Сарни М. Русская церковь в Лондоне: Очерк истории

 

РЕЛИГИОЗНЫЕ ДЕЯТЕЛИ И ПИСАТЕЛИ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ
БИБЛИОТЕКА



Русская церковь в Лондоне:
Очерк истории

Михаил Сарни

 

По материалам издания: Соборный листок:
Бюллетень Лондонского
кафедрального собора.
2003. № 374-378.
(более полный вариант
опубликован в журнале
"Альфа и Омега" (2003.
N 38(4). С. 297-324)).

Перепечатано с сайта Сурожской епархии
Московской Патриархии

 

(...) Большая часть архива Лондонского прихода, относящаяся к XVIII - первой трети XX века была в 1956 г. депонирована в Центральном государственном архиве (Public Record Office) в Кью. В архиве Ламбетского дворца имеются материалы по истории англиканско - православных контактов.

 

 

ВВЕДЕНИЕ

 

На сугубой ектении диакон приглашает верных к молитве о «строителех, благотворителех и благоукрасителех святаго храма сего».

 

Кто же они, люди, об упокоении душ которых молятся православные в лондонском Русском Соборе Успения Божией Матери и Всех Святых? Всех не перечесть - ведь Божественная Литургия в Успенском приходе совершается с ноября 1716 г[1].

 

Одна из целей этого очерка - восстановление Синодика (помянника) Русской церкви в Лондоне, где будут записаны для поминовения имена всех, усердно послуживших Богу и Его Церкви на месте сем.

 

Начнем с краткого изложения истории христианства в Англии и русско-английских контактов.



Церковь

 

До раскола 1054 г. (а в Англии - до 1066 г.) Западная Церковь, управляемая епископом Рима, была частью Вселенской Церкви Христовой. Этому не препятствовали незначительные, медленно растущие различия в некоторых церковных обычаях, и разногласия по нескольким богословским вопросам - о исхождении Св. Духа, о соотношении Божией воли и воли человека в деле спасения (в основе которых - мнения блаж. Августина, непререкаемого для Запада авторитета; Восток же почти не испытал влияния этого богослова).

Первым епископом Британским стал ученик Христа - апостол от 70-ти Аристовул (память 16 марта, есть в русских святцах). Сонм британских и ирландских святых, почитание которых было установлено Церковью (до отпадения Запада в середине XI в.), составляют сотни подвижников[2]. Среди них мученики, первый из которых, солдат Албаний, пострадал во время гонения при императоре Декии (ок. 250 г.), страстотерпцы - король Эдуард Мученик, убиенный подобно свв. Борису и Глебу за несколько десятилетий до них, святители - равноапостольные Ниниан в Шотландии (подвизавшийся прежде в египетской пустыне), Патрик в Ирландии и Давид в Уэльсе. Множество преподобных, благоверных и праведных явила земля сия.[3]


Не раз приходилось строить заново. Переселение с континента языческих племен англов и саксов в V - VI вв. потребовало миссионерского подвига многих - особенно ирландцев, а также присланных папой свт. Григорием Двоесловом римских миссионеров под водительством свт. Августина, первого архиепископа Кентерберийского, а за ним - свт. Феодора Тарсянина, родом грека. В IX и X вв. неоднократно и дотла опустошались викингами многие великие обители. Разрушительными были и позднейшие набеги датчан, от которых в 1012 г. пострадал за Христа свщмч. Альфегий, архиеп. Кентерберийский.


Нашествие Вильгельма Завоевателя, вырезавшего поголовно всю английскую знать, силой насаждавшего новые светские и церковные порядки, есть видимый рубеж Британского Православия. Действия короля Генриха VIII, объявившего себя главой Англиканской церкви, разорявшего св. мощи, закрывшего и распродавшего все до одного монастыри. Его наследников, казнивших сотнями - то крайних протестантов, то католиков. И, в середине XVII в. - жестокости протестантов-пуритан (еще долго в антикатолическом задоре писавших слово Троица со строчной буквы) во время Английской революции. Когда в 1690 г. вышел указ о присяге священнослужителей королю новой династии, многие отказались, образовав партию «неприсягающих».


Ничто не прошло даром. К XVIII столетию отношение господствующей Англиканской церкви ко всем несогласным с ее учением и оставалось весьма настороженным.

 

Встречи

 

В первые века русской государственности англичане и русские не встречались совсем: между ними стояли - для кого друзья, для кого враги - скандинавские герои-викинги. Несколько позже англичане, хоть и редко, но добирались до русских земель. Младенцы - принцы Эдвин и Эдуард, сыновья английского короля Эдмунда Железнобокого, убитого в 1016 г. после вторжении датчан - их приютила в Киеве св. благоверная княгиня Ирина, в монашестве Анна, старшая дочь норвежского короля Олафа Святого и жена Ярослава Мудрого (заметим: св. Олафа очень чтят в Англии). Внук ее, Владимир Мономах, в 1074 г. в Чернигове обвенчался с другой беглянкой, Гитой (Маргаритой), дочерью несчастного Гаральда II, последнего англо-саксонского короля Англии, павшего в битве с норманнским войском Вильгельма Завоевателя при Гастингсе.


Первыми из православных в (тогда католической) Англии XV века появились греки - ремесленники, купцы, моряки, наемные солдаты, беженцы. Через двести лет начинают приезжать и русские (не исключено, впрочем, что незадолго до татарского нашествия до Лондона доплывали и новгородские торговые люди).


В середине XVI в. английские купцы открыли путь в загадочную Московию и полвека держали монополию торговли через Архангельск. Русские посольства блеском своим поражали воображение английских поэтов; царь Иван Васильевич предлагал королеве Елизавете I брак («Ты же в своем девическом звании пребываешь и простых мужиков торговых слушаешь аки пошлая девица»). При царе Борисе Годунове в Англии появляются первые русские студенты[4].


В начале 1698 г., путешествуя инкогнито, в Англию прибывает для обучения корабельному делу двадцатипятилетний царь Петр Алексеевич. Три с половиной месяца, проведенные в Лондоне, были, возможно, самой безмятежной порой его жизни (по возвращению в Москву Петру предстоит справляться с бунтом стрельцов). Визит этот не имеет себе равных во всей истории русско-британских связей. Десятки кораблестроителей, моряков, ремесленников, военных, отправились в Россию. В Англию же поехали учиться молодые дворяне.


Петра весьма занимала роль религии в жизни английского общества. Не отказываясь от веры отцов, он желал исследовать инославие во всех его проявлениях, дабы, по своему обыкновению, применить то, что считал полезным, на родине. По Лондону же прошел слух, что русский царь недоволен своей греко-российской верой.


Англикане отрядили для разговоров с Петром важное лицо - Гильберта Бернета, епископа Солсберийского. Позже в Ламбетском дворце состоялась встреча с архиепископом Кентерберийским. Насколько раз царь посещал собрания квакеров, и принимал их у себя, в доме Джона Эвелина в Дептфорде. Почти двадцать лет спустя Петр Великий именным указом закрепит благостояние новоустроенной при российском посольстве православной церкви на многая лета.

 

 

ГЛАВА ПЕРВАЯ


Греческая Успенская церковь

 

Для понимания событий, сопутствовавших устроению Греко-Российской лондонской церкви, необходимо рассказать о судьбе первой православной церкви в Лондоне, и об Англиканской церкви того времени


Господь даровал Руси истинную веру через греков: до самого конца Империи Русская Церковь именовала себя Православной Греко-Российской. Более столетия (1716 - 1838 гг.) церковь при Российском посольстве в Лондоне и была вполне греко-российской: русские дипломаты и студенты, греческие купцы и моряки молились вместе с перешедшими в греко-восточную веру англичанами[5]. Первые два настоятеля были также греки.


Однако первый в Лондоне православный храм (т.е. первый после Великого раскола 1054 г.) был устроен в полях Сохо за сорок лет до греко-русского, иждивением греческого архиепископа Самосского Иосифа. В истории устройства и потери Греческой церкви полутонов нет: перед нами - резкий набросок углем. Попробуем все же понять обе стороны конфликта.



Расцвет Англиканства


Разрыв Англиканской Церкви c Римом при Генрихе VIII не сопровождался кровавыми войнами подобными Тридцатилетней войне на континенте. В Германии и Швейцарии могли задавать тон радикалы. В Англии же церковь, епископы, таинства - все осталось во многом прежним. Однако негативный порыв к отторжению, отрицанию Рима и «папизма» (popery) - оказал решающее влияние на развитие англиканского богословия, особенно экклезиологии (учения о церкви). Был заявлен «переучет»: любая католическая истина, любое учение Католической Церкви подлежало пересмотру, всякий камень следовало перевернуть. Все, что нельзя было вывести непосредственно из Св. Писания, казалось «папским нововведением»: преложение хлеба и вина в истинные Тело и Кровь Спасителя, почитание икон, обращение верных к Пресвятой Богородице, бесплотным силам и святым угодникам с просьбой о заступлении у Господа, авторитет Вселенских и поместных соборов.


Следует заметить, что по большинству из удаленных реформаторами «нововведений» Католическая Церковь выработала свой, отличный от православного, взгляд. Пример: согласно католическому учению о Евхаристии, принесенные хлеб и вино прелагаются в Тело и Кровь Христовы не действием Духа Святого, призываемого на Св. Дары (в Литургии Иоанна Златоуста словами «преложив Духом Твоим Святым») - эта часть Литургии, называемая эпиклезой, в католической мессе отсутствует - но действием служащего священника, при словах «Приимите, ядите»[6]. Немудрено, что с водой часто выплескивали и ребенка.


Особенно много выдающихся англиканских богословов дал XVII век. Они взялись заложить прочное основание веры - не католической, но кафолической; веры, свободной от искажений - и папских, и Лютера с Кальвином. Строили церковь на Св. Писании, установлениях древней (primitive) Церкви, и учении ранних Отцов первых четырех - пяти веков христианства[7]. С этих епископов-богословов, рассуждавших о высоком авторитете Церкви, Епископа и Таинств, и начинается в англиканстве течение «высокоцерковников». Им противостояли классические протестанты-«низкоцерковники», ставившие исполнение заповедей Христовых выше церковных обрядов[8].


О Православной Церкви богословы эти знали совсем немного, хотя испытывали к ней заочное уважение за верность древним церковным установлениям. Многие из епископов были греколюбивы, и давали стипендии греческим юношам учиться богословию в Оксфорде и Кембридже (одного из которых, Нафанаила Конопиоса, стипендиата Архиепископа Кентерберийского, революционные пуритане изгнали из Баллиол-колледжа за дружбу с высокоцерковными англиканами и «пристрастие к пению Акафиста в любых обстоятельствах»).

