверской церкви,Софийской и других подходили к Благовещенской, откуда выходил крестный ход во главе с правящим архиереем, и вся масса людей шла на Сунгари.

Огромное значение в церковном богослужении имел хор и его руководитель-регент. Стройное и молитвенное пение хора создавало благолепие, вызывало молитвенную настроенность у присутствующих. До начала 50-х годов в Харбине еще были опытные регенты, получившие образование еще до революции 17-го года, как обычно говорили - в царское время. Вооруженные знаниями и богатым опытом в деле церковного пения, они старались довести исполнение песнопений до совершенства.

Работа регента с хором была регулярной. Для разучивания песнопений, а особенно к большим праздникам, еженедельно назначались две спевки, которые хористы обязаны были посещать аккуратно.

Серьезной подготовки как от регента, так и от солистов и хора требовала Страстная неделя Великого поста. Необходимо было сосредоточить все физические и духовные силы на исполнение нужных для каждой службы этой недели песнопений.

В Великий Четверг солисты должны были петь Разбойника - центральное песнопение службы, которое ожидали, можно сказать, с волнением даже молящиеся, не только певцы.

В Великую Пятницу на утрени во время чина погребения Христа женское трио исполняло трогательные непорочны со стихами в трех статьях - так называемый плач мироносиц.

В Великую Субботу перед Святой Плащаницей среди храма мужское трио или женское исполняло умилительное песнопение Воскресни, Боже, суди земли Турчанинова. После каждого стиха солистов хор повторял радостное: Воскресни, Боже.

А что можно сказать о Светлой Заутрене, проходившей при огромном стечении народа! Ведь на ней присутствовали даже те, кто являлся в церковь только раз в год, чтобы услышать Христос воскресе! В Харбине же на Заутреню приходили и иностранцы.

Храм ярко освещен. Иконостас алтаря украшен белыми цветами, а над ними горят маленькие лампочки на буквах Х.В. Служба шла торжественно и радостно.

С хоров неслось красивое ликующее пение, прерываемое только возгласами священнослужителей: Христос воскресе! В ответ летело многоголосное: Воистину воскресе! И каждого православного охватывала радость: Христос воскрес- и более нет смерти!

А через 50 дней после Пасхи - праздник Святой Троицы. К этому дню хор готовил красивый праздничный репертуар и специальный концерт (запричастное) Преславная днесь Дегтярева. Радостно, весело праздновали Троицу русские люди в Харбине. Долгая холодная зима осталась далеко позади. Обычно этот праздник был в конце мая - это конец весны, или в начале июня - начало лета.

Тепло. Ласково греет солнышко. Деревья покрыты молодой листвой. В полях цветут цветы. И настроение у людей становится бодрее; веселее, с надеждой смотрят они в будущее.

В этот праздник дома и храмы по обычаю были украшены зелеными ветвями, полы усыпаны душистой травой. Китайцы знали этот русский обычай и накануне праздника носили на продажу траву в корзинах на коромысле, которую хозяйки и покупали у них. На главных улицах города они продавали весенние цветы, главным образом, душистые ландыши и пионы, а также и другие полевые цветы. В самый праздник в церковь шли с букетиками цветов в руках. А в храме везде зелень: на полу трава, алтарь украшен веточками; около колонн и хоругвей привязаны большие ветви деревьев, а на аналое посредине церкви икона праздника украшена живыми цветами. И душу охватывала светлая радость.

Как уже было сказано выше, значение хора, его пение во время богослужения неоценимо. Если пение хора услаждает слух, помогает молиться, то это результат постоянной работы регента с хором. В хор принимались певцы, обладавшие ровным, без сильных вибраций голосов и музыкальным слухом. Наиболее музыкальные из них, с хорошим голосом, умевшие (или научившиеся) читать ноты, то есть петь по нотам, становились солистами. На них также возлагалась ответственность вести свою партию, то есть быть ее вожаком. Обычно в каждой партии был свой солист - вожак.