Католическая Церковь считалась врагом государства. Со времен королевы Елизаветы I католическую службу в Англии, Шотландии и Уэльсе совершать было запрещено под страхом суровых казней. «Легально» отстоять мессу можно было лишь в часовнях, устроенных при лондонских резиденциях посланников католических держав. В римские святцы внесены имена более трехсот британских католиков, казненных за веру в XVI-XVIII вв.



Греческая община, епископ, церковь


Около 1674 г. в Лондон прибыла группа - или артель? - греков. Поселились они на быстро застраиваемой «спекуляторами недвижимостью» местности к северо-западу от города, именуемой «поля Сохо» (Soho - охотничий клик). С ними приехал священник Даниил Вульгарис, который с двумя товарищами подал в Королевский Совет прошение разрешить строительство православного храма. Совет, по ходатайству англиканского епископа Лондонского Генри Комптона (низкоцерковника, но грекофила), прошение удовлетворил с условием, чтобы просители приняли английское подданство. За этим дело не стало, но вот собрать нужную сумму среди артельщиков и моряков на королевской службе им оказалось не под силу.


В 1676 г. в Лондон прибыл архиепископ греческого острова Самос Иосиф Георгиринис. Поставленный в 1666 г., он из-за притеснений турецких властей вынужден был покинуть остров в 1671 г. Поселившись на о. Патмос, архиеп. Иосиф составил описание Самоса, Икарии, Патмоса и Св. Горы Афон, и вознамерился издать его в Лондоне в английском переводе (благо туда направлялся родственник, везший на продажу секрет особого приготовления маринованной скумбрии).


Прибыв в Лондон, архиеп. Иосиф удостоился внимания важных особ. В 1678 г. его книга[9] вышла с посвящением Якову, герцогу Йоркскому и брату короля Карла II, вероисповеданием католику. Большую часть книги карманного формата (дуодецимо, 112 стр.) занимают подробные описания православного вероучения, обрядов и быта. Особой теплотой проникнуты рассказы о жизни и служении простых греческих papas (белых священников) и подвижников-kaloirs (kaloerges) - монахов-святогорцев. Книга архиеп. Иосифа - первое печатное описание Св. Горы по-английски. Дано описание служб крещения, венчания, отпевания, монашеского пострига. Миссионерские цели автора очевидны. Еще архиепископ желал издать богослужебную книгу Anthologion (видимо искаж. Euchologion, требник).


По приезде архиеп. Иосиф за послушание принялся собирать пожертвования на греческую церковь в Лондоне. Епископ Лондонский Комптон обещал поговорить с собратьями-епископами и иными благородными особами. Д‑р Николас Барбон, член Парламента и видный спекулятор, строивший в то время дома в Сохо, обещал дать землю и положить фундамент. Узнав об этом, Комптон пожелал выделить землю сам, что и было исполнено. Архиепископ затем обратился к «его Величеству герцогу Йоркскому и большинству дворян и священнослужителей, и всего собрал 1500 фунтов ст. в столице и провинции», из которых на постройку издержал 800 фунтов.[10]


Строительство церкви во имя Успения Божией Матери - «Sleep of the Mother of God» - на Hog Lane (ныне Charing Cross Road) продолжалось с 1677 по 1680 или 1681 год[11].


Увы, начинание архиеп. Иосифа преследовали неудачи. Сперва проворовался и сбежал его слуга, по аресте обвинив хозяина в участии в заговоре папистов (Popish Plot), незадолго до того с блеском «раскрытом» провокатором Титусом Оутсом (архиеп. Иосиф якобы прятал в церкви труп одной из жертв заговора). Затем некий священник по имени Иоаким отправился в турне по Англии, и, представляясь архиепископом Самосским, собирал на греческий храм, деньги же потратил «живя блудно», так что настоящему архиепископу пришлось поместить объявление в газете (London Gazette от 12 февр. 1680 г.) с указанием примет обманщика («росту высокого, волосы курчавы, шапкой, борода весьма длинна») и своих, епископских («росту среднего, худощав, волосы длинны, бородавка на правой стороне носа против глаза, усы черны, борода весьма коротка, каковой епископ написал историю Самоса, и, содействием добрых христиан, с дозволения Его Величества почти закончил постройку Греческой церкви в полях Сохо»). Утверждают, что сам король пожертвовал 100 фунтов ст.


Большие скорби претерпел архиепископ от поначалу приветливого епископа Лондонского. Он не знал о «глубокой личной ненависти» (Э. Карпентер), которую имел епископ Комптон к его главному патрону, ревностному католику герцогу Йоркскому (будущему королю Якову II). И Комптон, выступая в качестве правящего епископа Лондонской епархии, потребовал, чтобы в строящейся церкви: а) не было ни картин, ни икон; б) всякий служащий в ней священник отрекся бы от учения, что Св. Дары по преложении суть воистину Тело и Кровь Христовы; в) на богослужении не допускались бы молитвы святым угодникам; и д) священники отреклись бы от [постановлений] Вифлеемского собора[12].


Некий священник из Галаты, вернувшись из Лондона в Константинополь, сообщил об этом патриарху. Тот в феврале 1679 г. вызвал сэра Джона Финча, английского посланника при дворе турецкого султана, на Синод для объяснений. Финч, получив инструкции от Комптона, объяснил, что епископ Лондонский, будучи членом Королевского Совета, хорошо осведомлен о законах Его Величества касательно церкви, и перечислил четыре условия, выдвинутые грекам. Синод «с большим жаром и негодованием» отверг требования как противные учению Православной Церкви. Тогда посол заявил, что «публичная проповедь римокатолических учений на общественном богослужении в Англии запрещена законом, и неважно, на каком языке они возглашаются, по-латыни или по-гречески».


Тогда патриарх спросил посланника, возможно ли устроить, чтобы, как в Венеции, греческая церковь пребывала в юрисдикции Константинополя. Финч, не имея инструкций, все же назвал просьбу нелепой и неоправданной: «как можно в Лондоне не пребывать в юрисдикции Его Величества, или надеяться, что епископ Лондонский будет поражен в своих правах?»


Мы не знаем, когда храм был освящен; не осталось и свидетельств того, насколько настаивал епископ Комптон на исполнении своих требований (зная отношение к ним в Константинополе). Но архиепископу вскоре стало ясно, что церковь следовало бы построить в другом месте, ибо большинство прихожан перебрались жить «в отдаленные кварталы Сити». Факт этот может служить подтверждением того, что первая община православных в Лондоне была греческой артелью, вероятнее всего артелью строителей. В Лондоне последней трети XVII в. строители требовались всегда - ведь в Великом пожаре 1666 г. Сити сгорело дотла. Вот спекуляторы и спешили застроить поля в Сохо, где вскоре поселилась состоятельные погорельцы - знать, купцы, мещане. Затем пришло время отстраивать Сити - прихожане и переехали поближе к стройкам.


Архиепископ Иосиф решил храм продать, и на вырученные деньги построить другой. Заручившись обещанием епископа Комптона выделить землю и разрешить строительство, он обратился к настоятелю прихода англиканской церкви Св. Мартина-в-полях (свт. Мартина Милостивого, еп. Турского), к которому относилось Сохо, с предложением купить здание церкви. Тут бедного архиепископа поджидало последнее несчастье.


В октябре 1680 г. настоятелем церкви Св. Мартина-в-полях был назначен д-р Томас Тенисон. Человек весьма деятельный, Тенисон был непримиримым врагом католицизма. В 1678 г. он напечатал трактат «Рассуждения о поклонении идолам», главной целью которого было разоблачение почитания католиками священных изображений, «столь позорного для христианской религии, и (в обычае иных людей) настолько нелепого, что и сама статуя [в католическом храме], если бы могла хоть немного понять происходящее, отвесила бы поклоняющемуся ей скромный поклон, тем прекратив поклонение». Через двадцать лет, в 1698 г. Тенисон, став Архиепископом Кентерберийским, принимал у себя царя Петра и посылал к нему епископа Бернета для ознакомления с учением Англиканской Церкви, в том числе об авторитете христианских государей в делах религии.


Изложим происшедшее со слов архиеп. Иосифа, опубликовавшего лист (broadsheet) c горестным рассказом о судьбе Греческой церкви в 1682 г., дополнив его сведениями из протоколов заседаний приходского совета (Select Vestry) церкви Св. Мартина.


Приходской совет в присутствии епископа Лондонского согласился купить храм за сумму, которую назначат два опытных оценщика. Приходской совет тем временем подал петицию королю о признании за приходом Св. Мартина прав на землю, на которой стояла Греческая церковь (дело это запутанное - епископ Комптон, по-видимому, не имел права дарить грекам землю, принадлежавшую герцогу Сент-Албанскому). Оценщики определили цену: 626 ф. ст. Члены приходского совета Св. Мартина, посетив в начале декабря 1681 г. греческий храм, решили, что более 7 фунтов за кв. фут он не стоит, и предложили архиеп. Иосифу 168 фунтов. Архиепископ нашел других покупателей, предлагавших 230 ф. Приходской совет не терял времени зря: в январе 1682 г. настоятель Тенисон сговорился с герцогом Сент-Албанским о правах на землю и получил согласие короля на передачу земли приходу. Приходской совет предложил архиепископу 200 ф.; тот не согласился. Тогда епископ Комптон потребовал ключи от храма. Когда архиеп. Иосиф отказался, ему было объявлено, что церковь все равно отберут, что и было исполнено. Дверь взломали, и права владения перешли к приходу Св. Мартина. Архиепископ пытался вызвать взломщика в суд, но запутался в крючках, расставленных приходским советом, и сдался.


В марте 1682 г. приходской совет договорился с французскими гугенотами - протестантами, бежавшими от притеснений и осевшими в Сохо - об аренде греческой церкви, с тех пор известной под именем «Les Grecs». У гугенотов сохранилось предание о том, что местные жители еще долго называли место это «The Greek Martyrs» («Греческие мученики»). Первая гугенотская служба в храме сопровождалась потасовкой, и регулярные богослужения начались только в 1684 г. (тогда приход Св. Мартина и потребовал арендную плату за 2 ¾ года). Через 140 лет гугенотов сменили кальвинисты-нонконформисты, а в середине XIX века церковь стала англиканской Church of St Mary the Virgin. В конце XIX проф. Александренко нашел в храме греческие иконы (вероятно заказанные англиканами - приход славился высокоцерковностью). Церковь, изрядно перестроенная, была снесена в 1933 г.


Уроженец острова Мелос, архиепископ Самосский Иосиф Георгиринис почил в Бозе в 1686 г. От греков в Сохо осталось название улицы - Greek Street, по которой они так недолго шли к своему храму…


Визит в Лондон в 1712 - 1716 гг. еще одного греческого иерарха - Арсения, митрополита Фиваидского, положил начало новому, ныне здравствующему православному приходу - Русской церкви в Лондоне.

 

 

ГЛАВА ВТОРАЯ

 

Начало Греко-Российской Посольской церкви

 

В апреле 1682 года, как раз когда православные в Лондоне потеряли свою первую Успенскую церковь, в Москве скончался царь Федор Алексеевич. Его младший брат, десятилетний Петр, со временем станет продолжателем начатых их отцом Алексеем Михайловичем реформ, целью которых было превращение России в сильную европейскую державу. Он же примет участие в событиях, приведших к основанию нового Успенского прихода при Российском посольстве.

 

Посланцы патриарха Александрийского

 

К началу XVIII в. традиционные земли православных церквей Востока (Константинопольской, Александрийской, Иерусалимской и Антиохийской) уже давно находились под властью турок-османов. Османская империя со столицей в Стамбуле (древний Константинополь) лишь недавно сделала последнюю, неудачную попытку завоевания Европы: турецкая армия была разбита под Веной. До конца Османского государства оставалось два века.

 

Законы империи, основанные на мусульманском праве (шариате), позволяли «людям Книги» - верующим в Единого Бога христианам и иудеям - исповедовать свою веру, хотя гражданские права их были ограничены. Достаточно было заявить, что некий грек пожелал потурчиться - перейти в мусульманство, - и власти требовали от жертвы немедленного отказа от своей веры. Десятки новомучеников приняли смерть за Христа, отказавшись подчиниться такому приказу[13]. Мусульманину же, принявшему крещение полагалась смертная казнь.

 

Особым было отношение власти к первоиерархам древних патриархатов. Перед выборами нового патриарха визири (первые министры) и чиновники рангом поменьше обычно требовали от кандидатов крупных взяток. Бывало патриархов смещали, когда пустел карман, и нужно было наполнить его дарами греков (всех православных, включая арабов Сирии и Палестины, власти считали греками, определив главою их патриарха Константинопольского).

 

Подобная практика иногда провоцировала борьбу претендентов - чья взятка больше. Александрийский Патриархат, церковь тогда немноголюдная и бедная, знала один случай серьезной борьбы за патриарший престол за время турецкого владычества. В 1710 г. по желанию уходящего на покой патриарха Герасима Синод избрал главой Церкви митрополита Ливийского Самуила Капасулиса. Вскоре в Александрии появился митрополит Косма, в прошлом архиепископ Синайский, пожелавший занять патриарший престол. Константинопольский патриарх Киприан поддержал его, считая Самуила недостойным.

 

Через два года Косма при помощи турецких властей все-таки получил желаемое. Самуил, на стороне которого выступил епископат и клир Александрийской Церкви, решил продолжать борьбу. Понадобилась очень крупная сумма денег (более шестидесяти кошелей золота), которую Самуил вынужден был взять в долг «у неверных и чужестранцев». К протестантским правителям Европы отправились посланцы с просьбой о денежной помощи.

 

Итак, в 1712 или 1713 г. в Лондон прибыла делегация Александрийской Церкви во главе с митрополитом Фиваидским Арсением[14]. С ним прибыли помощник патриарха протосинкелл Иаков, игумен монастыря св. Саввы в Александрии архимандрит Геннадий, четыре диакона, чтец, повар, а также переводчик Варфоломей Кассано, племянник и келейник архим. Геннадия.

 

Письмо патр. Самуила королеве английской Анне, составленное высоким штилем, заканчивалось просьбой побудить «придворных благороднейших князей, лордов Королевского Совета и всех исполненных христианской любви господ, клириков и мирян, оказать нам сочувствие и содействие». К письму были приложены свидетельства английских консулов в Каире и Триполи о плачевном состоянии Александрийской Церкви, о том, как православные Египта ухаживают за заболевшими чумой англичанами в монастыре в Александрии, а греческие священники с готовностью отпевают англикан. Королева, по ходатайству престарелого епископа Лондонского Комптона (того, что тридцать лет назад участвовал в создании, а позднее и отнятии у греков Успенской церкви в Сохо), пожертвовала 300 фунтов.

В докладной записке «Краткое описание об основании Греческой церкви в Лондоне»[15], Яков Сенявич, бывший в тогда секретарем Российского посольства в Англии, пишет: «Во всю бытность оного архиерея Фиваидского в Лондоне он в своем наемном доме публично церковь содержал, и такого архиерейского литургисания в Англии прежде сего не видали, и многие знатные особы того королевства, а особливо аглинской Епископской церкви докторы богословия с благоговением до той церкви ходили, некоторые соединились благочестивой Греческой Восточной Церкви. Також многие российские господа и прочие оною духовно пользовались, для которых за незнанием греческого языка Св. исповедь с греческого на российский и латинский языки переведена, и к тому их увещал, ибо многие несколько годов Св. Таин не приобщались».

 

Сам митр. Арсений напишет впоследствии патриарху Иерусалимскому[16]: «Желал я основать и построить там церковь, ибо, в бытность мою в Англии, многие приходили ко мне с просьбой о присоединении к Православной Церкви. Я принужден был отказывать им, не имея церкви. Несмотря на это я все же привел несколько человек в Православную веру, причем тайно. Богослужения же я совершал открыто и без страха, каждое воскресенье и праздники, и многие из англичан, и женщины, и некоторые из их священников приходили в церковь. Ко мне обращались два или три лорда Королевского Совета, с которыми я свел знакомство, предлагая построить Греческую церковь... В Англии мы можем свободно исповедовать свою веру, и все, кто хотел, собирались слушать наши проповеди. Только Латинская вера находится под запретом. Воистину те три года, что я прожил в Англии и я, и мои помощники свободно ходили по улицам в нашей одежде, и власти местные, и клир, имели к нам большое уважение».

 

Надежды владыки сбылись. Но сперва нужно было собрать пожертвования на Александрийскую Церковь, чему явилось множество препятствий. В 1713 году скончался епископ Комптон, в 1714 - королева, и, хотя воцарившийся король Георг I и пожертвовал митрополиту 100 фунтов, англиканские власти стали требовать скорейшего отъезда делегации. Джон Робинсон, новый епископ Лондонский, удержал 200 фунтов из пожертвованных покойной королевой, а позднее и дар короля, заявив митрополиту в декабре 1714 г., что тот получит все сполна лишь по отъезде из страны, в Голландии[17].

 

Тем временем Косма, по избрании своем патриархом Константинопольским, возвратил Александрийский престол Самуилу. Митр. Арсений и сотрудники его (исключая протосинкелла Иакова, исполнявшего обязанности гонца) еще полтора года собирали в Англии пожертвования; приезжали и в Оксфорд, и в Кембридж. В 1715 г. митрополит публикует «слезное воззвание»[18] к английской общественности, напоминая о бедственном положении братьев-христиан в Египте а также их посланцев в Лондоне.

Летом 1716 г. делегация покинула негостеприимный Лондон и направилась в Амстердам. Туда же в декабре приехал царь Петр Алексеевич, которому митрополит подал прошение о позволении собирать помощь бедствующей Александрийской Церкви в России. Петр согласился, и митрополит остаток жизни провел в Москве. В сентябре 1721 г. он был назначен временным управляющим Синодальной (бывшей Патриаршей) областью, включавшей Москву, но через полгода был отстранен Синодом «яко чужестранная и российских обычаев не приобыкшая персона». В 1724 г. он участвовал в перенесении мощей св. блгв. князя Александра Невского в Санкт-Петербург.

 

Основание Греко-Российской церкви

 

Лондонские православные - русские, греки и немногие англичане остались без пастырского окормления. В октябре 1716 г. Яков Сенявич, секретарь русской дипломатической миссии, от имени «братии единоверия и благочестия» написал митрополиту Арсению в Амстердам: «В бытность его преосвященства в королевстве великобританском мы под его пастырским покровом безопасны были всяких злоключений, козней сатаниных, и нечаемое его нам скорое разлучение уязвило сердца наши, и бывшая нам радость в великую печаль превратилась»[19]. Он просил митрополита прислать сотрудника своего архим. Геннадия для окормления православной братии.

 

8 ноября Сенявич получил ответ митрополита с благословением, нанял квартиру с особой комнатой для церкви на улочке Exchange Court[20] близ Стренда (в ту пору главной торговой улицы столицы), и вскоре архим. Геннадий прибыл из Амстердама со своим келейником Варфоломеем Кассано. Это и были первые священнослужители Греко-Российской церкви в Лондоне. Регулярные богослужения начались в конце ноября.

 

Помня о том, что митр. Арсений вкупе с архим. Геннадием и другими были высланы из Лондона, Сенявич испросил у епископа Лондонского аудиенции для представления ему священника новой церкви. Архимандрит «для оправдания своего» привез октябрьское письмо Сенявича митр. Арсению.

 

Прервем рассказ о встрече, и посмотрим на присутствие православных глазами англиканской церковной власти. Трудно не согласиться с тем, что важной причиной удаления митр. Арсения был интерес англичан, как мирян, так и англиканских священников, к Православию. Возможно, что подобные опасения некогда привели вначале благоволившего грекам епископа Комптона к решению закрыть Греческую церковь.

 

Но тут у Сенявича был припасен аргумент, которого не было у греков. В 1715 г. его начальник, русский посол кн. Борис Иванович Куракин, вел переговоры о заключении торгового соглашения между Россией и Англией. В проекте соглашения, представленном английской стороной, пункт 21 гласил: «чтобы подданные его великобританского величества имели свободное отправление веры своей по обыкновению английской церкви во всех землях его царского величества, и что равным же образом и подданные его царского величества иметь будут в Великобритании свободное отправление закона своего по обыкновению греческой церкви»[21]. П. 21 был согласован с российской стороной, и присутствовал (под № 9) в российском проекте соглашения. «Хотя формального договора о торговле и не было заключено, но оба правительства взаимно соглашались уважать принцип свободы вероисповедания, и потому и речи не могло быть об оппозиции английского правительства учреждению русского посольского храма»[22].