Репертуар хора, конечно, определялся личным вкусом регента, который при подборе композиций сообразовался с наличием певцов, способных исполнить то или иное произведение наших духовных композиторов, то есть он подбирал вещи по силам хора. Для солистов он подбирал песнопения, соответствующие определенному голосу, которые исполнялись в сопровождении хора.

На всенощном бдении мужчинам-солистам поручалось петь "Блажен муж" - сочинение композитора Архангельского для тенора и Степанова или Чеснокова для баса; "Ныне отпущаеши" Чеснокова, Строкина - для баса (баритона), Соколова для тенора, Курбатова для двух голосов: тенора и баса; были и для женских голосов: Добровольского, Уварова - для сопрано и Давидовского - для сопрано и для альта. Песнь Богородицы "Величит душа" солировали только женские голоса: Кьяндского, Городилина и Чеснокова для сопрано; Самсоненко для альта и Туренкова для женского трио.

На литургии исполнялись замечательные композиции "Верую" для баса Архангельского и Троицкого М.Н.; для альта Гречанинова и Липаева и для хора и солистов красивое "Верую" протоиерея отца Павла Шиляева. Красивые и в то же время молитвенные композиции "Тебе поем" написаны Степановым (два номера) для тенора или сопрано и Сапожниковым для баса. Молитва Господня "Отче наш" исполнялась в композиции Дубенского, Завадского - для сопрано, Иванова - для тенора или сопрано, Степанова - для баса.

Исполнялись замечательные композиции запричастных (концертов): "Се ныне благословите Господа" Рютова (для сопрано с хором), "Блажен разумеваяй" Архангельского (для тенора с хором), "Вскую мя отринул еси" Рютова (для баса с хором), "Не отвержи мене во время старости моей" Чеснокова (для баса).

Великим постом солисткой - альтом в сопровождении хора исполнялись удивительные по красоте и молитвенности два произведения Чеснокова: "Да исправится молитва моя" и "Совет превечный".

У опытного регента пение хора было и благолепным и молитвенным.

Исключительным событием в жизни православных харбинцев и, конечно, церковных певцов были ежегодно устраиваемые духовные концерты объединенных хоров. Обычно такой концерт проводился на 4-й или 5-й неделе Великого поста. Организовывал его Епархиальный совет, не только, чтобы дать духовную пищу православным христианам, но и с благой целью изыскания средств для содержания Приюта - убежища имени митрополита Мефодия, о котором упоминалось выше. Епархиальный Совет обращался с просьбой к регентам и певцам принять участие в концерте. В нем принимали участие несколько регентов со своими певцами: Св. Николаевского Собора, Иверской церкви, Софийской, Алексеевской (в Модягоу), Благовещенской и других. В концерте принимали участие не только певцы, но и священники и диаконы.

Для концерта каждый регент выбирал 2-3 песнопения, которые и разучивал на спевках с объединенным хором. Эти концерты имели большое значение для их участников - и певцов и регентов: происходило знакомство певцов с другими регентами и с их манерой управления хором; обогащался репертуар церковных песнопений, завязывались знакомства с певцами разных хоров.

Подготовка к концерту брала не менее двух месяцев; нужно было посетить 8-10 спевок, обычно в зимнее холодное время. И несмотря на это, певцы, преодолевая и холод и дальнее расстояние (между прочим, ходили пешком), аккуратно посещали спевки.

Концерт состоял из двух отделений: в первом исполнялись песнопения из всенощного бдения, а во втором кое-что из песнопений литургии -концерты (запричастные) Бортнянского, Архангельского, Дегтярева и других композиторов, а также некоторые песнопения Страстной седмицы и кое-что из Пасхальных песнопений.

Концерт начинался пением молитвы "Царю Небесный", после чего присутствовавший архиерей благословлял певцов, на что певцы отвечали ему пением "Тон деспоте" (много лет владыке). В соответствии с составленной программой концерта каждый регент выходил к выстроившемуся хору для проведения взятых им песнопений. Концерт проходил без каких-либо нарушений порядка, торжественно, при полном зале слушателей, без всякого шума и аплодисментов.