 

Вернемся к приему у епископа Лондонского. У Сенявича с епископом Робинсоном[23] получился очень интересный разговор. Приведем его в изложении русского дипломата[24].

 

«Я по такой причине, якобы для почтения, представил оного архимандрита бискупу [инославному епископу (польское слово)] Лондонскому… и объявил себя и чин секретарства моего для отправления поверенных мне дел, и для подданных его царского величества, которые во флоте аглинском служили для практики навигацкой, и что по оному моему письму к архиерею Фиваидскому сего отца архимандрита я возвратил в Лондон, чтоб церковь содержал для подданных российских и других, которые единоверия благочестия и обжились в Англии, и, будучи в такой надежде, что не противно будет содержать такую благочестивую греческую церковь, как и монарх российской в своем государстве аглинским протестантам церковь содержать милостиво соизволяет. На то он бискуп сказал мне, что его царское величество власть имеет в своем государстве, а мы де в Англии на то свои права имеем.

 

На то я представил ему о моих проездах в восточных государствах, а особливо в таких городах, где аглинские фактории и консулы имеются и никто из тамошних христиан агличанам для погребения своих мертвых в их кладбища не допускает, токмо наши благочестивые греки в своих монастырях и кладбищах оным агличанам места дают и во многих случаях оным вспоможение чинят.

 

Потому оной бискуп благосклоннее себя показал, и спрашивал меня о моих восточных проездах, а после изволил мне сказать, чтоб приватно службу Божию отправляли, токмо б агличан до церкви не допускать и пение б отправляли в тихости, чтобы простой народ какой изневаги [непочтения (пол.)] не учинил.

 

На то я объявил ему, что никому из христиан, какой бы веры ни был, до нашей церкви ходить оная не возбраняет, но паче радостью всякого приемлет, аще бы и его превелебность [преосвященство (пол.) - в обращении к инославному епископу] изволил себе труд принять, також прийти до нашей церкви и видеть священнодействие по преданию святых апостол и по правилам святых отец узаконенным на вселенских соборах, то б мы его превелебность с великим порадованием встретя, приняли, на что благоприятной вид показал.

 

При том же случае я адресовал себя в учтивых терминах [выражениях (пол.)], рекомендуя отца архимандрита, и что наша должность отдать ему [Робинсону] респект надлежащей, яко бискупу в его епархии, и представил ему, как я наведался [разузнал], что по акту [закону] толерации все христиане, какого бы закону [исповедания] не были, кроме латинского папижской церкви, имеют свободу церкви и капели [часовни] свои содержать в Лондоне… Что же те люди, которые изневаги и публичные обиды дерзают в народе чинить, такие гражданским правом без пощады наказаны бывают, и тем он зело доволен был, и отпустил нас с великою честию.»

 

Епископ Робинсон не предполагал, что группа англикан, стоящая вне законной англиканской иерархии, будет через архим. Геннадия и келейника Варфоломея (позже иеромонаха) сообщаться с восточными патриархами и императором Петром I, имея целью воссоединение церквей. Об этом - в следующем выпуске.

 

В Синодик Русской Церкви в Лондоне:

 

Митрополит Арсений (день кончины неизвестен)

Архимандрит Геннадий ( † 3 февраля 1737 г.)

Иеромонах Варфоломей (1697 - 23 июня 1746 г.)

Иаков Сенявич (день кончины неизвестен)

 

Первые священнослужители Русской Церкви в Лондоне архим. Геннадий (родом киприот) и иером. Варфоломей скончались в Лондоне, и были погребены на кладбище старой церкви св. Панкратия. На месте кладбища проложены подъездные пути вокзала St Pancras. Могилы не сохранились.

 

Приложение к главе 2-й

Версия диакона Симона Номикоса

 

Несколько иная версия истории основания Русской церкви в Лондоне представлена протоиереем Алексеем Мальцевым (1854-1915), тридцать лет настоятельствовавшем в Русском храме в Берлине[25]. Главный источник - письмо диакона Симона Номикоса, в 1712-1716 г. бывшего с митр. Арсением в Лондоне, Священному Синоду с просьбой о назначении священником в Лондон. Письмо, написанное в 1738 году, через 25 лет после описываемых событий, содержит явные неточности (неверно указано число сотрудников - 7, хотя и «слезное воззвание», и письмо Уэнли ясно говорят о девяти). Приведем сообщение в изложении прот. Мальцева.

«В 1712 г. от Святейшего Патриарха Александрийского Самуила послан был в Англию за милостынею Митрополит Арсений, архим. Геннадий, нас два диакона и протосинкелл, переводчик и Варфоломей, бывший келейник[ом] при Геннадии» В 1713 г. они прибыли в Лондон при королеве Анне, явились к Лондонскому епископу и разным архиепископам (так!), и получили позволение священнодействовать. Иезуиты начали их порочить, распространяя известия, что они от папы и проч., и «мы 1 ½ года не могли священнодействовать и жили за караулом». Митрополит просит защиты у своего [египетского] консула, и им позволено было священнодействовать приватно.

«Между тем знатнейшие из англичан начали переходить в нашу веру, и советовали Митрополиту просить о дозволении иметь публичную церковь для приезжающих купцов и матросов». Им это дозволили, и в 1715 г. подтвердили письменно. В 1716 г. приехал в Лондон посланник князь Куракин, который бывал в церкви, и ему заявили о желании англичан воздвигнуть храм, служить в нем на трех языках (английском, русском и греческом) и быть под протекциею Русского Императора. Князь посоветовал Митрополиту поехать в Голландию, где ожидали тогда прибытия Императора Петра I, что он и сделал. Здесь, в разговоре с Митрополитом, Петр обещал свое содействие, велел Митрополиту ехать в Россию… а Геннадию ехать в Англию, и дал ему грамату на получение 500 рублей жалованья из России.»

 

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

 

Попытка соединения англикан с Православной Церковью

 

В 1716 г. епископы неприсягающих предприняли первую серьезную попытку диалога с православными. Переписка велась через настоятеля лондонского посольского зрама при содействии российского императора Петра[26].

 

Наука англиканства

 

Пасху 1698 года двадцатишестилетний царь Петр Алексеевич встретил в Северном море. Корабли вышли из устья Темзы и бросили якорь; священник посольства прот. Иоанн Поборский служил Пасхальную утреню; палили из всех пушек. Петр покидал Англию с большой неохотой. Трех с половиной месяцев не хватило: слишком многое ему тут понравилось.

 

Вскоре он встретился с англиканскими иерархами. Запись в «Юрнале» (дневнике путешествия Петра) за 15 февраля: «были у нас аглинские епископы и, быв с полчаса, поехали… Разговаривали о разных материях, а больше о греческой вере». 27 февраля: «После обеда ездил десятник [Петр] к архиепископу Контебехскому». Кентерберийский архиепископ и король поручили заботу о госте известному полемисту епископу Гильберту Бернету.

 

Царю речи Бернета понравились. 19 марта 1698 г., за месяц до отъезда Петра, Бернет пиcал другу: «Царь приезжал в Ламбетский дворец, видел литургию и рукоположение и остался очень доволен. Я часто вижусь с ним. В прошлый понедельник я провел у него четыре часа. Мы говорили о многих вещах; я не ожидал встретить в нем человека столь глубоких знаний. Он хорошо изучил Писание. Внимательнее всего он слушал мои объяснения о власти в вопросах веры, принимаемой христианским государем, и о верховенстве наших королей… Я особо старался показать ему великие цели Христианства в деле переустройства сердца человеческого и жизни людей, и он уверил меня, что намерен приняться за это. Он начинает так сильно привязываться ко мне, что я едва могу от него оторваться.[27] Через несколько дней Бернет запишет: «Сюда прибыл царский священник [о. Иоанн] - истинно святой человек, и куда более ученый, чем я мог себе представить. Он, однако, считает, что отсутствие желания стать умней своих отцов есть великий признак веры, и потому не допускает и мысли, что чему-либо в их религии может понадобиться исправление»[28].

 

В письме д-ру Фоллу Бернет утверждал, что сумел уговорить царя признать неправоту почитания св. икон и молитвенного призывания помощи святых. Здесь, смеем полагать, епископ все же обманулся: в противоречивой натуре Петра было место робости перед учеными иерархами. Из реляции Гофмана, австрийского посланника в Лондоне: «Он [Петр] оказал особенное и с его стороны совершенно необычное уважение к епископам, так откровенно и благосклонно держал себя с ними, как ни с кем еще не делал, из чего заключают, что он должен иметь большое почтение к духовенству»[29].

 

Царь Петр Алексеевич искренне, по-солдатски любил свою православную веру и не согласился бы променять ее на чужую. Любил Св. Писание, любил богослужение. К монашеству относился неодобрительно («дармоеды») и селил в монастырях отставных солдат прокорму ради. Трогательное уважение оказывал святителю Воронежскому Митрофану. Был большой любитель поговорить о религии; Лейбниц (в 1697 г. заметивший: «хоть у этого государя не наши манеры, у него очень много ума») позднее укажет на русского царя как правителя, который смог бы созвать новый Вселенский собор. Петр имел иные планы: ему хотелось сделать Россию управляемой. В 1721 г. он включил в систему управления страной и Церковь.

 

В «Духовном регламенте» отношения монарха и господствующей Церкви устроены были по епископу Бернету. О. Георгий Флоровский, как всегда, резок: «То, что обычно именуют «церковной реформой» Петра, на самом деле было разновидностью политической Реформации, когда открыто было объявлено о верховной власти императора в делах духовных, равно как и светских, при совершенном попрании канонов Церкви»[30].

 

Неприсягающие и их движение

 

Со второй половины XVII века в англиканстве утвердилось учение о «Богоданных правах королей» (Divine right of Kings): наследственный правитель получает от Господа безусловное право на власть свою и царство. Восстание против короля - ужаснейшее политическое преступление. Если монарх творит зло и исполнять его волю невозможно, подданные могут решиться на т. н. «пассивное подчинение» королю, без ропота принимая наказания за невыполнение приказов. Добрые правители почитались наградой, злые - наказанием от Бога.

 

С воцарением в 1685 году ревностного католика Якова II (в свое время помогавшего греческой Успенской церкви в Сохо), англикане применили учение о правах королей на деле. Когда Яков выпустил «Декларацию о свободе совести», возвращавшую католикам большую часть свобод, восемь епископов с архиепископом Кентерберийским Сенкрофтом во главе отказались благословить чтение ее в церквах своих епархий. По велению короля они были заточены в Тауэр, но вскоре парламент рассмотрел дело епископов и оправдал их: Яков и его политика веротерпимости были весьма непопулярны. Епископы вышли из тюрьмы при народном ликовании.

 

Тем временем в Голландии принц Оранский Вильгельм, муж старшей дочери Якова Марии, готовился к захвату власти. Яков принялся спешно отменять прежние указы и издавать новые, обещая утвердить верховенство и права Англиканской Церкви, но поздно. В ноябре 1688, приглашенный тайной петицией членов парламента, Вильгельм Оранский с небольшим войском высадился на юге Англии. Король бежал во Францию. Проезжая по мосту через Темзу, Яков швырнул в реку Великую Государственную печать. Так без пролития крови совершилась т.н. «Славная революция».

 

Спешно собравшийся парламент объявил Якова II добровольно сложившим власть, трон Великобритании свободным, и призвал Вильгельма и Марию занять его. Епископы же, бывшие по должности членами парламента, на голосование не явились, полагая революцию беззаконием. Согласно своему учению они считали аморальным присягать на верность новому королю при живом старом, присяга которому отменена быть не может. Из текста присяги власти удалили слово «законный», но напрасно: англикане ведь считали Вильгельма не королем, а лишь регентом.

 

Парламент поставил срок: присягнуть до начала августа 1689 г., под страхом лишения места с 1 февраля 1690 г. Не принесли присягу восемь епископов, включая архиепископа Кентерберийского, около 400 священников в Англии и почти весь клир епископальной церкви Шотландии. Так как Англиканская Церковь не принимала участия в удалении неприсягающих с епархий (все устроил парламент), священники продолжали считать неприсягнувших иерархов своими епископами.

 

Так родилось движение, дожившее до конца XVIII в., и давшее англиканству видных богословов и литургистов. В господствующей церкви не осталось людей, ученостью равных Джорджу Хиксу, а святостью жизни - Томасу Кену, епископу Батскому и Уэллскому. Немногие из неприсягающих были богаты; все остальные, лишившись «королевского шиллинга», стали добывать пропитание как могли - кто стал врачом, кто подался в Сити. Ряды неприсягающих пополнялись всякий раз, когда на трон вступал новый монарх и требовалась присяга (Abjuration oath). Их почти не преследовали.[31]

 

Последний из епископов, не присягнувших в 1689 г., умер в 1709 г., однако к этому времени им и его товарищами были поставлены новые епископы из английских и шотландских священников, без указания епархии, по чину викарных. Один из них титуловался первоиерархом (Primus).

 

При всем различии обстоятельств, мотивов и образа жизни участников - начиная с того, что раскол неприсягающих случился по чисто политическим причинам - у них есть нечто общее с движением непоминающих в Русской Церкви первой половины XX века, не признавших декларацию митр. Сергия 1927 г. о лояльности советской власти. В обоих случаях отошедшие - многие из них люди выдающиеся - нередко являли собою «совесть Церкви»[32].

 

Предложение о соединении церквей

 

В июле 1716 г. на собрании неприсягающих епископов Арчибальд Кемпбелл сообщил о своих беседах в Лондоне с греческим митрополитом Фиваидским Арсением, и предложил соединение их церкви с Восточной Православной Церковью, с чем почти все и согласились. Предложение о соединении церквей было составлено, переведено на греческий и вручено уезжавшему (вернее высылаемому) в Голландию митрополиту для передачи патриархам Константинопольскому, Александрийскому, Иерусалимскому и Антиохийскому, а также Петру I>, тоже собиравшемуся в Голландию.

 

Называя себя православным и кафолическим остатком Британской Церкви, епископы заявили 12 пунктов, по которым они согласны с вероучением Восточной Церкви, (о филиокве сказано, что разницы между Востоком и Западом в вероучении нет). Назвали пять пунктов, в которых согласия пока не было: о неравнозначности Писания и Предания (каноны могут быть изменяемы), о почитании Божией Матери (уважение к которой безусловно, но поклоняться надлежит одному Богу), о молитвенном призывании помощи ангелов и святых (призывать не можем, но соединяемся с Богоматерью, сонмом ангелов и святых в Духе), о Св. Дарах (признаем, что в преложении Св. Даров есть некая Божественная Тайна, но не понимаем каким образом Дары прелагаются в истинное Тело и Кровь Христовы), и о почитании священных изображений (простые и неученые люди могут соблазниться в поклонение образу вместо Создателя).[33]

 

«Я созижду церковь»

 

К лету 1717 г. у настоятеля посольского храма архим. Геннадия кончились деньги. Из записки Якова Сенявича: «В последних числах июня месяца оной архимандрит приехал ко мне в Амстердам и объявил мне, что на пропитание и на наем дому платить денег не имеет, и как-де ты чрез твое письмо к архиерею Фиваидскому призвал меня в Англию, так по обещанию повинен ты во всем меня снабдевать. И такими речами он меня зело опечалил, однако ж, полагая на всемогущего Бога всю мою надежду, дерзнул государственному канцлеру обо всем донесть, и его графское сиятельство по его великодушию и великой ревности для благочестия изволил по своей высокой милости приказать немедленно оному архимандриту выдать 50 ефимков албертовых для его крайней нужды до возвращения его императорского величества из Франции. И такая нечаянная милость зело порадовала меня и дала мне надежду, что Божиим благословением оная церковь в королевстве аглинском на недвижимом камени утвердится.

 

По возвращении его императорского величества из Парижа в Амстердам …об оном архимандрите и о причине прибытия его в Амстердам велено мне представить, и его величество изволил оного до приватной аудиенции милостиво допустить, где присутствовали государственной канцлер граф Гаврило Иванович Головкин, вицеканцлер барон Петр Павлович Шафиров и князь Борис Иванович Куракин. Тогда по некоторому оного архимандрита представлению я доносил его величеству, каким образом я чрез письмо к архиерею Фиваидскому оного возвратил из Голландии в Англию и как церкви основание в Лондоне я положил хотя в наемном доме. Також он доносил, что архиерей Фиваидской отправил своих людей к вселенским патриархам с письмы от некоторых епископов аглинских и шкотлянских с вопросными пунктами для соединения церкви, и на такое его представление рассуждение было, а после его величество изволил милостиво сказать мне, что ты-де церковь основал, а я созижду», и при всех изволил приказать кн. Борису Ивановичу Куракину, чтоб в Лондоне место купил и церковь построил. И до того времени, пока церковь построена будет, его величество по своей высокой милости приказал милостивое жалованье оному архимандриту Геннадию повсегодно переводить в Лондон на наем дому для церкви по 20 пундов, да ему ж для его пропитания по 300 рублев на год, и с таким удовольствием отправлен в Англию.»[34]

 

Англикане через архим. Геннадия нижайше благодарили русского царя за поддержку их дела.[35] Той же почтой канцлер получил письмо от Патрика Коберна (Cockburn), бывшего настоятеля церкви св. Данстана на Флит-стрит, отказавшегося принести присягу воцарившемуся в 1714 г. королю Георгу I. Коберн просил принять его в лоно Православной Церкви, поправив изъяны своего англиканского рукоположения, говорил о большом уважении к митрополиту Арсению, критиковал Англиканскую Церковь.

 

Канцлер ответил Коберну через о. Геннадия. Слово Сенявичу: «…изволил ответствовать о его желании хиротонисания, и что по его письму обо всем доносил его императорскому величеству. На что его величество соблаговолил приказать на то его письмо соответствовать и милостивейше соизволил в таком его предвосприятии вспоможение учинить… а понеже в Англии ни одного из наших епископов не имеется для посвящения в священнический чин, а архиерей Фиваидской здесь обретается, того ради имеет указ его уведомить, дабы потщился под каким-нибудь претекстом сыскать свободной и безопасной случай отправиться на корабли сюды в С. Петербург, где он зело приятно принят будет и священнического чина удостоится по древним правилам святых отец восточной греческой церкви, кое произведется тайным и скрытным образом от всякой персоны, которая подозрительна будет.»[36]

 

Надежды сбывшиеся и несбывшиеся

 

Кн. Куракин нашел землю для храма за 500 ф., а храм и покои священнику обошлись бы еще в 1300 ф.[37] В 1718 г. о. Геннадий писал Сенявичу: «…сыскал дом купить, и сторговал, но ныне-де оной г. резидент [Федор Веселовский] объявил нам, что он не может нам в том вспомоществовать, пока указ от двора не получит. Что же г. Кокбурн на письма ответствия не учинил, и тому препятствие учинила жестокая его болезнь и жены его, и для того он нарочитого человека присылал ко мне, ибо он живет расстоянием 15 миль от Лондона, к которому я, наняв карету, ездил и оного и жену его исповедал и сподобил святых таин, потому что он соединился нашей церкви и протестантской церкви приход оставил, и ныне он имеет с лишком 200 человек, которых научает догматам восточной церкви, токмо опасается публично поучение сказывать, и печалится, что здесь церкви нет.»[38]

 

Указ так и не пришел. Вскоре Веселовский впадет в немилость, а в 1720 г. русский посланник вовсе покинет Англию на целых 13 лет. Надежде на построение в Лондоне церкви на своей земле Господь судил сбыться через 280 лет после «созижду!» Петра: один из двух русских Успенских приходов, наследников Посольской церкви в Лондоне, - приход Зарубежной Церкви, купив в западном Лондоне дом с обширным садом, в конце 90-х годов XX в. построил там собор Успения Божией Матери и Новомучеников Российских.

 

Надежды неприсягающих епископов на соглашение с Православием не сбылись. По приказу царя протосинкелл Иаков между 1717 и 1725 г. дважды посетил Восток, трижды - Петербург и Лондон по делу о соединении церквей. Патриарх Иерусалимский Хрисанф подготовил подробный ответ англиканам, который в апреле 1718 г. был принят синодом в Константинополе с участием трех патриархов. Ответ содержал строго православный взгляд на вопросы, затронутые англиканами[39]. Протосинкелл отвез его в Россию, и лишь к началу 1722 г послание было получено англиканами (вместе с письмами канцлера гр. Головкина и Св. Синода).