Для проведения концертов снимались большие залы со сценой: Железнодорожное Собрание (после продажи КВЖД японцам), зал Чуринского клуба, зал гимназии ХСМЛ и другие.

Вспоминается духовный концерт хора Алексеевской церкви, увеличенного несколькими приглашенными певцами, под управлением известного в Харбине регента Ивана Андреевича Колчина. Он был знаток и большой любитель творчества композиторов русской национальной (Московской) школы. Им была подобрана соответствующая программа. Это было в самом начале 30-х годов.

Для концерта был снят зал кинотеатра Декаданс на Пристани (шел он двумя сеансами). Однако зал кинотеатра не мог создать для этого случая атмосферу тишины и торжественности: раздавались аплодисменты; некоторые слушатели вставали и делали громкие замечания аплодирующим.

Бывали духовные концерты, программа которых состояла из Западных духовных произведений. Так, в Харбине не раз исполнялась оратория Гайдна "Семь слов Спасителя на кресте" с участием объединенного хора, солистов и небольшого оркестра. Для последнего своего концерта в Харбине известный регент Валериан Степанович Лукша (был другом и помощником регента - композитора Архангельского) взял Реквием Моцарта, который пели частью на русском языке, а частью на латинском.

Но бывали духовные концерты, в программу которых входили православные песнопения и Западная духовная музыка. Так, на одном концерте хора Иверской церкви под управлением В. С. Лукши, кроме православных песнопений были исполнены произведения Баха на латинском языке. Такие концерты посещали и иностранцы, проживавшие в нашем городе.

Однажды лютеранская община попросила В.С. Лукшу дать духовный концерт в Кирхе, находившейся на Большом Проспекте в Новом Городе. Для этого концерта он взял ораторию Антона Рубинштейна "Сотворение мира". Исполнял ее Иверский хор на русском языке.

В 1938 году русский православный Харбин отмечал 950-летие крещения Руси. В день св. князя Владимира утром крестные ходы из многих церквей собрались у Свято-Николаевского Собора на площади, где был отслужен торжественный молебен.

В этот же день вечером в здании Железнодорожного Собрания состоялся духовный концерт, в котором принимали участие певцы и регенты из разных церквей. Перед началом концерта был доклад на тему данного торжества, а после концерта были сделаны еще два доклада. Концерт начался исполнением Гимна Князю Владимиру и "Славы" под управлением Ипполита Петровича Райского; обе вещи были в его аранжировке. Затем был исполнен пасхальный концерт Бортнянского "Сей день, его же сотвори Господь" под управлением регента Софийской церкви Ивана Максимовича Воротникова, после чего был исполнен величественный концерт Бортнянского для двух хоров "Воспойте, людие, боголепно в Сионе". Хором дирижировал регент Иверской церкви Валериан Степанович Лукша.

Певцы были разделены на два хора: один был размещен на сцене, а другой на балконе.

В.С. Лукша стоял на сцене перед певцами, управляя обоими хорами; находившиеся на балконе певцы должны были следить за движениями руки регента на сцене.

Концерт прошел торжественно, певцы исполняли его с подъемом. Участие в духовных концертах имело большое значение для певцов, так как это помогало улучшению чтения нот, обогащало их репертуар и вообще вызывало интерес к духовному пению.

Чтобы выработать более или менее широкий репертуар для годового круга богослужений, регенту необходим был постоянный состав хора.

Во многих церквах Харбина отпускались средства на оплату певцов за их труды. В больших приходах певцы получали ежемесячное жалованье; это примерно было 25-30 китайских юаней (долларов). Но, конечно, в малых приходах жалованье было меньше.

Однако, какое бы ни было жалованье, оно обязывало певцов посещать все богослужения и спевки. Это гарантировало регенту бесперебойную работу с хором.