 

Неприсягающие составили новое послание, из которого видно, сколь неготовы все же были они признать правоту Православия. Летом 1722 г. протосинкелл повез его (и письма канцлеру и Синоду) в Петербург и Константинополь. На сей раз ответ патриархов был краток: истина в Православии, приимите ее, и будем едины. Синод Русской Церкви, выполняя волю императора, переписку продолжал, и пригласил двух представителей англикан приехать в Россию для переговоров. Те собрались было приехать в 1724 г. с племянником архим. Геннадия Варфоломеем Кассано (будущим настоятелем Посольской церкви), но задержались до следующего года. В начале 1725 г. пришло известие о кончине Петра.

 

Тем временем у священника при английской миссии в Константинополе кто-то спросил о кафолическом остатке Британской Церкви. Архиепископ Кентерберийский Уэйк, получив материалы, в сентябре 1725 г. написал патриарху Иерусалимскому: «некоторые священники-раскольники из наших писали вам под выдуманными титулами архиепископов и епископов Англиканской Церкви, желая соединиться с вами. Не имея в нашей земле ни кафедр, ни храмов, они старались ввести вас, ничего не знающих об их расколе, в заблуждение… Прошу и молю ваше Преподобие: остерегайтесь этих людей».[40] Митрополит Арсений в Москве еще долго горевал о неудаче.

 

Патрик Коберн преподавал латынь, а в 1727 г. присягнул королю Георгу II и принял деревенский приход в Лонгхорсли, Нортумберленд, где надгробье его и жены Катрин, писательницы и драматурга, сохранилось у восточной стены старой церкви. Упоминаний о православном эпизоде их жизни в британских источниках нам найти не удалось.

 

В Синодик Русской Церкви в Лондоне:

 

Петр I, император Всероссийский (30 мая 1672 г. - † 28 января 1725 г.)

Гавриил Головкин, граф, государственный канцлер (1660 г. - † 20 января 1734 г.)

 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

 

Посольская церковь при первых настоятелях

 

В ноябре 1716 г. секретарь российского посольства Яков Сенявич снял в Лондоне помещение для Греко-Российской церкви с покоями для настоятеля. В этой главе мы попытаемся описать жизнь Успенской церкви в годы настоятельства греческих отцов Геннадия и Варфоломея [41].

 

Местоположение и устройство

 

Согласно лондонским справочникам того времени, “Русская часовня” помещалась рядом с главной торговой улицей Лондона Стрэнд (Strand), в переулке Эксетер Эксчейндж-корт (Exeter Exchange Court)[42]. Exchange Court сохранился доныне, утеряв первое слово имени. Это узенький переулок, ведущий от Стрэнда на север - скорее проходной двор, с южным входом под аркой доходного дома (Walter House, 418-422 Strand). На восточной стороне переулка (где предположительно помещалась церковь) сохранилась часть дома XVIII века, освещаемая старинными фонарями.

 

По “реэстрам”, копии которых о. Стефан Ивáновский, настоятель с 1749 по 1765 г., заносил аккуратным писцовским почерком в заведенную им “Книгу церковную записную”, попытаемся восстановить устройство церковного дома. В подвале или полуподвале была “поварня” с угольным мешком. В первом этаже, в зале во всю длину дома помещалась церковь. Этажом выше - две гостиные, “передняя парла” и “задняя парла” (parlour); еще выше - “верхние избы” или “каморы” (chambers), т.е. спальни.

 

Храм был беден убранством. Опись 1749 г. перечисляет иконы: “восемь наместных образов без всякого окладу, писанные на дереве; седмь средних образов без окладов; два малых образа с окладом серебряным по полям; един образ Богоматери с окладом по полям; четыре образа в алтаре без окладу; два складни без окладов”. В 1754 г. о. Стефан подает российскому посланнику графу Петру Чернышову прошение: “…находящаяся здесь в Лондоне Греко-Российская православная церковь ныне пришла в крайнюю ветхость и скудное состояние, а именно: дом, в коем св. церковь состоит, так уже древен, что ежедневно ожидаем его разрушения, да к тому же стоит в неприличном и позорном месте[43], внутри же оного столь все обветшало, что в св. олтаре обои суконные все ободралися, занавесы, кои висят вместо церковных врат, и других двух посторонних дверей, совсем распались, камчатное одеяние на престоле и жертвеннике все крайне же обветшало; внутри церкви все стало падать, с иконостаса вся краска сошла, и оный весь почернел, о чем всем вашему сиятельству весьма известно.”[44]

 

Российские посланники несколько раз обращались к английским министрам, прося содействия в приобретении дома под церковь, но успеха не имели. В конце 1756 года церковь была наконец перенесена в другое место.

 

Прихожане

 

В Лондоне первой половины XVIII в. православных проживало немного. До нас дошла копия метрической книги за первые тридцать лет существования храма ведшаяся по-гречески первыми настоятелями[45]. Присоединены к Православной Церкви через миропомазание 40 - 50 человек (в нескольких случаях присоединялись “с семейством”, без указания числа детей, которых тогда было много). Одиннадцать пар венчаны, двадцать пять младенцев крещены - кажется совсем немного. Но храм был открыт не только для людей, родившихся или осевших в Лондоне. Молились там русские и греческие матросы, греческие купцы, русские морские офицеры и курсанты, отправленные в Англию Петром для прохождения “науки штурманской и боцманской” и “практики навигацкой”,[46] а также корабельных, пушечных и прочих дел мастера.

 

Содержание церкви

 

Между 1720 и 1732 гг. Россия не имела в Лондоне дипломатического представительства, и настоятель архим. Геннадий о нуждах церкви писал в Петербург государственному канцлеру. С приездом в марте 1732 г. нового посланника, дватцатитрехлетнего гвардии поручика князя Антиоха Дмитриевича Кантемира, одного из самых талантливых и совестливых людей того времени, лондонская Греко-Российская церковь получила надежного покровителя и заступника[47].

 

В начале 1717 года Петр Великий высочайшим именным указом утвердил жалованье архим. Геннадию (300 рублей в год, ок. 75 фунтов) и 20 ф. в год за аренду церковного дома (к 1749 году арендная плата выросла до 26 ф.[48]). Содержание приходило с оказией, крайне нерегулярно. С 30-х годов XVIII в. церковь перешла на содержание коллегии (позже министерства) иностранных дел. О. Варфоломею в 1732 г. положено было жалование в 100 руб. в год[49]. Жизнь в Лондоне того времени была, по общему мнению, весьма дорога, и прожить на 20-25 фунтов в год едва ли было возможно.

 

Деньги на церковь поступали посланнику. Церковно- и священнослужители назначались Синодом, но пожелания посланника всегда учитывались. Часто Синод соглашался с послом в выборе кандидата в священники.

 

Первые настоятели

 

Об архим. Геннадии, первом настоятеле лондонской Греко-Российской церкви, мы знаем очень мало. Родом с Кипра, в 1713 году он был уважаемым настоятелем единственного в Александрии Египетской монастыря во имя прп. Саввы Освященного, а также благочинным города Александрии.[50] До нас дошла замысловатая подпись о. Геннадия под разъяснением православного учения о Св. Дарах[51]. Портреты о. Геннадия и о. Варфоломея с женою, висевшие в “передней парле”, пропали в 1749 г.

 

В 1726 году архим. Геннадий обратился к государственному канцлеру графу Гавриле Ивановичу Головкину с просьбой о помощнике. Дадим переписку в изложении Якова Сенявича[52].

 

“Из Лондона, февраля 21 дня 1726 году, письмо к государственному канцлеру от архимандрита Геннадия, в котором доносит о отдании адресованного писания к епископам [неприсягающим], притом благодарствует за перевод ее императорского величества [Екатерины I] жалования за два года, також просит соизволения для присылки его племянника в С. Петербург для принятия чину священства ко вспоможению в его старости, и что приготовлен перевод литургии на аглинском языке с дедикациею его графскому сиятельству, и токмо оной его племянник ожидает повеления для восприятия морского путешествия, и то все рекомендует его сиятельству в милостивейшую протекцию.”

 

“В С. Петербург, сентября 15 дня 1726 году, письмо от государственного канцлера к его преосвященству [так!] г-ну Феофану Архиепископу Новгородскому [Прокоповичу], в котором записано: понеже блаженной и вечнодостойной памяти его императорское величество от своей великой ревности, ради распространения благочестия вне государства, соизволил имянным указом определить Геннадия, архимандрита Александрийского, для содержания церкви в Англии со определением жалованья, которому и доныне для содержания оной церкви в Англии из коллегии иностранных дел по вся годы переводится по 500 рублев.

 

Ныне из аглинского народа многие исповедники благочестия обретаются такожде, которые из иных народов благочестивых пообжились там своими домами обще желают, дабы божественная литургия для лутчаго им разумения совершалась на аглинском языке, того ради помянутый архимандрит Геннадий писал ко мне, прося позволения о присылке сюда своего племянника Варфоломея Касанова, который по аглински обучился для принятия чину священнического, ибо оный архимандрит Геннадий человек стар и для вспоможения своего иметь может сего Варфоломея, о чем ваше преосвященство прошлой весны от меня уведомлены были, на что по общему совету соизволение было.

 

Ныне оной Варфоломей прибыл сюда для принятия священства, о котором я вашему преосвященству говорил о посвящении оного, и что я о сем в святейший правительствующий синод из коллегии не отозвался, и то учинил для того, что наш двор с аглинским двором еще не в согласии, а сие дело в публику производить ныне не надлежит, того ради ваше преосвященство извольте оного Варфоломея посвятить, не упустя времени, понеже в сем месяце его, Варфоломея, сколь скоро посвящен будет, надлежит отправить паки в Англию морем.”

 

“Из Санкт Петербурга, октября 1 дня 1726 году, ответное письмо от государств. канцлера к архимандриту Геннадию в Лондон, в котором написано, что писание его, архимандрита от 15-го дня июля прошедшего принял, его племянника Варфоломея священнического чину удостоил, и ради церковного служения и священнические ризы ему даны, при том и для его иждивения в проездах учиненные выданы ему здесь 100 рублев и с тем отправлен в Англию.”

 

Сам о. Геннадий летом 1729 г. отправился в Петербург, а затем в Москву, чтобы повидаться с пребывающим там на покое митрополитом Фиваидским Арсением. Проведя в России около двух лет, он вернулся в Лондон, везя для церкви в Лондоне “семь икон, деисус и четыре евангелиста, писанные на тцках [досках], да плащеницу на отласе”.

 

В 1733 г. князю Кантемиру пришлось защищать дядю и племянника перед императрицей Анной Иоанновной[53].

 

В феврале 1737 г. кн. Кантемир сообщил о том, что “архимандрит гречанин Геннадий… февраля 3 числа умре… Содержание же публичной греческого исповедания церкви не токмо для приезжающих туда из Архипелага греков нужно, но… такой привилегиум к высокой славе ее и. в-ва имени служит… При мне обретается крестовый священник[54] Варфоломей Кассано, также гречанин, в продолжении 20 лет живущий тут, а священником с 1726 года, и получающий 100 рублей в год, и ежели оному в той церкви служение по-прежнему продолжать, то он, священник, просит, чтоб прислать к нему в помощь из России другого искусного священника, молодого, который мог научиться по-английски и потому в состоянии был исправлять поучения на том языке, как оный Варфоломей чинит”.

 

Синод долго выбирал достойного кандидата. Попросились в Лондон диакон Симон Номикос и протосинкелл Иаков, участники депутации 1713-1716 г., жившие а Москве при незадолго до этого почившем в Бозе митрополите Фиваидском Арсении, указывавшие на свое знакомство с Англией[55]. Синод рекомендовал назначить “ради вящей славы российской и расширения православновосточной церкви и лучшей церковной церемонии” в Лондон архимандрита, двух иеромонахов, которые бы обучились греческому и английскому языкам, иеродиакона, двух дьячков и одного пономаря. Однако кн. Кантемир сообщал, что в Лондоне публичной церкви нет; размещается она в наемном доме; православных англичан немного, да до 10 человек греков, так что доходы очень малы, купцов же русских нет.

 

В 1739 г. Синод, наконец, послал в Англию иером. Иоанна Ястрембского, прежде иеродиакона Новгородского архиерейского дома и учителя латыни, с жалованием 390 руб., а с ним двух дьячков [псаломщиков], студентов Московской Славяно-Греко-Российской Академии Стефана Ивановского и Алексея Каминского-Парчикалова, с жалованием по 100 руб. в год.

 

Как сообщает составитель статьи “Лондон” в справочнике 1906 г. прот. Алексея Мальцева, “с первого же дня приезда их в Лондон начались у Ястрембского неприятности с Варфоломеем Кассано, из-за споров о первенстве и прочие кляузы друг на друга… Споры и ссоры кончились тем, что в сентябре 1740 года коллегия иностранных дел предложила перевести Ястрембского, как человека неспокойного, в Голландию”.

 

Иеромонах Варфоломей Кассано скончался 23 июня 1746 г., будучи 49-ти лет, и погребен при той же церкви Св. Панкратия. В описи книг Лондонского храма 1749 г.[56] есть рукописные книги на английском языке: “Служебник аглицкой переведен с греческого. Две литургии аглинские. Молитвы на освящение воды на Иордани. Молитвы в Пентикости; и Непорочны Св. седмицы в субботу. Символ Веры греческой с аглинским писаной, между греками и прочими из хотящих к греческой церкве соединитися”. Еще есть две английские Библии и “Един ящик с предиками [проповедями] аглицкими и греческими”. Куда девался ящик с плодами трудов двух первых настоятелей Лондонской Успенской церкви, знает один Господь.


[1] Подробные сведения о создании и жизни прихода приводит профессор Варшавского университета Василий Никифорович Александренко в двухтомной монографии «Русские дипломатические агенты в Лондоне в XVIII в.» (Варшава, 1897 г.). См. также труд современного английского ученого Энтони Кросса: A. G. Cross, “By the Banks of the Thames”. Russians in Eighteenth Century Britain (Newtonville, Mass., 1980); есть русский перевод: «У Темзских берегов»: Россияне в Британии в XVIII веке (М., 1996).

[2] См. календарь Сурожской Епархии (англ.); в интернете: http://www.sourozh.org/calendar.rtf

[3] Хороший очерк первого, православного тысячелетия Британской церкви составил инок Эйдан: оригинал есть на странице о. Джеффри Реди (Geoffrey Ready), священника прихода Русской Зарубежной Церкви в Белфасте: http://www.orthodoxireland.com/history.htm. В лондонском «Соборном Листке» с июня 2001 по январь 2002 г. печатался сокращенный вариант русского перевода, сделанного диак. Георгием Завершинским, ныне священником Русской церкви Петра и Павла в Дублине. (все номера есть на странице Сурожской епархии www.sourozh.org). Полный текст перевода есть на странице о. Георгия: http://users.west-call.com/~uspenie/trans_03.htm.

[4] В 1602 г. четверо юношей - детей бояр либо служивых людей - были отправлены в Англию учиться языкам, дабы впоследствии служить переводчиками при Посольском Приказе. В наступившей вскоре Великой Смуте о них забыли. Позже царь Михаил Феодорович наказывал нескольким послам юношей сыскать и вернуть. В Англии ко времени приезда первого из посольств (1614 г.) нашелся один лишь Микифор Григорьев сын Алферьев, который вернуться отказался, отговариваясь тем, что уклонился от Православной веры в англиканство. Королевский совет решил не неволить Mekepher Alphery и оставить его в Англии. Позже Алферьев стал англиканским священником; потомки его живут близ г. Хантингдон. История юношей трогательно изложена Cathi Szulinski: http://www.krotov.org/engl/library/szulinsk.html. Есть статья по-русски (увы, не без ошибок): Борис Кузнецов, "За наукой в чужедальние края", "Родина" № 10, 2000 г.; в интернете http://www.krotov.org/history/17/1603kuzn.html

[5] В 1838 г. греческие прихожане отделились, устроив часовню в лондонском Сити.

[6] См. подробную историю вопроса в книге архим. Киприана Керна "Евхаристия", отд. 2-й Г.

[7] Особенно знамениты богословы времен обоих Карлов, именуемые Caroline divines, - от Ланселота Эндрюса и властного архиепископа Кентерберийского Уильяма Лода, казненного пуританами в 1645 г., до кроткого Томаса Кена из «неприсягающих», написавшего в завещании: «Умирая, исповедую Святую Соборную и Апостольскую Церковь, ее же исповедовала полнота Церковная до разрыва между Востоком и Западом, и сугубо в общении с Церковью Англии, свободной от папских и пуританских новшеств».

[8] Истинные дети Реформации, «низкоцерковники» не любили епископов и их власть и видели в Церкви лишь общину святых. Очень рано из этой среды выделились нонконформисты (пуритане), продолжавшие делиться - и делящиеся до сего дня. Одни из них (пресвитериане) не принимали епископат, иные (конгрегационалисты) - также и священство.

[9] A Description of the Present State of Samos, Nikaria, Patmos and Mount Athos, by Joseph Georirenes, Arch-Bishop of Samos now living in London, translated by one who knew him in Constantinople [H. Denton], London 1678.

[10] Из горестного заявления архиеп. Иосифа, опубликованного им в Лондоне в 1682 г.

 

Общие сведения об истории храма в книге настоятеля лондонского Софийского собора вел. архим. Михаила: Great Archimandrite Michael Konstantinides, The Greek Orthodox Church in London, Oxford, 1933. Мнение англиканской стороны см. в гл. 19 жизнеописания епископа Комптона: Edward Carpenter, The Protestant Bishop, London 1956. Документы и подробности запутанной истории с землей в статье английского потомка гугенотов, в 1682 г., получивших церковь в свое пользование: W. H. Manchée, The First and Last Chapters of the Church of “Les Grecs”, Charing Cross Road, Huguenot Society’s Proceedings, XVI (1938) pp.140-158. Переписка Финча и Комптона - в 1-м томе рукописного наследия Финча, изд. НМС. Протоколы заседаний приходского совета церкви Св. Мартина-в-полях находятся в City of Westminster Archive Centre.

[11] В надписи на мраморной плите над входом в церковь (ныне находится в лондонском греческом Кафедральном Соборе Софии Премудрости Божией) неточность: вместо «воздвигнута в лето Господне 1677» следует читать «основана». Теперь на месте том, прямо напротив Phoenix Street, расположился институт художеств Central St Martin’s School of Art.

[12] иначе именуемого Иерусалимским. Собор был созван патриархом Иерусалимским Досифеем в 1672 г. против протестантских искажений патр. Кирилла Лукариса, и выработал исповедание православной веры в 18-ти главах - один из важных вероучительных документов Православия.

[13] В сонме прославленных Церковью новомучеников и исповедников Балканских времен турецкого ига больше всего греков; много сербов, болгар, румын, арабов; есть русские, украинцы (особо чтим св. исповедник Иоанн Русский), грузины, белорусы. Среди них пятеро турок, принявших Православие. Собор новомучеников Церковь празднует в третью неделю по Пятидесятнице. См. недавнюю книгу о. Михаила Вапориса: N. M. Vaporis, Witness for Christ. Orthodox Christian Neomartyrs of the Ottoman Period 1437-1860. Crestwood, 2000).

[14] История пребывания митр. Арсения в Лондоне изложена многими авторами, одни из которых писали об истории русских в Англии, другие - о действиях «неприсягающих» по соединению с Православной Церковью при содействии митрополита Арсения. Более других мы пользовались запиской Якова Сенявича об основании Греческой (Русской) церкви и сборником материалов о попытке соединения церквей, опубликованном Джорджем Уильямсом. Пригодились и «слезное воззвание» митр. Арсения к английской общественности (источник неатрибутированных цитат в начале главы), и его письма из Москвы патриарху Иерусалимскому Хрисанфу.

[15] Хранилась в московском архиве Министерства Иностранных Дел (англ. дела). Яков Сенявич, служивший к тому времени переводчиком при Коллегии иностранных дел, 22 января 1741 г подал записку вице-канцлеру гр. Михаилу Гавриловичу Головкину. Опубликована полностью в В. Ф. Александренко. Русские дипломатические агенты в Лондоне в XVIII в. Варшава, 1895, т. 2 (Материалы), C. 37-52. Язык записки изобилует полонизмами, выдавая западнорусское происхождение дипломата, о котором иных сведений обнаружить не удалось.

[16] Письма митр. Арсения, найденные в архиве Константинопольского подворья Иерусалимского Святогробского Братства архим. Хризостомом Пападопулосом (выпускником С-Петербургской Духовной Академии, впоследствии, в1923-1938 гг., архиепископом Афинским и всей Эллады), и опубликованные им по-гречески в 1917 г. в Александрии, и по-английски в лондонском журнале Church Quarterly Review. No. 225. October 1931. P. 1-11 (письмо № 5, P. 11).