Для дополнительного заработка церковные певцы пели в театральный сезон в оперном хоре, в опереточном, в концертах духовных и светских и, конечно, пели на требах в своей церкви, а также и в других по приглашению регента. За пение на требах (на венчании и отпевании) певцы получали какое-то вознаграждение. При скромном образе жизни и той дешевизне прожиточного минимума, который был тогда в Харбине, на жалованье и дополнительные заработки ответственные певцы вполне могли прожить.

Были среди церковных певцов и так называемые любители: они не ходили на церковные службы регулярно, не посещали спевки и не получали жалованье, так как были связаны с иного рода постоянной работой, обеспечивавшей больший доход. Некоторые из них обладали хорошими голосами, любили петь и в большие праздники приходили на хоры, но регенты не могли рассчитывать на их регулярные посещения.

Если молодые певцы делали успехи в пении, то регент соответственно повышал им жалованье, так как в его интересах было привязать способных певцов к своему хору.

И все же нельзя сказать, что состав хора никогда не изменялся, был абсолютно постоянным. Кажется, невозможно припомнить певца или певицу, которые пели бы всю свою жизнь в одной церкви. Певцы уходили из хора по разным причинам: иногда переходили в хор другой церкви из-за жалованья - в другой платили больше; иногда это случалось из-за перемены места жительства - далеко ходить, или вследствие отъезда заграницу, а также - ухода в иной мир. Во всяком случае, когда вспоминаешь харбинских певцов, то видишь, что большинство из них переходили из одного хора в другой несколько раз.

Каково было отношение к хору, к его певцам со стороны духовенства, церковных деятелей и рядовых православных людей? Можно смело утверждать, что все они ценили хоры и гордились ими, особенно хорошими. Постоянных, а тем более ответственных певцов всегда ценили как сам регент, так и Приходской Совет во главе с настоятелем. За долголетнее пение в одной церкви певцам выдавались благодарственные грамоты и преподносились подарки.

В некоторых церквах были специальные попечители хора: Приходской Совет поручал кому-нибудь из своих членов взять на себя обязанность попечителя хора. Иногда же большой любитель пения и ценитель работы хора сам, без всякого назначения становился попечителем.

В Свято-Николаевском Соборе в 40-х - 50-х годах попечителем хора был член Приходского Совета В. В. Кедров.

В Иверской церкви в 20-х и в начале 30-х годов заботу о хоре и певцах возложил на себя сам церковный староста Герасим Дмитриевич Антипас. К праздникам Рождества Христова и Пасхи он в качестве подарка посылал ответственным певцам хорошие алкогольные напитки с собственного завода.

В день Рождества Христова после литургии староста приглашал хор к себе на обед. Прежде чем сесть за стол, хор пел тропарь, кондак, Рождественский концерт и многолетие хозяину дома. В праздник Св. Троицы хористам преподносились букетики живых цветов.

Даже в небольших приходах находился человек, который ценил хор певцов, их благородный труд и старался сделать для них что-нибудь приятное. Так, в Свято-Иоанно-Предтеченской церкви, находившейся в Московских Казармах, много лет добровольным попечителем хора был Евфимий Алексеевич Помилуйко. К праздникам Рождества Христова и Пасхи он покупал на личные средства подарки для певцов. В 1941 г. Епархиальный Совет по благословлению высокопреосвященнейшего митрополита Мелетия выдал Е. А. благодарственную грамоту За его любовь ко храму Божию и усердное бескорыстное служение в церковном хоре.

В некоторых церквах хор имел свой особый хоровой праздник. Так, в Кафедральном Соборе хоровым праздником был день Святого Духа, а в Софийской церкви - день памяти Святого Романа Сладкопевца. Небесным покровителем хора церкви Дома Милосердия был Св. Иоанн Дамаскин. Память его 17 декабря.

Для устройства чашки чая в хоровой праздник Приходской Совет отпускал певцам некоторую сумму денег. В первый день Рождества и Пасхи в некоторых приходах хор ходил с концертом по домам прихожан, пожелавших принять хор. Обычно хор пел тропарь и кондак праздника, праздничный концерт и многолетие. В благодарность хозяин дома вручал конвертик с вознаграждением. Посетив дома приглашавших прихожан, певцы получали при дележе всех вознаграждений каждый свою долю. Это был их праздничный заработок.

В дни престольных праздников церковное сестричество устраивало в прицерковном зале чашку чая для духовенства, хора и молящихся, причем для хора отводились особые места за общим столом.

Но вернемся к работе хора.

Постоянная работа хора на спевках под руководством опытного регента для расширения и усвоения репертуара развивала у певцов музыкальность, сообщала музыкальные знания, вырабатывала умение петь по нотам. Такая работа шла годами, и если певец отличался музыкальностью, свободно читал ноты и усвоил необходимые знания из области теории музыки, то при желании и дальнейшей подготовке он становился регентом.

В Харбине среди таких регентов младшего поколения были известны следующие имена: П.Ф. Распопов, Виталий Иулианович Сумневич, М.Н. Троицкий, Н.М. Беневоленский, А. В. Приклонский, Константин Павлючик, Д.Н. Немчинов, Георгий Ефимович Черемушкин, Игорь Баранов. Вадим Лаптев, ставший регентом в Сиднее, начал петь еще будучи подростком в хоре Иверской церкви. Л.А. Приклонская много лет пела в церковных хорах в Харбине; приехав в Сидней, она взялась за управление церковным хором. И автору этих "Воспоминаний" после многих лет пения в церквах Харбина, по приезде в Брисбен, тоже пришлось взяться за регентство.

Таким образом, на смену старшему поколению регентов постоянно готовилась новая смена. Невольно приходит на ум поговорка: Свято место пусто не бывает. Нередко из среды певцов выходили диаконы. Такое же явление происходило и в дореволюционной России: певцу, обладателю хорошего сильного голоса, предлагалось принять сан диакона, и предложение обычно принималось. В Харбинском Кафедральном Соборе один протодиакон о. Николай Овчинкин был мощный бас, а другой о. Семен Коростелев - красивый сильный тенор; оба они в молодости были церковными певцами.

Известны также и другие харбинские певцы, принявшие сан диакона: Алексей Горелкин (в Старом Харбине), Петр Вартминский (в Софийской церкви), Борис Солянский (в Алексеевской церкви в Модягоу), Яков Перов (в Алексеевской церкви), Алексей Бобров (пел в Иверской церкви, уехал в Шанхай, где и принял сан), Сергей Листов (принял сан диакона уже в Бразилии), Аркадий Павлов в Сиднейском Кафедральном Соборе. Сам покойный митрополит Филарет (Вознесенский) до принятия духовного сана пел в басовой партии в хоре Иверской церкви.

Исполнение церковных песнопений, положенных на ноты нашими известными композиторами, вызывало у музыкальных харбинских регентов желание попробовать свои силы в области композиции. Так, регент Алексеевской церкви (в Модягоу) И. А. Колчин положил на ноты псалом 102-ой Благослови, душе моя, Господа; композиция была оценена другими регентами и исполнялась хорами на литургии. Другой регент В. В. Городилин написал красивое и молитвенное "Величит душа моя Господа" для солистки сопрано с хором и молитву Господню "Отче наш". П.Ф. Распопов сочинил несколько композиций: "Величания", два номера "Благослови, душе", несколько песнопений из литургии, запричастное "К кому возопию, Владычице", "Ныне отпущаеши" и др.

Произведения М.Н. Троицкого были изданы в США: Песнопения из литургии - небольшой сборник; "Господи, Иисусе Христе Боже наш" (Молитва о России) - концерт для солиста-баса в сопровождении хора; "Звезда пресветлая" (тропарь преподобному Герману Аляскинскому) - запричастное; "Да исправится молитва моя" для сопрано и баса в сопровождении хора; "Господи и Владыко живота моего" для баса с хором (запричастное) и другие, к сожалению неизданные, произведения.