[17] Из письма Хамфри Уэнли, знатока греческого языка из круга епископа Робинсона, к д-ру Джону Ковелу от 21 дек. 1714 г. (G. Williams. The Orthodox Church of the East in the Eighteenth Century. London, 1868. P. LX): «…был у епископа Лондонского, которого сильно торопят решить это дело (who is much harassed about them); он никак не может убедить их [митрополита со спутниками] принять 200 ф. и уехать. Его Преосвященство пригласил их на обед в прошлую субботу, и имел совещание со мною и другими об этом. Решено было (хотя мы и имеем достаточные доказательства надежности и порядочности этих людей) предложить им немедленно уехать, и не позволять им собирать пожертвования; нам не по душе их желание докучать просьбами университетам. Бедный архиепископ [так иногда титуловал себя Арсений] расплакался как ребенок, когда епископ Лондонский потребовал от него покинуть страну. После долгих уговоров он все же позволил написать прошение королю, рекомендовав составить его не по-гречески, а на французском, и притом хорошем, не то последует отказ, а за ним немедленный отъезд. Они очень нуждаются, и живут в крайней нищете. Я одалживал им несколько денег, находил благотворителей, но их многочисленная родня все проедает».

[18] Lacrimæ & Suspiria Ecclesiæ Græcae or, The Distressed State of the Greek Church, Humbly Represented in a Letter to Her Late Majesty Queen Anne from the Patriarch of Alexandria; by the hands of Arsenius Archbishop of Thebais, now residing in London. London, 1715.

[19] Здесь и далее - по «Краткому описанию об основании Греческой церкви в Лондоне» Сенявича (В. Ф. Александренко Указ. соч., т. 2. С. 37-52). Записка - прекрасный образец канцелярского стиля петровских времен. Удержаться от пространных цитат очень трудно.

[20] На стр. 89 в справочнике 1740 г. А Complete Guide to All Persons who have any Trade of Concern with the City of London and Parts Adjacent есть Русская часовня на Exeter Exchange Court, Strand.

[21] В. Ф. Александренко Указ. соч., т. 1, с. 414.

[22] Там же.

[23] Джон Робинсон до поставления в епископы около тридцати лет был капелланом английского посольства в Швеции. Заменяя отсутствующее начальство, он часто исполнял обязанности посла, пережив множество приключений, одним из которых было путешествие с войском Карла XII в Нарву. Неудивительно его настороженное отношение к подданным Петра Великого.

[24] В. Ф. Александренко Указ. соч., т. 2, с. 40-41.

[25] [А. П. Мальцев, ред.] Братский ежегодник. Православные церкви и русские учреждения за границею. Справочная книжка с календарем за 1906 год. СПб, 1906. С. 202-203.

[26] Из литературы о Петре I укажем: М. М. Богословский. Петр I. Материалы к биографии., т. 2. Л. 1941; Britain and Russia at the Age of Peter the Great, Simon Dixon, ed., L. 1998; James Cracraft. The Church Reform of Peter the Great, L, 1971. О проекте соединения церквей - у прот. Георгия Флоровского в "The Orthodox Church and the Ecumenical Movement prior to 1910" в A History of the Ecumenical Movement, R. Rouse, ed., L., 1954; в т. XVII Истории Соловьева, http://www.magister.msk.ru/library/history/solov/solv17pp.htm.; и у George Williams. The Orthodox Church of the East in the Eighteenth Century, L., 1868.

[27] "He grows so fond of me that I can hardly get from him". Письмо д-ру Фоллу (Fall), руководителю певческой капеллы Йоркского собора, в Бодлеянской библиотеке, Ms Add. D.23. f. 10. Благодарим Ольгу Пэттисон и Майка Уэбба за любезную помощь.

[28] Цит. по Simon Dixon. Op. cit., p. 14.

[29] Цит. по М. М. Богословский. Указ. соч. С 325.

[30] Georges Florovsky. Op. cit., p. 189.

[31] Исключая времена восстаний, поднятых в 1715 и 1745 гг. сыном и внуком Якова II, хотя почти никто из неприсягающих восставших не поддержал. О количестве паствы неприсягающих можно лишь гадать. Сами они утверждали, что в начале XVIII века в одном Лондоне у них было 50 часовен. В лондонском справочнике 1740 г. указано три.

[32] В интернете о неприсягающих: http://justus.anglican.org/resources/pc/nonjurors/.

[33] Цит. по: Simon Dixon. Op. cit., p. 181-184 (источник: РГАДА ф. 35, оп. 1, д. 453, 11. 10-13).

[34] Цит. по: В. Н. Александренко. Указ. соч. т. II, С. 42-43.

[35] Письмо от 8 октября 1717 г., в: George Williams. Op. cit. p. 12.

[36] В. Н. Александренко. Указ. соч. т. II, С. 46.

[37] Там же, т. I, С. 415, прим. 1.

[38] Там же, т. II, С. 47.

[39] Описание в статье прот. Евгения Попова в «Христианском чтении», 1864 г., № 9-10.

[40] George Williams. Op. cit. pp. LVII - LVIII.

[41] Основные источники главы: Книга церковная записная, принадлежащая к православной Греко-Российской церкви в Лондоне находящейся (записи 1721-1870 гг). Public Record Office (PRO, Публичный Архив, Лондон). RG8 №111; В. Н. Александренко. Указ соч. (глава о Посольской церкви, Т. 1, С. 411-436, и записка Сенявича, Т. 2, С. 37-52); статья “Лондон” в: Братский ежегодник. Православные церкви и русские учреждения за границею. Издание Св. Князь-Владимирского Братства. Петроград (так!), 1906 / под ред. протоиерея Алексея Мальцева, статья “Лондон” - С. 202-209; Из прошлого Русской Православной Церкви в Лондоне (по рукописям Архива Св. Синода) / К XV-летию Св. Князь-Владимирского Братства в Берлине. 1890-1905. ч. I. Берлин, 1906; A. G. Cross. Op. cit., главы 2 и 6.

[42] Подробнее об этом см. приложение 1 к настоящей главе.

[43] По вечерам на Стрэнде стояли проститутки. Потому вполне понятна статья церковного расхода: “Сторожу у дверей стоящему во время службы”.

[44] В. Н. Александренко. Указ. соч. Т II, С. 93.

[45] В “Книге” о. Стефана: “Копия с реэстра писанного во время архимандрита Геннадия и иеромонаха Варфоломея Кассана, бывших в Лондоне при Греко-Российской церкви. Ныне бе в лето 1760 годе, с оригиналу писанная, которой будучи совсем обветшал, и для того в сию книгу все поряду с оного внесено“. PRO RG8 №111, ff. 18-22.

[46] Согласно А. Кроссу, около 150 человек между 1709 и 1720 гг. служили в английском флоте вольноопределяющимися (то есть не получали королевского жалования). Жизнь их была нелегка - содержание из Петербурга поступало нерегулярно (стремительно усиливавшаяся Россия начала XVIII в., и стремительно терявшая вес Россия конца XX - обе страдали от вечно пустой казны); немногие из них могли рассчитывать на помощь родных. Моряки впадали в неоплатные долги, буянили и «искали секретаря Сенявича прибить» за то, что не выплачивал положенных им денег. С охлаждением отношений между Россией и Англией к 1720 году русских в Англии почти не осталось. До новой волны студентов, мастеровых и туристов при Екатерине Великой оставалось полвека.

[47] Кн. Кантемиру пришлось дважды защищать отцов Геннадия и Варфоломея от обвинений в невежестве, ереси и пребывании под церковным запрещением (см. ниже).

[48] Согласно “Реэстра за что протоиерей Антипа Мартинианов по отъезду своему из Лондона оставил Святей Церкви в долгу”, составленного о. Стефаном в 1749 г. Перечислены основные расходы на церковь (£-фунт; s-шиллинг d-пенс; в фунте 20 шиллингов; в шиллинге 12 пенсов): “За дом за полгода: £13. За свечи восковые: £2 10s. За просвиры, вино церковное: £2 5s 8d. За масло деревянное £1 5s. За ладан: 6s. За уголье за пять дюжин мешков £9. Служанке: £4. За воду за полгода: 12s. За стереженье дому: 6s. За вынос сору: 6s. За песок, мыло для мытья лестниц и за уголь в кадило: 15s. Всего £33 19s 8d”.

[49] В реляции от 9 июня 1732 г. князь Кантемир пишет: “…прилагаю челобитную, поданную мне от здешнего священника Варфоломея, который указом в. и. в. [вашего императорского величества - Анны Иоанновны] в 1726 году послан в Англию для служения в православной церкви, которая здесь за несколько лет великодушием блаженной и высокославной памяти его имп-го в-ва Петра Великого основана. Оный священник находится в крайней скудости, не имея никакого определенного жалования, для пропитания своего и своей фамилии [жены Элизабет, в девичестве Бартон (Burton) и семилетней дочери Елены]; а труды его, здесь простирающиеся к славе православной церкви, повседневны и плод приносят, понеже несколько агличан греческое исповедание приняли, которым он, священник, по все воскресные дни и праздники на аглицком языке , про отправлении в том же языке священной службы, проповедует слово Божие.”

[50] В греческих текстах о миссии митрополита Фиваидского Арсения игуменский сан о. Геннадия приводится с префиксом “kaq”, применяемым лишь к весьма заслуженным настоятелям. “Президент Александрийский” - так титулует архим. Геннадия Сенявич - вполне очевидно соответствует должности благочинного в Русской Церкви.

[51] George Williams. Op. cit. p. LX.

[52] В. Н. Александренко. Указ. соч. Т II, С. 48-50.

[53] См. приложение 2 к наст. главе.

[54] иеромонах. О. Варфоломей овдовел около 1733 года.

[55] О. диакон написал донос: “…иеромонах Варфоломей, родом по отце француженин, а по матери греческого исповедания, которой ни на латинском, ни на аглинском языках не умеет, только что по-французски, италиански и аглински и просто по-гречески говорит, а что предики [проповеди] сказывает - Бог его ведает, откуду ему такая премудрость, только ради показания себя не простым, с тех языков, на которых читать умеет, собирает и по-аглински щебечет, и от неискусного сплетения соблазн только и от противных поношение находится; не держит же при церкви никого себе спомощника; но, сам священнодействуя, вкупе и поп, и пономарь, и дьячок, отчего великое в церкви нестроение и разорение благочестию, а ходит весьма странным образом: до обедни монах, а после обедни белец”.

[56] PRO RG8 №111, ff. 2b-4.



Возврат на предыдущую страницу