Среди харбинских регентов-композиторов особо нужно отметить протоиерея о. Павла Шиляева, который начал свою композиторскую деятельность еще до революции 1917 года. Из произведений о. Павла особой любовью у харбинских регентов пользовались следующие: Литийное "Господи помилуй", "Ныне отпущаеши", "Величит душа" и великий прокимен "Кто Бог Велий", причем на ноты положены и стихи, а не только прокимен. Из песнопений литургии о. Павлом написано очень красивое "Верую" для четырех солистов и хора, а также "Достойно есть" роспева Царя Федора в замечательной обработке.

Были в Харбине и другие духовные композиторы старшего поколения: в первую очередь нужно упомянуть Ипполита Петровича Райского, немало потрудившегося в этой области; особенно хороши его "Высшую небес", "Великое Славословие", литийное "Господи помилуй" и др.

Потрудился и другой регент-композитор Колохов (оставил после себя Всенощное бдение и Литургию), а также композитор Обухов.

Был и исключительно светский композитор Терехов, написавший вокальные и инструментальные вещи.

Считаю своим долгом добавить несколько слов о солистах церковных хоров. Среди них были оперные певцы-артисты: Григорий Сергеевич Саяпин - большой бас, Василий Иванович Чехов - тоже бас, Николай Димитриевич Борисович, обладавший красивым баритоном, начавший свою певческую карьеру в церковном хоре в 30-х годах, а в 40-х вышедший на оперную сцену.

Известный талантливый артист оперетты Виктор Димитриевич Лавров-Турчанинов тоже начал с пения в церковном хоре. До него премьером харбинской оперетты был тоже церковный певец Евгений Мунцев, обладавший красивым тенором. Александра Ивановна Лысцова, премьерша оперетты 40-х годов, много лет пела в хоре Софийской церкви. Церковная певица Наталия Михайловна Бабайлова пела в Харбинских операх. Известная певица эстрады С.А. Реджи пела в церкви в Затоне.

Вообще среди церковных солистов было немало певцов, которым поручались ответственные партии в операх: Маргарита Афанасьевна Хохрякова (сопрано), М.Н. Троицкий (бас), Антонина Бабич (сопрано), Николай Иванович Семовских (тенор), Леонид Климентьевич Ершов (бас). Церковные солисты выступали также в концертах, на балах и вечерах, пели по радио.

Окидывая мысленным взором наше прошлое, нашу жизнь в Харбине, связанную тесными узами с православием, с церковью, с православными русскими обычаями, видишь, как велико было значение церковного хора в этой жизни. Он был источником прекрасного пения во время богослужения, он подготовлял смену певцов и регентов, пополнял ряды священнослужителей, и, кроме того, церковное пение вдохновляло регентов на творчество духовно-музыкальных произведений.

С чувством искренней признательности вспоминаются наши харбинские регенты - мастера своего дела, преданные ему до конца дней своих, воспитавшие не одно поколение церковных певцов и молодых регентов. Мы благодарны им за всю красоту церковного пения, которую они раскрыли для нас, дали возможность почувствовать ее и наслаждаться ею.

Одни из них закончили свою жизнь в Харбине, другие же, вынужденные оставить насиженное гнездо, уехали за границу, где продолжали свою работу с церковным хором, но уже в новых условиях, пока Господь не призвал к Себе каждого из них. Только единицы уже из новой смены регентов уехали из Харбина на родину, где все еще продолжалось преследование верующих. Покинув Харбин, расселившись по разным странам и городам, церковные регенты и певцы продолжали и продолжают петь в церквах русского рассеяния по завету псалмопевца: Пою Богу моему дондеже есмь.

Да будет вечная память нашим дорогим усопшим регентам и певцам, а живым да подаст Господь сил и здоровья для продолжения святого дела - прославления Господа пением.